Та частичка Вайолет, которая хотела верить ему, когда он говорил, что хотел ее девять лет, и что в Йеле он любил ее так же сильно, как и она его, начинала расти. Глаза Зака, такие честные и интенсивные, не дрогнули, когда он сказал ей, что сожалел о своих действиях, что он жаждал ее в течение тех лет, что они были порознь, что он читал ее книгу и понял, что это была их история. И хотя девушка знала, что Зак больше не хотел писать песни для «Cornerstone», он делал это для нее, чтобы вытащить ее из затруднительной ситуации и дать ей свободу писать то, что она хотела. Это был романтический и любящий жест, и она не могла отрицать, насколько правильно было снова писать с ним, несмотря на его первоначальное упрямство.

Девушка завернулась в полотенце и вернулась в свою комнату, остановилась, когда поняла, что его одежды и гитары больше не было. Волна паники захлестнула ее, и прежде чем она успела дать этому разумное объяснение, она выбежала за дверь своей комнаты и спустилась по лестнице босая, оставив за собой на деревянном полу дорожку из капающих капель воды.

— Зак? Зак?

Девушка обошла вокруг витой лестницы, ненадолго заглянула в пустую гостиную, а затем направилась к нему в комнату. Она распахнула дверь и ахнула. Его кровать была аккуратно заправлена. Там не было никакой одежды. Не было чемодана. И гитары. Ничего. Зак всегда был аккуратным, но не было никаких признаков того, что он вообще был там.

Вайолет прошла по кухне тяжелыми шагами, глазами изучая прилавки, не замечая Зака. Записка. Использованный стакан. Что-нибудь, что указало бы на то, что мужчина был здесь и вернется. Но здесь не было ничего.

«Может быть, он просто пошел прогуляться», — прошептало ее глупое сердце, стуча неустойчивым ритмом, когда она пробралась в гостиную. Она замедлила шаги, когда направилась к передним окнам, опасаясь того, что там найдет. Но на ее глаза все еще накатывали слезы, когда она увидела, что его внедорожник исчез.

Во второй раз в ее жизни, во второй уик-энд октября, Зак Обри сбежал от нее.

Вайолет услышала, как ее сердце громко забилось в ее ушах так громко, что у нее закружилась голова, и она вернулась к воспоминаниям того первого раза.