Глава 2

Не могу понять, открыты ли мои глаза.

Это первая ясная мысль.

Не могу понять, открыты или закрыты мои глаза. И дело не только в темноте. Я не чувствую, что моргаю. Пытаюсь пошевелить руками, чтобы ощутить пространство, в котором нахожусь, но они неподъемные. Словно они хотят двигаться, но не способны. Сердце начинает биться быстрее. Чувствую, как нарастает паника. Невидимый кулак в груди болезненно сжимает сердце. Необходимо сохранять спокойствие и сосредоточиться. Последнее, что запомнила ― несчастный случай.

Господи, бл*ть... Авария...

Покореженный металл и едкий запах дыма. Помню огонь, а потом ничего.

Видимо, я отключилась до того, как меня спасли. Должно быть, я в больнице.

Должна... должна... я должна быть...

Господи Иисусе. Мне надо успокоиться, бл*ть, и подумать.

Я не могу пошевелить телом. Кажется, оно не функционирует. Значит ли это, что меня парализовало?

Нет. Не может быть. Возможно, я не могу двигаться, но все чувствую. Ощущаю одежду на коже. Давление ткани на спину. Жесткий пол под ногами.

Жесткий пол?

Я что, стою?

Это не имеет никакого смысла. Наверное, я лежу на больничной койке.

Господи, боже. Почему я ничего не вижу?

Пытаюсь заговорить, позвать на помощь, но в ответ лишь безмолвие.

Тишина и тьма. Мрак и безмолвие.

Прямо как во время аварии.

Я все еще в ловушке автомобиля? Это мой разум проделывает трюки? Я слышала о людях в экстремальных ситуациях, страдающих галлюцинациями. Так вот что это? Я бы знала, если бы все так и было?

Господи, боже мой!

Погодите. Я слышу движение. Шарканье ног. Медсестра? Доктор?

Передо мной появляется тонкая полоска света прямоугольной формы. Это контур двери. Но если я смотрю на нее... значит, я стою?

Стараюсь закрыть глаза от яркой вспышки света, когда дверь открывается, но ничего не происходит. Свет причиняет боль.

― А вот и ты!

Передо мной силуэт человека в обрамлении белого света. Я не узнаю его голос.

Пытаюсь заговорить, но ничего не происходит.

Мужчина хватает меня за талию и разворачивает. Я вижу одежду, свисающую с вешалок. Полки с обувными коробками и прозрачный контейнер с лентами и щетками для волос.

Это шкаф.

Я в шкафу? Нет, наверное, это ошибка, и я заблуждаюсь.

Господи, боже мой, что, черт возьми, происходит?

Человек поднимает меня и несет.

Я не могу пошевелиться.

Не могу кричать.

Заперта в ловушке внутри собственного тела.

Я должна что-то весить, но он поднимает меня, словно пушинку. До того, как меня опускают вниз, комната кажется вращающимся цветным пятном с искаженными формами. Я не могу пошевелить головой, но вижу, что он сажает меня на диван. Незнакомец отодвигается и обходит сзади. Воспользовавшись моментом, осматриваюсь вокруг.

Ожидаю увидеть обычные белые линолеумные полы и ужасные, выполненные в постельных тонах, картинки на стенах больничной палаты, но мой желудок скручивается в узел от страха, когда я наблюдаю темную, обшитую деревянными панелями комнату. Напротив стоит массивный телевизор с плоским экраном и двумя кожаными креслами. Небольшой бар с несколькими светящимися вывесками, на одной из которых написано «Берлога Стива».

Автомат для игры в пин-бол и несколько черных книжных полок, заполненных чем-то похожим на фильмы и видео-игры. На стенах дешевые зеркала, которые можно увидеть в пивных барах.

Слышу звук, который похож на открывающийся холодильник. Потом хлопок и шипение пивной бутылки. Мужчина возникает в поле моего зрения.

Это Стив?

Он старше меня. Гораздо старше. И он высокий. У него телосложение взрослого мужика, который когда-то, в старших классах, был качком. Широкие плечи и мощные руки, но с явным животом. У него темные волосы, однако, я не могу разглядеть его глаза.

Кто ты, черт возьми, такой? Где я, бл*ть? Кричу, но звука нет. Его лицо лишено эмоций, он просто делает глоток пива и взирает на меня свысока.

― Здесь только ты и я. Жена пошла выпить с подругами, так что вся ночь наша. В какую игру сыграем?

Начинаю орать и биться в истерике... но это происходит только у меня в голове.

― Это неподходящий наряд. Думаю, сегодня вечером я хочу, чтобы ты была ученицей католической школы. Да, я в настроении для чего-то запретного.

Он хихикает, когда направляется к шкафу. Появляется оттуда со школьной формой на вешалке. Стараюсь пошевелиться, когда мужик приближается, но тело не поддается.

Переворачивает меня своими большими руками. Лицо прижимается к черной коже дивана. Чувствую, как он расстегивает молнию. Костяшки его пальцев скользят по моей спине и заднице. Должно быть, я в платье. Тело кажется твердым, но податливым, потому что он грубо стягивает ткань по моим рукам и бедрам. Хочу расплакаться, но слез нет. Снова чувствую его руки. Грубая шерсть царапает кожу. Он прикасается к нижней части спины. Ткань обтягивает талию. Должно быть, мужик надевает на меня юбку от школьной формы.

Меня разворачивают.

― Полюбуйтесь на эти сиськи. Жаль их прикрывать. Как на счет того, чтобы оставить рубашку расстегнутой и просто завязать ее под грудью. Прямо как у шлюхи, которой ты и являешься, ― глумится он.

Схватив меня за затылок, толкает вперед, пока я не сгибаюсь пополам. Чувствую, как он по очереди поднимает мои руки, когда натягивает рубашку на плечи. Затем толкает меня назад. Я вынуждена лежать согнутой, в то время как его руки накрывают мою грудь.

Я чувствую все.

Как мозолистые ладони оставляют царапины.

Как кончики пальцев впиваются в мою плоть.

Влажное ощущение от его кожи.

Чувствую все, но не могу пошевелиться. Не способна защитить себя. Даже заплакать не могу.

Его руки шарят под моей грудью. Ткань стягивается вокруг грудной клетки.

― Ну, и как сегодня назвать мою потаскушку-школьницу? ― спрашивает он, наклонив голову в сторону. ― Как насчет Кэтрин? Неплохое католическое имя?

Меня зовут не Кэтрин. Хочу закричать. Я Джейн. Джейн Робинсон. Живу в Бостоне на Меривез-Лейн, 52. Я только что окончила школу и ехала на вечеринку. Попала в аварию. Должна быть в больнице. Мне нужны родители. Я хочу к маме.

Ничего. Никакой реакции.

Он не слышит меня.

Мужик делает еще один глоток пива перед тем, как отставить бутылку. Беспомощно наблюдаю, как он расстегивает ширинку на джинсах. Его толстый член выскакивает из штанов. Багряно-красная кожа становится пурпурной по мере прилива крови.

Этого не может быть. Я не понимаю. Не могу осознать ничего из происходящего. Все, что знаю, ― это то, что меня вот-вот изнасилует этот незнакомец. Самое большое, что я позволяла себе с бывшим парнем ― это вторая база (прим.: сравнение с бейсболом, 2-я база ― петтинг), а сейчас, лишусь девственности и даже не могу умолять его прекратить.

― Как насчет того, чтобы встать на колени и отсосать у меня, как хорошая девочка?

Он снова поднимает мое неподвижное тело. Манипулируя моими ногами так, чтобы я встала на колени перед диваном, мужик садится, обхватив мои плечи. Надрачивая свой член, он облизывает губы, когда пялится на мою грудь.

― Проклятье. Самая умная вещь, которую я делал когда-либо, это приобрел тебя. Нахер мою фригидную жену. Это же куда лучше. Прекрасно, потому что ты не можешь жаловаться на удушье или на то, что не хочешь сглатывать. Ты же не против, моя шлюшка?

Пялюсь не него в ужасе. Приобрел меня?

― Вот что мне нравится. Безмолвная женщина, которая знает свое место. На коленях с членом во рту.

Его бедра подаются вперед. Головка члена проталкивается между моих губ. Пытаюсь сжать челюсть, прикусить зубами. Ничего не происходит. Он движется глубже. Язык не шевелится. Ничто не препятствует скользить дальше. Словно я застываю. Неодушевленный предмет с открытой дырой, которой он может злоупотребить.

― Вот так, сука. Возьми его. Отсоси мой член, ― стонет он, когда его руки, словно змеи, обвивают мой затылок.

Хочу кричать от ужаса и разочарования. Отчаянно пытаюсь поднять руки, укусить... заорать!

Толстый член душит, когда ощущаю жесткое давление на затылок. Ему ничто не мешает. Мужские руки удерживают меня на месте, пока происходит это надругательство.

― Тебе нравится это, не так ли? Приятно стоять на коленях. Быть моей маленькой шлюшкой, ― хрипит он.

Мне не нравится! Остановись! Стоп! Пожалуйста!

Все, что я чувствую ― запах несвежего пива и кожи. Горло жжет. Колени начинают болеть, вдавливаясь в твердый деревянный пол. По мере того, как меня понукают двигаться взад-вперед вдоль члена, грудь продолжает прилипать к коже дивана. В комнате тихо, за исключением мужских стонов и ворчания. С последним толчком нос упирается в его живот, он еще жестче хватает меня за голову, фиксируя на месте. Обильная струя спермы наполняет рот. Хочу блевать, но не могу.

После еще нескольких фрикций, он вынимает свой уже вялый пенис из моего раздраженного рта. Отталкивает, и я падаю на пол.

Использованная и более не пригодная.

Лежу беспомощно у его ног, мускусный вкус его спермы охлаждает язык. Не имея возможности двигаться, смотрю прямо под диван, а там использованные обертки от презервативов, крышки от пивных бутылок, попкорн и раздавленные картофельные чипсы. И я здесь, внизу, с остальным выброшенным и забытым мусором.

Мужик откидывается назад со стонами и тянется к пульту. Слышу щелчок, а затем бессмысленное жужжание футбольной игры. Он кладет свои босые ноги на мое бедро.

Чувствую ушиб и онемение. Я потеряла счет времени, пока лежала на полу. Не более, чем просто подставка для ног.

― Стив? Стив? Ты внизу? Ответьте мне! ― взволнованный голос женщины доносится откуда-то сверху.

― Твою мать. Она рано вернулась, ― сыпет проклятьями Стив. ― Сейчас поднимусь, дорогая, ― крикнул он.

Встает, наклоняется и поднимает меня. Ноги беспомощно тащатся по полу, когда он тянет меня за барную стойку.