Теперь я оживился. Мне действительно нужны деньги позарез. Время идет, а на одних микстурах у Сенеира не соберешь сорок золотых. Я глотнул вина и приготовился слушать. Сот приставил руку ко рту и прошептал:

- Ведьма хочет меня погубить.

Так-так, значит ведьма. Неплохое начало. За кувшин вина я послушаю болтовню идиота, но не более того. Сот смочил горло и продолжил свой сбивчивый рассказ:

- Это самая настоящая ведьма, да-да. Она околдовала меня, но мне хватило сил сбросить ее чары. Из-за этого она разозлилась и теперь хочет убить меня. Сот не дурак, он первым нанесет удар. Только ты будь осторожен. Она и тебя может околдовать. Она коварная и способна на такие вещи, что ты даже представить себе не можешь. Как только увидишь ее, не дай ей заговорить, а если вдруг помедлишь - не слушай ни единого слова, иначе тебе не жить. Ты попадешь в ловушку, из которой будет не выбраться, и ты погибнешь. Просто убей ее, - он сверкнул глазами и истерично хихикнул.

Теперь я точно убедился, что передо мной сумасшедший. Я охладел к его щебету и демонстративно отвернулся.

- Вот десять золотых, - сказал Сот.

На стол лег увесистый кошелек, - и вмиг мой интерес к этому делу вырос до небес. Похоже, придется забыть о спокойной ночи.

- Остальные десять получишь после того, как прикончишь эту суку.

Ну, кто соглашается не торгуясь?

- Пятнадцать, - сказал я.

Сот посмотрел на меня такими глазами, что я, пожалуй, прибавлю еще денек к его бессоннице.

- Теперь я сомневаюсь, к тому ли человеку я обратился. Я вижу, что и ты падок на чары. Сейчас ты был околдован жадностью до денег. А что такое деньги по сравнению с магией ведьмы. Она околдует тебя.

Я усмехнулся.

- Уверяю тебя, мой друг, для меня чары денег сильнее ведьминых. Хочешь, я отрублю ей голову и принесу тебе как сувенир?

- Нет-нет, не стоит.

- Ладно, хорош трепаться. - Я допил вино и вытер кулаком рот. - Показывай логово твоей мучительницы.

Дом ведьмы оказался совсем рядом.

- Там, - Сот ткнул трясущимся пальцем в открытое окно второго этажа.

Свет не горел. В такое время даже ведьмы спят. Тем лучше. Я отправил сумасшедшего в трактир, и уверил его, что через пятнадцать минут все будет готово.

Осмотревшись по сторонам, я ухватился за водосток и легко вскарабкался на второй этаж. Окно было открыто. Я ловко залез вовнутрь, но не заметил на подоконнике тряпичную куклу с бездушными глазами-пуговицами и задел игрушку ногой. Она упала на пол почти не слышно. Повезло. Внутри была кромешная тьма.

Когда глаза привыкли к темноте, я смог разглядеть маленькую комнатушку, в которой едва помещалась кровать, шкаф и столик. У стены висела крохотная колыбель. В ней лежало что-то белое. Ведьма спокойно спала на кровати, раскинув черные волосы по подушке. Придерживая пальцами лезвие, я бесшумно достал кривой кинжал и шагнул к ней, наступив на куклу. Клинок тускло блеснул в лунном свете, будто лед. Одно движение руки, - и двадцать пять золотых ложатся в карман - легкие деньги.

Ведьма пошевелилась, перевернулась, выгнув тонкую белу шею, словно специально, чтобы не промахнуться. Я занес руку для удара. Но тут из колыбельки раздался оглушительный крик младенца. Колдунья открыла глаза. Один удар, полосни лезвием по горлу, - и дело с концом. Но я почему-то замер, как статуя.

Женщина молча смотрела на меня. Ужас в глазах быстро сменился на грусть, а затем растворился в безразличии.

- Ну, делай свое дело, - сказала она. - Только пообещай, что после того, как прикончишь меня, ты избавишь от страданий мою малышку Фною.

Я медлил. Ребенок кричал все сильнее. И это дело мне уже совсем не нравилось. Свет золота мерк в сравнении с этой гнусностью. Но мне нужны деньги! Так что, помедлив, я сказал:

- Покорми ее.

Ведьма взяла орущего ребенка и прижала к груди - девочка присосалась, что пиявка, и тут же сладко зачавкала.

- Это он тебя послал, - сказала женщина, - я знаю. Мы для него обуза. Он поиграл со мной, и все. Когда я забеременела, он отправлял меня к бабке избавиться от ребенка, но я решила оставить мою девочку...

Нет, двадцать пять золотых за такое дело мало, решил я. Придется накинуть еще десять монет.

- Это даже не Сот, - продолжила она. - Это, скорее всего, его отец настоял на таком решении проблемы. Сот никогда бы не пошел на убийство. Он любил меня...

Девочка наелась и задремала, еле слышно посапывая. Ведьма аккуратно переложила ее в колыбельку, и не сводя с ребенка глаз, сказала:

- Давай, что медлишь. Мне все равно не жить. У меня нет ни гроша, я не могу вернуться к родителям, и никто не возьмет в горничные или в швеи с младенцем...

Не меньше сорока монет я сдеру с этого упыря. Ладони взмокли, рукоять кинжала норовила выскочить, будто мыло. По спине текли горячие капли пота. Дальше тянуть не было смысла. Надо решаться. Я сжал клинок изо всех сил, стиснул зубы.

Я решился: опустил руку, спрятал кинжал в потайных ножнах и бросил женщине увесистый кошелек с десятью монетами.

- Это задаток за твою голову. Уезжай из города, иначе придет другой, и тебе может не повезти. Этих денег хватит, чтобы устроиться.

Она открыла рот, протянула ко мне руки и затараторила:

- Боги тебя вознаградят за доброту. Ты настоящий герой.

Я махнул рукой, поднял куклу - теперь она взглянула на меня живыми, детскими глазками, - поставил на подоконник и скорее полез через окно, чтобы не передумать. Боги отблагодарят? Где там. Они сейчас откинулись в мягких креслах и смеются надо мной. Хорош герой, нечего сказать. Ввязался в паршивое дело, дал заднюю и остался без гроша. Ну уж нет: этот ублюдок Сот за все заплатит.

Спрыгнув на землю, я буквально побежал в трактир. Меня просто распирала злоба, но у дверей трактира я все же остановился. Надо было взять себя в руки, иначе я просто разорву на части этого говнюка. А мне еще надо получить с него остаток.

Тут дверь распахнулась, и на улицу выбежал взъерошенный Сот. Он увидел меня, выпучил стеклянные глаза и проблеял не своим голосом:

- Ты... убил... их?..

Как же мне хотелось размозжить ему голову о стену, но я схватил дурня за шкирки и поволок за угол. Он трясся и все повторял, будто в бреду:

- Я опоздал, я опоздал, я опоздал...

- Они живы, - процедил я сквозь зубы. - Гони еще десять монет, тварь, и проваливай.

Сот замер с открытым ртом, а затем истерически захохотал. Я влепил звонкую пощечину, и это немного вернуло его к реальности. Он достал трясущимися руками кошелек и протянул мне.

- Возьми все. Это проклятые деньги. Они чуть не погубили меня...

Сот расплакался.

Я оставил его и долго шел по пустым темным улицам, стараясь забыть сегодняшнюю ночь. Это было нелегко. Вскоре я набрел на постоялый двор, влил в себя кувшин вина и завалился на кровать.

Проспав мертвецким сном почти до обеда, я сразу двинулся к Накмибу, потому как в кошельке Сота оказалось ровно двадцать золотых. И того у меня позвякивало двадцать четыре золотых монеты, не считая медяков и серебра.

Накмиб в своей кузне буквально облизывал какого-то пузана с носом картошкой и стрижкой под горшок.

- За небольшую сумму вы получите самые лучшие произведения искусства. - Кузнец зашел слева. - В них вы будете неотразимы, и все дамы будут смотреть только на вас, господин. - Он появился справа. - С вашим положением не к лицу ходить в простых солдафонских латах.

Толстяк тщательно осматривал причудливые узоры, оплетающие наплечники, трогал, постукивал ногтями по металлической голове льва в центре нагрудника, отходил и любовался целой картиной. Наконец, он изрек картаво: