- Идем, - позвал Фуас.

Мы поднялись по ступенькам к обшарпанной двери. На пороге я вступил в подарочек от кур, и он неприятно застрял между пальцев. Но я быстро позабыл об этом, так как мы попали сразу в плохо освещенный зал с огромным столом.

Гостей было не много - всего-то человек двадцать. В былые времена этот зал собирал не меньше сотни. Выглядели присутствующие далеко не как знатные особы, скорее как наемники: кто во что горазд, но все при оружии. Во главе стола сидел барон, как я догадался. Это был обрюзгший увалень в грязной куртке. Он прекратил жевать, вытер руки о трудовое пузо, пригладил сальную бороду и крикнул:

- А вот и герой. Заждались мы тебя уже. Заходи, садись, ешь, пей.

Я сел за другой конец стола напротив барона, сгреб наверно половину всего, что было и принялся угощаться. А чего стесняться? Герой я или нет? Пиром это назвать можно было с натяжкой: соленые огурцы, картошка, капуста, остатки курицы и кувшин кислого вина - все, что мне удалось отведать. Я быстро справился с закусками, откинулся на спинку стула и стал пить кислятину прямо из кувшина, хрустя куриными костями. Ну не пропадать же добру.

- Гур! - представил меня Фуас. - Барон Горлмид рад приветствовать тебя в имении Мелавуд.

Барон взглянул на меня хмельным взглядом и сказал:

- Он мне нравится. Не то, что последний. Сожрал корову, свиней, кухарку и сдох первым на арене. Этот хоть ест не много.

- По давней традиции, - продолжил хранитель, - герой должен облачиться в турнирные доспехи и дать клятву верности.

Четверо крестьян внесли носилки с кучей ржавого металлолома. Я допил вино, подошел и пригляделся. На разбитом вдребезги нагруднике еще виднелась кровь предыдущего владельцы, шлем вонял тухлой рыбой, а самое главное, что они были размером на быка. Я был немаленьким и среди гостей выделялся ростом и шириной плеч, но не настолько же. Затем внесли меч. Я взял его двумя руками и едва оторвал от земли.

- Расслабься, - махнул рукой барон, - покутим месяц, а там пукнешь на арене и дело с концом. Садись, ешь, пей.

Один из гостей - бородач в кольчуге и подшлемнике - стукнул кружкой по столу и сказал:

- Нахрена на него вино переводить? Вали откуда пришел, герой!

- Верно говоришь, Зигруд, - сказал его дружок - лысый детина в рубахе. - Скажем, что в портале подох и все.

Одноухий мордоворот добавил:

- Ага.

В зале повисло молчание. Барон пожал плечами и стал ковыряться в тарелке с костями.

- Нет-нет, - вступился за меня Фуас, - так нельзя. По закону...

- Заткнись, или полетишь вместе с ним, - сказал Зигруд.

Оставить это так я не мог. Герой я или сопля под столом?

- У тебя или две жизни, или ты пьян, дровосек, - спокойно сказал я.

- Осторожно, - шепнул мне Фуас, - Зигур лучший кулачный боец Мелавуда.

Но мне уже было наплевать. Я сжал кулаки и двинулся к столу. Коготь удобно улегся и совершенно не мешал. Трое громил поднялись.

- Ну, жопа, щас драть будем, - пробасил одноухий и бросился на меня.

Я не спасовал и ударил навстречу. Попал. Но и сам отхватил. Челюсть онемела, звуки приглушились, земля качнулась, но я устоял. Одноухий сел на задницу и пустил из носа юшку. Зрители застучали кружками, захлопали. Следующий - лысый. Я уклонился от размашистого хука справа, нырнул под левую руку и саданул на скачке в подбородок снизу. Голова лысого подпрыгнула, словно мяч. Зубы клацнули. Он рухнул как подкошенный и захрапел. Завоняло дерьмом. Зрители пришли в восторг. Даже барон шире раскрыл хмельные глазки.

Я довольно хмыкнул и получил увесистый удар под глаз. Попятился, и кулак просвистел в миллиметре от носа. Вот это я люблю! Боги, вам надо крови? Будет! Кость в кость! Я ринулся на врага. Полетели руки, засвистели кулаки. Морда задеревенела, кажется, я плыл и болтался на волнах как хлипкая лодчонка в шторм. Но я бил и попадал. Я не видел куда, как, но отчетливо ощущал, как голова в подшлемнике отскакивает от кулаков. Внезапно мои руки стали молотить воздух. Я чуть не упал по инерции, но устоял. Мутная пелена спала с глаз: Зигур лежал на полу. Но пока я очухался, он перевернулся и вскочил на ноги. Зрители ликовали.

Откуда ни возьмись выскочил одноухий и сходу получил в левый глаз. Прыгнул Зигур. Вот вам, боги, добавки. Я уклонился и ударил навстречу, но провалился и получил такую зуботычину локтем, что в ушах зазвенело, а в глазах сверкнули искры. Следом онемело ухо. В зале шумели, как в лучшие годы. Но мне казалось, что я вылетел за пределы замка и парю где-то в небе, вместе с птицами. Они противно чирикали прямо в подбитом ухе. Могучий кулак Зигура звонко шлепнул по щам. Я схватился за воздух, станцевал какой-то немыслимый танец ногами и эффектно крутнулся на полу. Этого вполне хватило, чтобы прийти в себя.

Вновь подскочил одноухий. Я встретил его коротким крюком слева в правый глаз, и он исчез. Вот же никак не успокоится. Следующий - Зигур, но его так просто не взять. Он набросился на меня, осыпая ударами, что заведенный. На этот раз я пропустил только один удар, остальные пришлись в защиту. Улучив момент, я контратаковал и смачно влепил бородатому в нос - брызнула кровь. В ответ я пропустил еще. Даже не знаю, куда пришелся удар. Морда загорелась огнем. Вновь повело, но я не давал заднюю, я бил, бил и бил. Ой, похоже, нравится это богам!

Лицо Зигура пухло на глазах, будто его кусали пчелы. Лопнули губы, как спелые вишни, и это гад наконец-то лег. Ему на помощь пришел одноухий. Он размазал кровавые сопли по лицу и ринулся вперед. Я перехватил его руку, крутнул паршивца и саданул о колонну. Теперь он успокоился. Я вошел в раж и машинально хотел вспороть брюхо врагу когтем, но меня остановил Фуас.

- У него нет сердца! - крикнул он, и я пришел в себя.

Действительно, это был просто человек. Что мне толку от его смерти?

Зрители  приветствовали меня стоя. Как выяснилось, они уже успели сделать ставки и теперь бурно обсуждали поединок. Когда страсти улеглись, а я, прихватив кувшин вина, доковылял до своего стула, барон Горлмид сказал:

- Для солдатни в таверне ты неплохо машешь кулаками, но для героя на арене этого мало.

- Не только кулаками бьются, - ответил я, еле шевеля языком.

- Да, но ты меч-то поднять не можешь.

- Это не меч, а дубина. Мне нужен настоящий клинок.

- Другого нет. Хочешь, отнеси кузнецу, может перекует тебе.

Это была хорошая идея, но в голове у меня мозги перемешались, и сейчас я мог только подносить кувшин к разбитым губам.

- Продолжим, - объявил Фуас. - Герой, возьми меч, доспехи можешь не одевать, но шлем - обязательно, и преклони колено перед бароном.

Я скривился.

- Иначе нельзя. Герой не может выйти на арену, не присягнув барону. Боги так велели.

Раз велели боги, то придется. Чего не сделаешь ради великой чести войти в портал? Боги, только ради вас! Я поднялся и поковылял к груде металлолома. Нацепил мятый горшок на голову, забросил на плечо меч и, вдыхая смрад тухлой рыбы, встал на одно колено перед бароном.

- Клянусь, - сказал Фуас.

- Клянусь, - повторил я.

- Биться до смерти на арене за барона Горлмида и во всем следовать законам Бангшира.

Я повторил, бросил железяки на пол и вернулся на свое место. Больше меня не трогали. Скудный банкет вскоре закончился. Мне показали комнату - крохотную сырую нору, - и оставили в покое. Но отдыхать я не собирался. Разузнав, где найти кузнеца, я вышел во двор. Отпихнул назойливого кота и, распугав кур, направился к кузне.

Кузнецом оказался трубочист - тот, который открывал ворота. Он спал, уткнувшись мордой в поленницу. Рядом валялся пустой кувшин. У меня всего-то двадцать девять дней осталось, а он спит. Я хорошенько встряхнул трубочиста. Он открыл один глаз. Тогда я повторил, и он забормотал: