ГЛАВА 11

Мэтт

Я опускаю руки под кран, позволяя тёплой воде смыть пену с кожи, когда дверь в операционную начинает открываться. Кендра заглядывает, просовывает голову и начинает гримасничать.

— У вас есть минутка, доктор Рассел?

Есть гора работы, которая стоит между мной и моими выходными. Я должен много чего сделать, и у меня не хватает на это времени. Обычно я нахожусь в офисе в субботу и воскресенье столько же, сколько с понедельника по пятницу, но я менее эффективен.

Патриция ушла домой. Нет ординаторов, которые спешат в Старбакс, и мне приходится бороться с уборщиками. Они пробегают мимо, когда видят меня, идущего по коридору, они больше не стучат в мою дверь. Я не хочу, чтобы кто-то переставлял вещи в моем кабинете. У моего беспорядка есть причина, и я вполне способен убрать свой собственный мусор.

Эти выходные сильно отличаются. Завтра свадьба Молли, и я действительно должен уйти с работы вовремя, если хочу забрать свой костюм у портного, прежде чем он закроет свой магазин.

Мне бы не пришлось торопиться, если бы моя операция не прошла с задержкой из-за ошибки Бэйли.

— Что тебе нужно?

Я поворачиваюсь и беру полотенце.

Она входит и позволяет двери закрыться позади неё.

— Это действительно могло произойти с каждым, — она говорит об инциденте с Бэйли. — И я не думаю, что вы должны её наказывать. Может, вы не заметили, но она хороша. Эти последние несколько недель были раем, по сравнению с тем, когда вы работали с Киртом.

Я бросаю своё полотенце в мусорное ведро, и она должна чувствовать, что я теряю терпение, потому что быстро продолжает:

— Хорошо, да, эта ошибка сегодня задержала вашу операцию, но в последнее время вы значительно сократили время ваших операций из-за Бэйли.

— Я знаю.

— Поэтому на сегодняшний день она лучший помощник, который у вас был. Пожалуйста, не переусердствуйте с ней.

— Как ты думаешь, что я собираюсь с ней сделать? Уволить её?

У неё от страха расширяются глаза.

— Пожалуйста, не надо. Она облегчает и мою работу. Я больше не бегаю на износ.

Я вздыхаю и прохожу мимо неё.

— Спасибо, что просветила меня, Кендра, но Бэйли никуда не денется. Уверяю тебя. Хороших выходных.

Разбирая электронную почту, начинаю раздражаться, так как холодный фронт, о котором предупреждал диктор этим утром, наконец, проявился. Льёт сильный дождь, а это означает, что пятничная поездка домой будет ещё больше адской, чем обычно. Я должен взять свои документы и закончить дома, чтобы успеть забрать свой костюм.

Я использую свою личную ванную, чтобы снять халат, взять пальто и захватить файлы, которые осталось разобрать. Лифт переполнен, но все держатся подальше от меня — одно из преимуществ всеобщего неприятия это то, что люди никогда не вторгаются в моё личное пространство.

Двери лифта открываются, и я собираюсь резко повернуть налево, в сторону парковки, когда замечаю Бэйли, стоящую у входа в наше здание и обхватившую себя руками. Она без халата, одета в джинсы и в тот же розовый пуховик, в котором полностью тонет. Я думаю, она кого-то ждёт. Почему бы ещё ей зависать возле входной двери? Затем яростно вытирает свою щеку, и я понимаю, что она плачет.

Дерьмо.

Смотрю на дверь гаража. В секунде от свободы.

Оглядываюсь на неё в тот момент, когда она качает головой своему телефону, кладёт его в карман, берет с пола рюкзак, словно собирается выйти. Но там нет машин, только стена дождя, гром и тёмное небо.

Черт возьми.

— Бэйли, — говорю я, мой голос легко проносится по мраморному полу. — Подожди.

Девушка оборачивается, закатывает глаза, явно раздражённая, что я иду за ней. Она быстро вытирает щеки и поднимает руку, чтобы отмахнуться от меня.

— У меня нет времени. Я не хочу разговаривать с тобой прямо сейчас. Если ты хочешь сгрызть меня за то, что произошло, то можешь сделать это в понедельник. Я иду домой.

— Как?

Её красивые карие глаза, полные слез, смущённо смотрят на меня.

— В смысле как?

— Как ты доберёшься домой? Ты припарковалась на улице или что-то в этом роде?

Она перестаёт хмуриться, когда понимает, что я не собираюсь её ругать.

— Ох. — Она смотрит в окно. — Я собираюсь сесть на автобус.

— Автобус? — Автобусная остановка ниже по улице.

— У тебя нет машины?

Она напрягает спину.

— Нет. У меня нет.

Нужно проверить, сколько мы платим ей. Уверен, у неё не должно быть проблем с тем, чтобы приобрести машину, которая будет доставлять её до работы и обратно.

— Хорошо, как насчёт убер или что-то типа этого?

Её интонация не смягчается, когда она отвечает:

— Я всегда езжу на автобусе. Всё в порядке.

Я ищу зонт и хмурюсь, когда обнаруживаю, что у неё в руках ничего нет.

— Ты промокнешь и замерзнешь там.

Она смеётся и начинает отходить.

— Это не твоя забота. Не волнуйся обо мне.

Да, к сожалению, я беспокоюсь о ней. На протяжении последних трёх недель всё, что я делаю, это беспокоюсь о ней.

И в этом виноват Купер. Он ежедневно разжигает моё раздражение, пересказывая мне об их переписках, и хвастается, как развиваются их отношения. Отношения — это смешно. Они не ходили на свидание. Даже не говорили по телефону. Если мерить, что «отношения» зависят исключительно от количества сообщений, которыми обменялись на этой неделе, то у меня отношения с моим курьером, посыльным из службы доставки еды и моей домработницей. Черт, да я нарасхват.

— Я не позволю тебе ждать в такую погоду на автобусной остановке. Давай, я подвезу тебя.

Её мягкий женский смех эхом разносится по лобби.

— Спасибо, но я лучше прогуляюсь.

На самом деле, она имеет в виду: «Спасибо, но я лучше умру».

— Это не просьба. Меня не устроит, если ты не придёшь в понедельник, потому что заболела пневмонией.

Её взгляд заблестел новым уровнем ненависти.

— Из всех людей ты должен знать, что пневмонией не заболеешь только от холода и сырости.

Она пытается обойти меня, но я ловлю её рюкзак и стаскиваю его с плеч. Я не могу надеть его, потому что у него плечевые лямки, как у малыша, поэтому беру его в руки и начинаю идти. Она может пойти за мной или нет. Я убеждаю себя, что мне все равно.

— Доктор Рассел, — говорит Бэйли позади меня, её каблуки слегка постукивают по мраморному полу, когда она пытается не отставать.

— Ты уже не на работе. Зови меня Мэтт.

— Доктор, — демонстративно говорит она. — Пожалуйста, отдайте мне мой рюкзак. Или я вызову охрану.

Я смеюсь, потому что она действительно весёлая. Никто никогда не угрожал вызвать из-за меня охрану.

— Обращайся ко мне Мэтт. И если ты собираешься вызвать охрану, обязательно попроси Томми. Он молодой, и у него есть небольшой шанс поймать меня прежде, чем я убегу отсюда с твоим рюкзаком JanSport. Во всяком случае, что у тебя здесь?

Он ничего не весит.

— Мой ланчбокс. Бутылка воды. Пустой пластиковый контейнер.

Пластиковый контейнер.

Я оглядываюсь, чтобы посмотреть на неё. Она быстро идёт за мной. Я действительно намного выше неё.

— Ты приносила ещё банановый хлеб?

Она кивает и переходит почти на бег.

— В прошлый раз Патриции ничего не досталось, я чувствовала себя плохо.

— В прошлый раз я тоже ничего не получил, — подчёркиваю я.

Она фыркает.

— Да, хорошо, я не чувствую себя плохо из-за этого.

Я снова смотрю вперёд, чтобы она не могла увидеть мою улыбку. Ну вот опять она с этой грубой честностью. В операционной она абсолютно послушна. В любом ином месте нет.

Мы спускаемся на первый уровень гаража, отведённого для врачей. Бэйли останавливается возле чёрной Ауди, поворачивается и ждёт, что я присоединюсь к ней.

Я усмехаюсь.

— Это не моя машина.

Она кивает.

— Верно, конечно. Сейчас я это вижу.

Она отправляется к ярко-жёлтой Феррари одного из пластических хирургов. Пафосный номерной знак гласит: SXY DOC88.

— Мы на месте.

— Даже не близко.

— Ох, ну ладно. Я понимаю. Ты не публичный. Возможно тот серый Рендж Ровер?

Я нажимаю кнопку разблокировки на моем брелке, мигают задние фары. Вот она, машина, на которой я езжу со времён медицинской школы.

— Ты шутишь. Приус?! Сам сатана водит Приус?! — Она поворачивается, словно надеется увидеть кого-то ещё и разделить этот момент. Но у неё есть только я.

Я пожимаю плечами.

— У него хороший расход топлива.

Бэйли часто моргает.

— Я не была бы больше шокирована, если бы ты запряг лошадь с повозкой.

Я смеюсь и открываю заднюю дверь, чтобы бросить её рюкзак.

— Садись. Дорога ведёт в ад.

В тишине мы пристёгиваёмся, в тишине выезжаем с парковки и молча выезжаем на проезжую часть.

Наконец, я спрашиваю:

— Где ты живёшь?

— В западной части. Прямо напротив Франклинского Парка.

— Хорошо. Мне кое-куда нужно заехать. Ты не против?

— Учитывая, что ты забрал мой рюкзак и заставил сесть в твою машину, не думаю, что имеет значение то, чего я хочу.

Вижу. Она все ещё обижается. Все в порядке.

— Хорошо. Рад, что мы на одной стороне.

Она не думает, что я смешной.

Постукиваю большим пальцем по рулю и пытаюсь сосредоточиться на дороге, а не на ней.

Прошло много времени с тех пор, как кто-то, кроме меня, сидел в этой машине, много времени до тех пор, как я нашёл кого-то интересного, как Бэйли Дженнингс. Я пробую тайно изучить её. Она кажется очень маленькой, когда сидит. Две её могут поместиться на этом месте. Смотрю вниз и усмехаюсь, когда вижу, что на её ногах нет телефона. Разве она не должна писать Куперу и рассказывать о том, как прошёл её день? Не должна предупредить его, что находится в аду, потому что её везёт домой её раздражительный босс, который заставил плакать.

Я ослабляю свой галстук, неожиданно чувствуя себя неловко от этой близости.

Мы уже отъехали на несколько миль от больницы, когда она осмеливается заговорить:

— Если не считать того, что случилось сегодня, я что-то сделала, что обидело тебя? — О, хорошо, серьёзный разговор. — На протяжении последних нескольких недель, кажется, что я раздражаю тебя, и не могу понять, почему.

— Знаешь, вообще-то я надеялся, что мы будем сидеть в дружелюбной тишине на протяжении всей поездки. — Её взгляд пытается продырявить мой череп, поэтому я смягчаюсь: — Ты думаешь, это как-то связано с тобой?