ГЛАВА 1

Бэйли

Интересно, чем сейчас занимаются мои одногодки? Листают Тиндер? Развлекаются в городе со своими компаниями? У меня нет компании. У меня есть младшая сестра. Она прижимается ко мне на диване, и мы вдвоём смотрим в монитор моего компьютера. Идёт повтор «Анатомии страсти» в высоком разрешении. У доктора МакДрими волосы густые и блестящие. Я хочу провести пальцем по экрану, но сдерживаюсь.

На моем лице зелёный ил. Это должна быть домашняя маска для лица. Джози приготовила ее несколько минут назад и клялась мне, что когда мы ее смоем, будем похожи на кинозвёзд. Уверена, что она ошибается, и что еще хуже, она зря потратила наш последний авокадо. Я собиралась порезать его в рис и назвать это сбалансированным ужином. Похоже, мне придётся проявить изобретательность. На экране компьютера два доктора начинают срывать друг с друга халаты. Они хотят сделать это, и я поднимаю руку, чтобы прикрыть глаза Джози.

— Ты еще маленькая, чтобы смотреть такое.

Это шутка. Мы уже посмотрели миллион эпизодов, и, как минимум, полмиллиона сексуальных сцен. Джози убирает мою руку и делает громче. Теперь наша гостиная наполнена стонами и охами. Похоже, я не очень хороший опекун.

— Твоим друзьям в школе разрешают смотреть такие шоу? — спрашиваю я, внезапно охваченная чувством вины. Мы должны смотреть природные документальные фильмы на СОВ (PBS — Public Broadcasting Service — американская некоммерческая общественная служба телевизионного вещания), где под успокаивающий голос Моргана Фримена по снегу бегают пингвины.

— Ты что, шутишь? — не сводя глаз с экрана, спрашивает она. — Люди в моей школе сами делают такие вещи.

Я в ужасе от мысли, что четырнадцатилетние подростки участвуют в любой физической близости помимо того, что держатся за руки.

— Пообещай мне, что ты не будешь трогать мальчика, пока тебе не исполнится восемнадцать.

Она закатывает глаза и поднимает мизинец. Я оборачиваю свой мизинец вокруг её, таким образом, мы заключаем договор. Теперь я могу дышать спокойнее.

Как только начинаются титры, я встаю, чтобы пойти умыться. Как минимум надеясь, что эта странная смесь не вызвала у меня страшную сыпь. Мне утром на работу, и не хочется стать посмешищем в больнице. Джози идёт за мной и занимает половину раковины.

— Это правда? Врачи уединяются в ординаторской?

— Я уже говорила тебе, что такое не происходит.

Я встречаюсь с её взглядом в зеркале и после того, как насухо вытираю лицо, передаю ей полотенце. Никаких злостных нарывов пока нет. Это хороший знак.

— Ладно, хорошо. Может это не совсем безумно, но, готова поспорить, что ты пару раз ловила целующихся людей в подсобке.

— Никогда.

— А как же секс в раздевалке?

— Нет.

— Взгляды украдкой в операционной? — спрашивает она отчаянным голосом.

— Джози, «Анатомия страсти» — это телевизионное шоу, где все по сценарию, наигранная любовь. Не ищи в этом скрытого смысла.

Она раздражённо вздыхает.

— А как же хирурги? — Убирает полотенце и поворачивается ко мне.

Джози хватает мои руки так, что я не могу вырваться. Несмотря на её худощавость, на удивление она очень сильная.

— Хоть кто-то из них хоть наполовину красив, как доктор МакДрими?

— Большинство из них старики. Седые волосы, усы, животики как у Санта Клауса. Ты же видела моего босса.

Я вырываюсь из её рук и иду на кухню. У нас почти ничего нет, а зарплата во вторник. Поэтому на ужин у нас сэндвич с тунцом… опять.

— Тьфу, серьёзно? Никого хоть немного привлекательного?!

Я отвлекаюсь, потому что борюсь с консервным ножом, поэтому, не подумав, отвечаю:

— Есть один…

Она перепрыгивает через всю кухню, вырывает с моих рук банку тунца и смотрит на меня широко раскрытыми, нетерпеливыми глазами.

— Кто?

— Я не знаю его имя.

Ложь.

— Как он выглядит?

— Высокий. Каштановые волосы. — Я пожимаю плечами.

«Разрушительно красивый» — это ключевая фраза, которую я не говорю. «Высокомерный и дерзкий» — и эти два слова лучше не говорить. Я специально увиливаю от ответа, потому что моя сестра не по годам развита, и это очень пугает. Через три секунды она уже сидит на диване и открывает мой компьютер, просматривая вкладку «Персонал» на сайте больницы. По собственному опыту знаю, что там все в алфавитном порядке, поэтому она кричит из соседней комнаты:

— Какая у него фамилия?

Я кашляю, чтобы скрыть очередную ложь.

— Не помню.

— Какой отдел?

Я кладу два куска хлеба в тостер, достаю майонез и думаю, как быстро она найдёт его без моей помощи.

— БЭЙЛИ, какой отдел?

Я продолжаю игнорировать её. Пальцы Джози летают по клавиатуре. Скорее всего, клавиши выскочат из моего ноутбука. Выскакивает тост, и я слышу её резкий вдох.

— Я НАШЛА ЕГО!

Мой желудок сводит.

— Доктор Мэтью С. Рассел. — Она быстро просматривает его биографию. — Юго-западный медицинский центр Техасского университета. Ординатура Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Обладатель гранта на исследование комплексной хирургии позвоночника и детского сколиоза и бла-бла-бла. Какая разница?! Я не знаю, значения половины этих слов. Есть ли еще фотографии, помимо этого портрета? Возможно фотографии с пляжа?

— Я не знаю. Это имя мне не знакомо. Ты сказала доктор Рассел? Возможно это он. Какая разница. — Я использую все свои актёрские навыки, чтобы сбить ее с толку. Затем прибегаю ко второму методу — отвлечение. — Твой сэндвич готов!

Она тащит ноутбук на кухню и садится за стол напротив меня, усмехаясь. Я ем в одиночестве, в полной тишине. При этом сэндвич Джози лежит нетронутый. Ее глаза сужены, она постоянно что-то пролистывает и печатает. Сестра как частный детектив, который нуждается в новой зацепке. Я жду, когда она достанет увеличительное стекло и отрастит усы.

— Очень раздражает, что его нет в социальных сетях. Я проверила страницу выпускников Юго-Западного Техасского университета, но они не выкладывают фотографии.

— Почему это так важно? Ешь.

Она недовольно смотрит на меня. Не разрывая зрительного контакта, берет свой сэндвич и откусывает огромный кусок. А после возвращается к своей миссии с набитыми щеками, как бурундук.

Я понимаю, почему моя сестра так заинтересована доктором Расселом. Я почти не хожу на свидания на протяжении уже шести лет, с тех пор, как взяла опеку над Джози. Я потеряла интерес к мужчинам. Романтика отошла на второй план в моей жизни. Даже хуже — романтика стала одной из тех алюминиевых банок на шнурках, которые прицепились к моей машине. Мои губы не чувствовали человеческого прикосновения уже довольно долгое время, и я не могу вспомнить, что такое поцелуй. Ты просто засовываешь язык и делаешь это? Надеюсь, это как езда на велосипеде, иначе мне конец.

Джози некоторое время беспокоилась за меня. Буквально неделю назад она сказала мне, что ей жаль, ведь я отказалась от многого в своей жизни. Конечно, я выразила протест.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я люблю, когда ты рядом. Ты же знаешь это.

— Ты ради меня многим пожертвовала.

— Перестань, это не так.

— У тебя нет друзей.

— У меня есть мисс Мерфи по соседству.

— Она старая простофиля, которая на шее носит кристаллы.

— Мне не нравится, что ты называешь моего лучшего друга старой простофилей.

Она не перестаёт смеяться.

— Из-за меня ты бросила колледж.

— Ерунда, я люблю работу, которая у меня сейчас.

— Ты никуда не ходишь.

— Неправда.

— Последний раз ты была на свидании, когда мне было десять лет.

— Конечно это не так…

Я так и не закончила свою мысль, потому что она не шутила. Это действительно было давно. Правда в том, что я действительно многим пожертвовала, чтоб заботиться о Джози. Во всех смыслах я живу жизнью матери-одиночки. Мои дни заняты такими занятиями как стирка, готовка и уборка. Я должна быть уверенной, что у Джози хорошие оценки, она не опаздывает в школу и не выросла из своих джинсов, чтобы несмотря ни на что была в школе. По пятницам я не хожу в бары. У меня нет возможности встречаться с людьми. Я работаю и экономлю каждую копейку, которую зарабатываю. Однажды, я смогу позволить себе первый взнос на дом, и мы переедем с этой лачуги, в которой живём уже несколько лет.

Но, несмотря на отсутствие любовных отношений? — это не плохая жизнь. На самом деле, это здорово. Просто Джози этого не видит.

Она поворачивает компьютер, и я вынуждена посмотреть на фотографию доктора Рассела. Джози его сильно увеличила. Я отказываюсь признавать, что он горячий. Вместо этого я кошу глазами и высовываю язык в надежде рассмешить её. Вздох Джози говорит о том, что она думает — я безнадёжна.

— Если у тебя есть хоть капля смелости, завтра утром ты подойдёшь к этому доктору и пригласишь его на свидание.

Ха-ха-ха. Я смеюсь над ее идеей весь оставшийся ужин, пока мою посуду, пока тащу полный брезентовый мешок нашего грязного белья в прачечную внизу улицы, и пока сижу напротив этой древней машины и смотрю, как она стирает.

Джози понятия не имеет, о чем говорит.

Доктор Рассел не знает о моём существовании. Мы никогда не говорили. Он самый молодой, самый горячий хирург в больнице, у него репутация самого агрессивного, грубого врача во всей стране.

Я лучше охомутаю доктора МакДрими, чем буду встречаться с ним.