ГЛАВА 15

Бэйли

О, да — это именно то, на что я надеялась, трапеза из пяти блюд после самого странного разговора в моей жизни. Я не голодна. Мой желудок сводит в узел от напряжения, и все же я тут, сижу за праздничным столом с Купером и его семьёй. Кроме симуляции внезапной болезни не существует способа избежать пребывания здесь ещё час-другой. Я пытаюсь привлечь внимание официанта, чтобы попросить его каким-нибудь способом отравить мою еду или хотя бы пролить на меня напиток. В итоге он решает, что я флиртую с ним, поэтому даёт мне свой номер, когда выносит следующее блюдо.

Доктор Рассел сидит напротив меня, выглядя, как мистер Дарси, и привлекает внимание всех присутствующих женщин, которые не связаны с ним кровными узами. Хотя, я думаю, парочка его кузин являются его фанатками. Сейчас официантка, наполняющая его стакан водой, так пристально сосредоточена на его волосах, что не замечает, что его бокал уже переполнен. Что такого в его блестящих, чёрных, немного потрёпанных волосах, от которых мозг превращается в пастообразное вещество, в которые хочется зарываться руками, пока он целует тебя до потери сознания?

Официантка приходит в себя как раз в тот момент, когда вода начинает литься на стол.

Банкетный стол длинный, но недостаточно широкий. Если я не буду осторожна, наши колени легко соприкоснутся. Это уже происходило дважды, и ощущение его гладких брюк, ласкающих мою ногу, ничто иное как эротика. Единственный выход не застонать — наполнить свой рот хлебом. Таким образом, узел в моем животе маскируется массивной буханкой чиабатты.

Другие гости женского пола не единственные, кто пристально смотрит на доктора Рассела. Учитывая, что я сижу прямо напротив него, у меня нет другого выбора, кроме как наблюдать за ним из-под ресниц и собирать данные, словно я учёный, а он новообретенный вид красавчика.

Вот мои мысли:

1) У него ярко-синие глаза, как у Белого Уокера из Игры Престолов. Уместное сравнение, учитывая, что они похожи и характером.

2) Тот факт, что он снял пиджак и повесил его на стул, — хорошо, но действительно ли ему нужно было закатывать рукава рубашки? Не всем могут чувствовать себя комфортно, наблюдая за ужином такие порно-предплечья, спасибо ему огромное.

3) Он действительно ужасный собеседник. За весь ужин он произнёс всего три слова окружающим. Я знаю это, потому что одно моё ухо направленно непосредственно к нему. Если он громко глотает, я слышу это.

4) Он не встречается со мной взглядом, как бы я не старалась. Я думаю, он жалеет о том, что сказал ранее.

Я не могу решить, хочу ли я, чтобы он жалел о сказанном.

Эту дверь я никогда не думала открывать, до сегодняшнего вечера.

— Итак, Бэйли, как долго ты работаешь помощником хирурга?

Вопрос задаёт миссис Рассел, которая, так случилось, сидит слева от меня. О, да, я окружена Расселами со всех сторон. Это стало бы кошмаром, если бы миссис Рассел не оказалась одним из самых добрых людей, которых я встречала. Если сравнивать с персонажами из Игры Престолов, то она будет Сэмвеллом Тарли — добрая, любезная и всегда готова перекусить. Она помогает мне прикончить хлебную корзинку.

— Уже несколько лет. Мне действительно это нравится, хотя я не думала, что буду этим заниматься.

— Действительно? Разве медицина не была конечной целью?

— Нет, была. Я просто думала, что окажусь в другой роли. Я начала учиться на подготовительных курсах в колледже, но жизнь немного все изменила. — Она с жалостью хмурится, и я быстро добавляю: — Мне действительно нравится то, чем я сейчас занимаюсь.

— Купер мне говорил, что ты заботишься о своей младшей сестре. Это заставило тебя поменять планы?

Поменять планы — какой приятный эвфемизм для хаоса, что произошел в то время в моей жизни.

— Да, но на самом деле так лучше. Мне нравится, что Джози живёт со мной.

Я ожидаю от неё, что она спросит, почему в этой картине нет моих родителей, и я боюсь сказать правду. Эта история мрачная: скользкий лёд на тёмной дороге. Мои родители ехали домой с праздничной вечеринки, когда папа потерял контроль над управлением. Я вздрагиваю, вспоминая их изуродованную машину.

К счастью, миссис Рассел направляет разговор в другую сторону.

— Сколько тебе было лет, когда ты стала опекуном своей сестры?

— Двадцать.

— Боже мой. — Она с жалостью качает головой. — Тебе пришлось так быстро повзрослеть.

Я пожимаю плечами.

— Возможно, но это многому меня научило. Я не злюсь на то, что нужно о ней заботиться.

Её рука прикасается к моему предплечью, а глаза встречаются с моими, и я смущаюсь того, что слёзы начинают душить меня. Эта доброта в ее глазах заставляет меня чувствовать, что она нашла трещину в моей броне, приторно-сладкий центр моей Тутси Рол Попс (прим. пер.: Тутси Рол Попс — конфета, реклама которой гласит: «Сколько раз нужно облизать, чтобы добраться до центра»), который я так стараюсь скрыть.

— Я не знал, что ты заботишься о своей сестре, — говорит доктор Рассел через весь стол, его глубокий голос перебивает все разговоры вокруг нас.

Я продолжаю смотреть на миссис Рассел. Я не знала, что он слушал наш разговор. Из-за всех разговоров вокруг вряд ли он мог услышать всё чётко.

К сожалению, когда мне хватает смелости посмотреть, эти синие глаза Белого Уокера пристально изучают меня. Без сомнений, он слышал каждое моё слово. Страх наполняет мой желудок. Я хочу вернуться на несколько минут назад, когда он игнорировал меня, потому что то, как он смотрит на меня, он тоже видит мою уязвимость. Какое опасное направление. Доктор Рассел уже обладает сильной властью, и я предоставила ему ее ещё больше.

Справа от меня громко смеётся Купер, и этот звук раздражает меня. По крайней мере, я благодарна ему, что он продолжает присутствовать на свадьбе, пока мы углубляемся в сеанс психотерапии. И так уже много людей, которые слушают мои семейные проблемы.

— Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне об этом, — говорит доктор Рассел, хмуря лоб.

Я прочищаю горло, пытаясь ослабить напряжение.

— Ты никогда не спрашивал о моей жизни вне госпиталя.

Он выглядит пораженным моим комментарием, и я жалею, что так сказала. Все-таки его мама все ещё слушает. Не думаю, что уместно наказывать его перед ней.

— И, — добавляю я, — я не часто об этом говорю.

После этого ужин длится ещё один невыносимый час. Я молча сижу, доктор Рассел цедит еще пару бокалов, а миссис Рассел поддерживает разговор за всех нас. Я практически выпрыгиваю из-за стола, когда они убирают последнюю тарелку, врезаюсь в официанта, который дал мне свой номер.

— Эй, эм... Я не уверен, если ты пришла с кем-то сегодня вечером...

Только не это!

Я обхожу его и бегу в ванную, хочу проскользнуть вперёд бабушки невесты и маленькой девочки-цветочницы, которая прыгает с ноги на ногу, но не могу. Опираюсь о стену и жду своей очереди, чтобы запереть себя в кабинке и задержаться настолько, насколько захочу.

Сидя на мятом куске туалетной бумаги, который постелила на сидушку, проверяю такси и жалуюсь на нелепую оплату, которая всплывает. Дорога, чтобы добраться сюда, заняла некоторое время. Я знала, что поездка домой будет не дешевой, но приложение показывает такую стоимость, что мне придётся расплачиваться натурой. Идти пешком тоже не вариант, на улице минус сто тридцать девять градусов (прим. пер.: по Фаренгейту), мои конечности замерзнут и сломаются на первой же миле.

— Эй! Пошевеливайся! Тут только три кабинки! — кричит кто-то перед тем, как постучать в мою дверь.

— Ой! Извините! У меня диарея.

Затем я нахожу на Ютубе видео о Ниагарском Водопаде, которое даёт мне немного времени для поиска путей отступления.

К сожалению, после многочисленных, отчаянных поисков у меня не остаётся выбора, кроме как улыбаться и ждать, когда я смогу уговорить Купера отвезти меня домой.

Освободив свое святилище (кабинку) и вернувшись на праздник, я ожидаю, что Купер будет беспокоиться из-за моего длительного отсутствия. Без сомнения, слухи о моем состоянии дошли до бального зала, но я раздражена тем, что нахожусь на свидании с тем братом Рассел, который любит внимание. В этот самый момент он посреди танцпола плавно двигает тазом вперёд-назад между танцующей девушкой с букетом и матерью невесты. Вокруг него стоят и хлопают люди и, боже мой, его движения напоминают червяка. Три подруги невесты парят рядом и облизываются.

Я поворачиваюсь совершенно в другую сторону. Некоторые люди созданы для того, чтобы танцевать, а некоторые созданы, чтобы стоять, как истуканы. Я определённо отношусь ко второй категории.

Я иду в другой конец комнаты, радуясь, что, наконец-то, могу остаться в одиночестве, но затем замечаю доктора Рассела, который сидит снаружи на морозе. Нельзя еще больше игнорировать праздник, чем он сейчас.

Я наблюдаю, как мужчина подносит напиток к губам и делает глоток. Потом кладет голову на спинку стула и смотрит на ночное небо. Прижимаю руку к стеклу и убеждаюсь, что оно такое же холодное, как я думаю.

Глупый человек.

Он собирается замёрзнуть. Не буду мешать ему.

Какая мне разница?

И все же я поворачиваюсь и иду обратно за обеденный стол, забрать наши пальто. Его из толстой шерсти и, несомненно, дорогое, я так сильно хочу обернуть его вокруг себя, но засовываю руки в свои широкие, розовые рукава и сопротивляюсь искушению.

Перед дверью во внутренний двор делаю глубокий вздох, наслаждаясь последней секундой тепла, перед тем как выхожу наружу, и арктический воздух ударяет мне в лицо. Мои конечности превращаются в лёд. Мои голые ноги немеют.

— Господи, ты в своём уме? — кричу я, быстро подбегая к нему. — Что ты здесь делаешь?

Он не оборачивается, просто поднимает свой бокал в качестве объяснения.

— Да, я поняла, ты хочешь до смерти напиться. Ты делаешь это всю ночь, думаю, ты уже близко.