Я облизываю губы и отвожу взгляд, делая рваный вздох и желая забрать свои последние слова.

Ривер хмурится:

— Так ты тоже это чувствуешь?

Чтоб меня.

Поморщившись, я рявкаю в ответ:

— Без разницы. Просто оставь меня в покое. Ты играешь в свою игру, а я — в свою.

— Это еще не конец, Рейн. Что бы между нами ни происходило, это только начало. И мы оба это знаем.

К сожалению, ты прав.

— Мне казалось, я уже просил тебя не называть меня так, мать свою…

Ривер пожимает плечами с притворной невинностью.

— Ой. Должно быть, забыл, — говорит он так, словно я поверю.

Я смотрю на него, и во мне вспыхивает презрение.

— Ленни, тебе не понравится моя плохая сторона.

Предупреждение, потому что так оно и есть, звучит смертельно, словно пистолет, нацеленный и готовый выстрелить, если Ривер сделает хоть один неверный шаг.

И я, не колеблясь, его убью.

Ривер прикусывает губу и ухмыляется. Его ямочки дразнят меня.

— А что, если я скажу, что меня интересует только вид сзади?

Да, Боже, ты мой.

Я бросаюсь на Ривера в то же мгновение, прижимая к стене своим предплечьем поперек горла. Ощущая под рукой его Адамово яблоко, я давлю сильнее, улыбаясь маленькому вздоху, который срывается с губ Леннокса.

Похоже, единственный способ заставить мудака заткнуться — не давать ему дышать.

Проткнуть булавкой. Войти в раздел настроек и «выключить» Ривера Леннокса.

Но… судя по озорству, пляшущему в его глазах, я снова облажался.

Ривер жаждал знать, на какие кнопки давить, и где они находились. Как же сильно он, должно быть, старался меня разозлить, в попытке вызвать реакцию.

Леннокс искал слабость, щель в моей броне, которая была непробиваемой в течение многих лет.

И теперь он ее нашел.

Да твою ж мать!

Мои ноздри раздуваются, пока я впиваюсь в него взглядом, замечая зеленые крапинки внутри голубой радужки, которые можно заметить только вблизи.

Я изо всех сил стараюсь их не замечать.

— Услышь меня, Ривер, потому что я скажу всего лишь раз. Ничего не будет. Мы не станем играть в ту маленькую игру, которую ты затеял.

Слова звучат с такой яростью и враждебностью, что любой бы принял их за чистую монету. Нормальный человек повернулся бы и сбежал прежде, чем я успел бы причинить ему боль.

Но только не Ривер. Как бы мне ни хотелось, он меня не боится.

Потому что в глубине души... мы оба знаем, что мои слова, все до единого — ложь.