ДВА

Бек

Инглиш больше не верит в Санту. Это поразило меня в самое сердце, до головокружения. Как моя маленькая девочка так быстро выросла? Казалось, только вчера она появилась на пороге в этой ужасной картонной коробке. Не успею оглянуться, как она уедет в колледж. Боже, я не мог вынести этой мысли.

— Почему у тебя такой грустный вид? — спросила моя красавица-жена. Мы были в домашнем кабинете и заворачивали подарки. Инглиш в сотый раз смотрела «Мандалорца», а Биби-два дремал.

— Эта хрень с Сантой выбила меня из колеи. Я вдруг осознал, как быстро она растет.

— Это правда. Она ведет себя совсем как взрослая.

— Она хочет отправиться в Космический лагерь. Это помимо обычного летнего лагеря. Если позволим ей и то и другое, мы не увидим ее все лето.

— Бек, Космический лагерь — это всего лишь неделя, и в обычном лагере она может пробыть три недели. Потому ее не будет в общей сложности месяц. Это пойдет ей на пользу. Лагерь — это прекрасный опыт.

Я кивнул.

— Тебе легко говорить. Ты не потеряешь свою маленькую девочку.

— Прошу прощения?

— Дерьмо. Прости, я не это имел в виду. Ты лучшая мать в мире и знаешь, что она такая же твоя дочь, как и моя. Просто сегодня она поразила меня в самое сердце.

— Вот дерьмо. Если ты так тяжело воспринимаешь то, что она больше не верит в Санту, как ты собираешься вести себя, когда она захочет встречаться с парнем? Или когда начнется колледж? К сожалению, взросление — это часть человеческого бытия. Может, поговорить об этом с Анной? Или твоим отцом.

Анна — моя мать, и она всегда мыслила позитивно.

— Это отличная идея. Вечером пообщаюсь на эту тему с ними обоими. Я уже сегодня говорил, что люблю тебя?

— Думаю, ты сделал это в душе.

— Тогда говорю еще раз. — Я наклонился и поцеловал ее. — Ты самая лучшая жена и мать наших детей, о какой я только мог мечтать.

— Спасибо, и я тоже тебя люблю. С учетом сказанного, мне нужно проверить Биби-два. Он уже должен был проснуться.

Она оставила меня заканчивать дела. После я пошел проверить Инглиш. Она все еще смотрела телевизор, пожирая глазами малыша Йоду.

— Смотри, папочка. Разве он не самый красивый?

— Ага.

— Я решила, что, даже если ты не назовешь новую малышку Йодой, я все равно буду так ее называть.

— А если это не девочка?

— Девочка. — Ее самоуверенность почти заставила меня поверить в это.

— Почему ты так считаешь?

Она закатила глаза, очень похоже скопировав меня.

— Господи, папочка, я думала, ты умнее.

— Хм. Похоже, что нет, потому тебе придется посвятить меня в свои обширные знания.

— Потому что Биби-два мальчик. Всегда так: девочка, мальчик, девочка, мальчик. Следующим после третьего будет опять мальчик. Я думаю, мы должны назвать его Люк или Финн.

— А почему не Мандалориан?

Она склонила голову набок и снова закатила глаза.

— Ну правда, папа. Ты невыносим.

— Мы могли бы для краткости называть его Мандо.

— Эм, нет.

Я схватил ее и пощекотал бока. Ее смех поднял мне настроение. Она шевелила своими маленькими пальчиками у меня подмышками, но силенок не хватило повторить мой выпад.

— У вас щекотливая война? — поинтересовалась Шеридан, внося все еще сонного Биби-два в комнату.

— Помоги мне, мамочка.

Она поставила Биби-два на пол и присоединилась к нам. Девочки всегда так делали.

— Не могу дождаться, когда Биби-два подрастет и сможет прийти мне на помощь, — крикнул я.

Шеридан старалась изо всех сил, потому что точно знала, где мне щекотно, и чертовски в этом преуспела. Инглиш заползла на меня сверху, и теперь у них было преимущество. Вскоре я взмолился о пощаде.

К нам подошел Биби-два и забрался на вершину кучи-малы. Его дурашливый смех заставил нас всех приостановиться. Передние зубы были еще жутко кривыми, но это только добавляло очарования, и своими густыми кудряшками он пошел в мать. Шеридан отказалась его стричь, и я не винил ее. Он был таким чертовски милым. Пухлые румяные щеки вызывали желание немедленно расцеловать их.

— Вы двое собираетесь ввести меня в курс дела? — спросила Шеридан.

— Инглиш считает, что у тебя будет девочка, и хочет назвать ее Йода. Следующего ребенка она хочет назвать Люком или Финном.

— Следующего?

— Эм, ага. И я предложил Мандо, сокращенно от Мандалориана. Она со мной не согласилась.

— Потому что это не крутое имя, папочка.

— А мне так не казалось, раз уж ты так любишь фильм.

— Ага, ты любишь сериал «Офис», но разве ты ребенка назовешь Офисом?

Она меня уделала, и это вызвало новые приступы смеха. Ребенок за словом в карман не полезет. Умная не по годам.

— Бек, что ест Бунниор? — воскликнула Шеридан.

Черт.

— Это один из подарков. — Я вскочил и выхватил у собаки изо рта маленькую упаковку. Это был сюрприз для Шеридан. К счастью, он не прогрыз коробку.

— Все в порядке? — спросила Инглиш.

— Ага, спас в последний момент.

— Папа, а когда Бунниор перестанет все грызть? На днях он съел мою балетку.

— Знаю, Печенька, потому что он ее выкакал на следующий день. Нужно постоянно следить, чтобы вещи были вне его досягаемости.

— Может быть, ему пора вернуться в тренировочный лагерь для собак, — заметила Шеридан.

— Или к Деде, потому что именно он предложил нам взять эту собаку. — Мой отец и его блестящие идеи. Пес был великолепен, но он испортил много наших любимых вещей.

Все внимание переключилось на собаку, которая одарила нас самым невинным взглядом. Столько раз мы уже через это проходили — тапочки, туфли, подушки, мягкие игрушки, пульты дистанционного управления. Бунниор был настоящей обжорой, но, как любил говорить ветеринар, зато у него идеально чистые зубы. Мне же кажется, что ветеринар любил Бунниора из-за того, что тот постоянно обеспечивал ему работу.

— Ну что ж, ребята, я иду на кухню, испеку что-нибудь на вечер. Бек, ты бы не мог дать Биби-два что-нибудь перекусить?

— Конечно. Тебе помочь?

— Нет. Ты ешь больше, чем я готовлю.

— Мамочка, я могу помочь.

— Тогда пойдем. — Шеридан протянула руку, и Инглиш схватила ее.

Я подхватил маленького парнишку, и мы все отправились на кухню. Я усадил его на детский стульчик и дал в бутылочке йогурт. Биби-два наблюдал, как Шеридан и Печенька принялись за работу, делая торт и печенье. Они украшали печенье глазурью и посыпкой, делали елки и снеговиков. Я умолял попробовать, но они обе сказали мне «Нет».

— А вдруг они отвратительные. Кто-то должен их попробовать.

— Разве такое возможно? Это же печенье, папочка.

Она была права, поэтому я надулся. Жена поцеловала меня, а Печенька закричала:

— Они опять чмокаются!