Колченогий Лёша

Сегодня это слово почти не используется, а в Ленкином детстве «ателье» были повсюду. Туда ходила бабушка шить свои наряды и укорачивать Ленкины брюки. В художественном ателье работал бабушкин брат-пропойца Яков. Так и говорил в понедельник утром: «Я в ателье!» И пропадал до субботы. А если кому-то нужны были фоторафии на паспорт или другие документы, то идти следовало в фотоателье к колченогому Лёше.

Дотошная Ленка вычитала в словаре, что «колченогий» означает кого-то или что-то с ногами разной длины, что к Лёше никак не подходило. Ноги у него были вполне себе одинаковыми, только пользоваться ими он не умел: шёл по улице на полусогнутых, не отрывая подошв от земли и покачиваясь из стороны в сторону, чем походил на возвращавшегося из ателье Якова.

Фотографировал Лёша мучительно медленно. Сначала долго выставлял свет, смахивал невидимую грязь с расшатанного деревянного стула. Вот уж кто точно был колченогим! Потом выволакивал из угла высокий шатающийся аппарат устрашающего вида. Волоча ноги, скрывался в задней комнате, долго там возился и приносил наконец нечто, похожее на большую деревянную рамку, которая вставлялась в аппарат. И начиналось!

Лёша изводил фотографируемого, показывая пантомимой как тот должен сидеть и куда следует повернуть голову. Лёша был педантом, выверявшим каждый сантиметр. И всё равно на его действительно отличных фотографиях человек оказывался с задранным вверх подбородком или наклонённой головой. Но разве это вина фотографа, что уставший от сидения на неудобном стуле человек в последний момент дёргался и портил снимок?

Из-за неудачного результата Лёша злился, и на его подвижном, как у мистера Бина, лице появлялись немыслимые гримасы. Лёша всегда предлагал переснять фотографии за свой счёт, но никому не хотелось терять время. Часто фотографии требовались срочно, а Лёша проявлял их два, а то и три дня.

Ленка терпеть не могла фотографироваться. Всё потому, что не выносила направленного на неё взгляда, не понимала беззвучных Лёшиных команд и хотела только одного, чтобы всё поскорее закончилось. Однажды Лёша не выдержал, и когда Ленка вместо того, чтобы наклонить голову вперёд, запрокинула её назад, он подбежал и схватив девочку за лицо, повернул так, как надо. Потом направил на неё указательный палец «сиди, не шевелись!» и снял маленькую чёрную крышечку со своего чудовищного аппарата. На снимке Ленка получилась очень хорошо, ровно так, как и хотел фотограф. Только вот глаза у неё оказались закрыты. Моргать-то никто не запрещал!

Ленке было лет шесть, когда она услышала разговор бабушки с подругой. Говорили о Лёше.

- Боишься его? - зачем-то спросила бабушкина подруга Ленку.

- Эту пьянь? - сказала девочка. - Не боюсь! Чего его бояться!

Бабушка отвесила ей мысленную оплеуху. Точнее посмотрела на неё так, что захотелось провалиться сквозь землю. Что такого она сказала? Мама про дядю Яшу тоже говорила «пьянь» и все смеялись.

Позднее бабушка сказала, что ей было очень неловко из-за Ленки. Ещё она рассказала, что Лёша не пьёт совсем, а шатает его как верблюда в пустыне (Ленка задумалась, разве верблюдов шатает? Интересно), потому что вместо ног у Лёши протезы. Попробуй на протезах пройдись! Ленке стало стыдно. С тех пор она смотрела на Лёшу со смесью жалости и любопытства. Каково это? Страшно? Больно? Ленка думала, что раньше он был как все, а потом наступил на мину и ему оторвало ноги. Почему на мину? С чего она это взяла? Ленка так и не вспомнила, придумала ли историю со взрывом сама или бабушка рассказала.

Когда Ленке исполнилось четырнадцать, ей нужно было сделать фотографии на паспорт. К тому времени в бывшем фотоателье, а нынче просто «Фото», появился новый хозяин, молодая активная девушка с компьютером и крошечным аппаратом. Ленка в раздумье постояла у стеклянной двери, а потом повернула направо, обошла здание и наткнулась на кованую решётку перед уходящими вниз ступенями. «Фотоателье» - значилось на вставленной между прутьями картонке.

Ленка спустилась вниз и обнаружила холодный подвал с некрашенными стенами, у стены — осветительные приборы и знакомый скошенный на бок стул.

- Есть кто-нибудь? - крикнула девочка. - Мне нужно фото на паспорт!

Из соседнего, отделённого чёрной занавеской, помещения появился Лёша. Он удивлённо заморгал и кажется, обрадовался. Торопливо метнулся обратно, выволок, едва не уронив, фотоаппарат на треноге, усадил Ленку на стул и начал свою пантомиму.

На следующий день он как всегда серьёзно спросил Ленкино имя, достал из-под стола деревянный ящичек и извлёк из него один-единственный конверт.

- Хорошо получилось, - сказал он. - Не надо переделывать.

Ленка впервые услышала его голос, скрипучий и слегка дрожащий. Она хотела спросить, для чего он всегда спрашивает имя, если по фото и так можно определить, чьё оно, но промолчала. В следующий раз спросит.

Следующего раза не случилось. Неделю спустя Лёша со своим ателье исчез, как будто его и не было вовсе. Даже на улицах перестал появляться, словно вся его жизнь была немыслима без фотоателье. Исчезло одно — не стало и его, нелепого с неповторимой мимикой и дрожащим голосом. С тех пор сниматься стало обыденно и немного скучно.