1

Понедельник

К тому времени, когда Дэйви Оуэн поднялся по ступенькам станции метро между Бродвеем и Пятьдесят Второй улицей, дождь, который полчаса назад стучал по стеклам окна его квартиры, сменился тонкой, но леденящей моросью. Небо было темным с облаками, которые, казалось, парили прямо над высокими зданиями шумного города. Начав спускаться по тротуару, Дэйви открыл свой зонтик и поднял его над головой, наклонив плечи вперед. Когда он шел, подол его пальто хлопал вокруг коленей.

Усталость, казалось, прилипла к подошвам его ботинок, делая каждый шаг дающимся с усилием. Он хотел развернуться, вновь заскочить в метро, пойти домой и напиться, может быть, сидеть перед телевизором и ждать, пока вернется Бет. Он знал, что это будет ошибкой; если она не вернется, ему станет только хуже.

Вернется ЛИ она? - думал Дэйви. – Как долго я буду себя обманывать?

Затем, после еще нескольких шагов:

Сколько понадобится.

Он поспешил проскочить через двери здания, сложил зонтик и сунул его под руку, войдя в лифт.

- Доброе утро, издательство "Пенн", я могу вам помочь? - отвечала Тэмми на звонок, когда Оуэн вышел из лифта.

Она сидела напротив у прямоугольного окна, пухлая и румяная. Дэйви поймал ее улыбку, повернув направо и пройдя мимо, приблизившись к большой двери в конце коридора. Замок загудел и громко щелкнул, когда Тэмми нажала кнопку разблокировки на своем столе.

За дверью Дэйви повернул налево и начал петлять между столами и кабинками, делано улыбаясь другим сотрудникам, которые печатали и разговаривали по телефону, сгорбившись над рукописями. Он подошел к своей кабинке в дальнем углу.

Его шаги казались ровными, а улыбка выглядела искренней, несмотря на мрачное настроение. Он был худой, среднего роста, с густыми, волнистыми, каштановыми волосами, несколько локонов которых падали ему на лоб. В свои двадцать шесть лет под его глазами уже залегли морщины. Черты лица не особо сильно подчеркивали решительность - никаких острых углов на челюсти, никаких выраженных скул. Это было нежное лицо, лицо любого отца, который искренне радовался бы свиданию своей дочери.

Дэйви на мгновение уставился на беспорядок на своем столе, затем снял пальто и повесил его на крючок. Он распрямил лацкан пиджака и поправил галстук, оценивая себя взором и снова размышляя о том, что когда-нибудь в будущем надо позволить себе купить несколько новых костюмов.

Его кабинка являлась именно кабинкой. Три стены, на одной из которых крепились две полки с книгами, рукописями и копиями журналов, еженедельно и ежемесячно выпускаемыми издательством "Пенн". Места хватало только для стола, стула, самого Оуэна и посетителя, если тот стоял прямо и неподвижно. В кабинке Дэйви выполнял работу практически для каждого отдела в офисе: подписки, исследования, редактирование художественной и научной литературы. Задолго до того, как он заканчивал с одним заданием, на его столе всегда появлялось другое.

Устало усевшись за стол, он нашел записку на своей печатной машинке. Красные чернила, нежный женский почерк:

Дэйви -

Еще три рукописи для "Грубой Силы".

Надо проверить на предмет оружия как можно скорее.

Шери

Он поднял одну из рукописей. Заголовок гласил: "Я уничтожил хулиганов, которые пытались изнасиловать мою сестру". Оуэн пробежал взглядом первые две страницы и заметил несколько ссылок на оружие; необходимо было проверить их точность. Он позвонит Моррису из "Целевого Оружия" в Джерси; Моррис являлся экспертом по оружию и фанатом журнала "Грубая Сила", и считал за честь внести свой вклад по мере возможностей.

Дэйви вздохнул, прислонил локоть к рабочему столу и положил подбородок на ладонь, борясь с желанием надеть пальто и вернуться домой, где он может почитать хорошую книгу, или "Таймс", а может быть, Боже, даже свежий номер "Пипл". Все лучше, чем то, что выпускает "Пенн": низкопробные газеты, журналы о "настоящих" преступлениях и романтические издания, такие, которыми переполнены стеллажи продуктовых магазинов, с обложками, заляпанными жирными отпечатками пальцев. Но, это была его работа.

И эту работу Бет всегда ставила ему в упрек.

- Почти девять месяцев я живу с тобой в этом свинарнике, - сердито сказала она ему этим утром, вываливая содержимое своих комодов в чемодан. – И все эти девять месяцев ты по-прежнему горбатишься в этом дешевом издательстве, надеясь на прорыв, чтобы заработать, может быть, какие-то дополнительные гроши. Но ничего не происходит. Что, - рявкнула она, обернувшись лицом к нему, на ее верхней губе блестела струйка пота, - ты думаешь, в один прекрасный день кто-то просто зайдет к тебе и объявит о треклятом повышении? Может быть, потому что ты хорошо улыбаешься? Ха-ха, мой друг. Так не бывает.

Из глубины груди Дэйви вырвался тяжелый вздох, и он покачал головой, чтобы избавиться от эха ее голоса.

Он попытался сказать ей о повышении, которое может получить со дня на день. Фриц, один из помощников редактора, уволился, и его должность пока пустовала. Дэйви был уверен, что получит ее, потому что он работал дольше всех остальных. Пришло время ему двигаться вверх, черт возьми. Казалось, он целую вечность сидел в маленькой кабинке и читал всякий отстой. Он попытался сказать все это Бет, но ничего не помогло.

- Я не хочу это слышать, Дэйви, - сказала она. - В самом деле. Я имею в виду, как долго ты там работаешь? Они знают, что могут срать на тебя, поэтому собираются продолжать в том же духе. Они дадут работу кому-то, кого они не могут пинать, - oна сделала паузу, чтобы захлопнуть чемодан и щелкнуть замками. - Я знаю тебя, Дэйви. Ты останешься там же, в своей дерьмовой маленькой кабинке, вечно получая дерьмовую маленькую зарплату. И если я останусь с тобой, что тогда? Что насчет меня? - oна посмотрела ему в глаза. - Я имею в виду, что я очень общительный человек, понимаешь? Мне нравится ходить куда-то время от времени, верно? Ты знаешь, черт возьми, что не можешь позволить себе содержать меня, а с грошами, которые я получаю, продавая билеты в "Союзе", я тоже не могу содержать себя. Поэтому я найду других парней. Как я сделала прошлой ночью. И в прошлом месяце. И за пару недель до этого. И я бы продолжала это делать. И, конечно, ты бы смирился с этим, - oна медленно покачала головой. - Нет, Дэйви, я просто не хочу это слышать.

Оуэн рыгнул от голода. Он не позавтракал утром; уход Бет уничтожил его аппетит. После душа он уселся за кухонным столом с чашкой кофе и блокнотом, и начал рисовать. Кто-то в таких ситуациях курит, кто-то щелкает костяшками пальцев. Дэйви Оуэн рисовал. Он никогда не знал точно, что рисует, даже когда его карандаш кружился над бумагой. Просто извлекал все, что накопилось внутри, и позволял этому пролиться на лист. В это утро ему становилось все более и более не по себе от изображений, появляющихся на странице. Сначала волосы. Потом лоб, глаз, другой глаз. Он начал узнавать лицо, которое видел так много раз.

Бет.

Он перевернул страницу и снова принялся рисовать. Линии и кривые начали обретать форму. Рот. Ее рот со странно опущенным уголком на левой стороне, создающий впечатление постоянной улыбки.

Он вырвал обе страницы и выбросил их в мусорное ведро, после чего пораньше вышел на работу.

Сидя за своим столом он подумывал пойти в гостиную выпить чашку кофе, но решил не делать этого, зная, что там, вероятно, находится Чед Уилкс. Чед Уилкс всегда был там. И кофе в гостиной просто не стоил встречи с Чедом Уилксом в это раннее время дня.

- Сукин сын, - вздохнул он, потирая глаза ребром ладони.

От разочарования их стало щипать.

Отрегулировав стул, он наклонился к "Я уничтожил хулиганов, которые пытались изнасиловать мою сестру" и вернулся к первой странице, надеясь, что сегодня он увидит Кейси. Видеть Кейси всегда помогало.

* * *

Уолтер Бенедек сложил зонт и вошел в вестибюль жилого дома своей сестры.

- Привет, Норман, - сказал он швейцару, дружески кивнув.

- Доброе утро, мистер Бенедек, - ответил низкий круглый мужчина с улыбкой, прикасаясь двумя пальцами к блестящему черному козырьку своей фуражки.

Бенедек нажал кнопку "ВВЕРХ" большим пальцем в перчатке, затем встал, сложив руки спереди, лицом к серебряным зеркальным дверям лифта. Он был очень высоким мужчиной с широкими плечами и большой грудью; крупный, но не толстый. Лицо выглядело длинным и гуттаперчевым, и некоторые отвратительно честные люди иногда сравнивали его с мордой бассет-хаунда. Чёрная шевелюра пестрела постоянно появляющимися пятнами седины, а в густых темных бровях блестели отдельные волнистые серебряные волоски. Ему было сорок семь лет, и он выглядел не моложе и не старше.

- Хотите, чтобы я позвонил, мистер Бенедек? - спросил Норман.

- Нет, спасибо. Она ждет меня к завтраку.

Лифт прибыл с тихим звяканьем, и двери мягко распахнулись. Бенедек вошел внутрь, нажал кнопку семнадцатого этажа и начал ждать. Двери закрылись, и он услышал из громкоговорителя едва различимую музыку, так ему ненавистную. Сегодня утром это был хор, поющий старую вещь Битлз. С кучей струнных инструментов. И солирующим сопрано. Бенедек снял перчатки и сунул их в карманы пальто.

Сестра Уолтера Бенедека Дорис Мэйси жила на семнадцатом этаже. Вернон, предположительно, должен был уже уйти на работу, но, - подумал Бенедек, - может быть и нет. Дженис, которая на самом деле не жила там, а только делала вид, станет смотреть игровые шоу со своей матерью. А Дорис. Что ж, Дорис, вероятно, свернется калачиком на диване, уставившись в телевизор, но на самом деле ничего не видя. Она будет сидеть, грызя ногти, нервно дергая ступней, беспокоясь о Верноне.

Она пришла к Бенедеку чуть более двух недель назад. Он открыл дверь своей квартиры и обнаружил ее, стоящей в коридоре с глазами, суженными от беспокойства. Беспокойства за Вернона. Он вел себя... как-то не так. Не был похож на самого себя. Допоздна задерживался на работе, иногда до рассвета, чтобы потом только принять душ и отправиться обратно. Не ел, легко терял самообладание и выглядел очень бледным. Сначала, как Дорис сказала ему, она думала, что у него интрижка на стороне. Потом она начала бояться за его здоровье.