Хорошо, может быть, всё не было бы настолько плохо. Но Уайетт Шоу только добавил бы мне проблем. До сегодняшнего момента, он был такой заманчиво таинственный, словно трудная загадка, которая заинтересовала меня и соблазняла меня в худшем смысле этого слова. Но теперь я знала его и что он хочет, и я знала, что если я проиграю хотя бы сантиметр этого офиса, мы уже не сможем остановить то притяжение, что мы испытывали друг к другу, которое нарастало точно снежный ком. Я уже не смогу убежать от этого, от него. Я уже не смогу остаться невредимой после всего этого.

Если он продолжит так смотреть на меня и так мне улыбаться, я могу случайно воспламениться. Или хуже, позволить его флирту сойти ему с рук.

А если об этом узнает Эзра — а он узнает — без сомнения, Уайетт сохранит свою работу, моя же судьба в этом случае была под вопросом. Я, вероятно, могла бы сохранить свою работу. Либо меня бы уволили. Или перевели бы в другой ресторан в гареме. И я бы уж точно не смогла бы стать шеф-поваром в "Сарите".

И я сделала то, что сделал бы любой разумный, рационально мыслящий человек. И хотя я и не чувствовала себя разумной и рациональной, я решила потушить пламя, горящее между нами, ледяной водой.

— Уайетт, ты милый... но...

Он посмотрел вниз на свои руки.

— Чёрт.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Ты мой босс. А ещё я ссорюсь с тобой чаще, чем с кем-либо в своей жизни. Мы слишком взрывные, когда вместе. Может быть, это иногда и весело, но в основном мы с тобой крушим всё вокруг. Мы с тобой словно катастрофа эпических масштабов, — я издала неровный вздох и резко завершила свою речь, точно прыгнула с холма. — Я не хочу пожертвовать своей карьерой ради забавного романа, который в итоге превратится в огненный шар.

Я сделала шаг в сторону двери, но он издал горловой звук, остановивший меня. Он прозвучал одновременно сердито и отчаянно. Работник внутри меня тут же почувствовал эту ярость разочарования и сжался, приготовившись к его гневу.

— И поэтому ты присматриваешься?

Его вопрос заставил меня развернуться.

— Что?

— Мне кажется, ты подыскиваешь другие варианты с тех пор, как я заступил на должность. Я не дурак. Я знаю, что ты хочешь стать шеф-поваром. Я знаю, что тебе тяжело работать со мной.

Он многое сказал не верно. Но во многом он был прав. Я даже не знала, как сказать ему правду. Я едва ли могла признаться Вере и Диллон, что я пыталась сделать. И уж тем более я не могла рассказать Уайетту.

К тому же, мне казалось, что он в последнюю очередь хотел, чтобы я ушла из "Лилу". Сколько раз он уже говорил, что не может управлять кухней без меня? Может быть, он и не сказал этого в том единственном интервью, но он говорил это везде. Это было понятно по тому, как он говорил со мной сейчас. Как рассчитывал и опирался на меня, делился со мной. Несмотря на наши странные и воинственные чувства по отношению друг к другу, мы каким-то образом выстроили независимые отношения симбиоза, которые имел любой великий шеф-повар со своим су-шефом.

И тут мне в голову пришла мысль. Она была абсолютно бредовой, как и то, что Уайетт хотел со мной замутить. Я сощурилась, подозрение в моей голове начало превращаться в идею, и когда у неё появились корни и ветки с листьями, она вылилась в словесное обвинение полное гнева:

— Ты пытаешься соблазнить меня, чтобы я осталась в "Лилу"?

Его голова резко откинулась назад, брови мгновенно опустились.

— Что? Нет.

— Скажи правду, Уайетт. Я не буду игрушкой в твоей борьбе за величие.

— Это самое абсурдное, что я когда-либо слышал. Ты хорошо меня знаешь. Я ни с кем бы не смог так обойтись, уж тем более с тобой.

— Хорошо, — сказала я поспешно. — Потому что это не сработало бы. Я сильнее этого.

Его улыбка опять вернулась, она стала мягче, но не менее опасной.

— Кайа, если бы я мог просто пристать к тебе на складе, чтобы заставить тебя передумать, мы бы сейчас здесь не разговаривали, потому что мне не было бы это интересно.

Моё сердце подпрыгнуло от смущения.

— Ты бы не хотел пристать ко мне?

— Я бы не хотел этого, если бы твоё мнение можно было так легко поменять, влюбив тебя в себя. Ты мне нравишься за своё независимое мнение. Ты мне нравишься, потому что ты дерзкая и язвительная, и не готова меняться ради кого-то. Даже ради меня, а я вообще-то твой босс.

Его слова ударили мне в грудь. Это также было похоже на пощёчину. Я стояла, поражённая, и пыталась впитать и осознать то, что он сказал. Он был первым человеком, кто сделал комплимент моему упрямому и своевольному характеру. Самым первым.

Мои друзья тоже так думали. Я знала, что это так. И я то же думала про них. Но большинство шарахались от людей со своим мнением и неиссякаемой энергией. Мы пугали или были странными. А, может быть, наши амбиции делали нас слишком самовлюблёнными. Мы были сосредоточены на карьере и на том, кем мы хотим стать, поэтому мы редко обращали внимание на то, что было нужно всем остальным. Я не гордилась этим, я очень старалась не делать этого с друзьями, но все остальные люди ненавидели меня, так как чувствовали себя растоптанными, когда я, движимая своим голодом, пыталась добиться своих целей.

Моих родителей всегда раздражал мой эгоизм и моя потребность найти своё место в мире. Им была нужна милая, послушная дочь, которая хотела бы жить рядом с ними, радуясь своей спокойной и тихой жизни.

Нолан только притворялся, что поддерживал мои идеи, мои большие планы, мои стремления и желание что-то сделать со своей жизнью. Когда я уехала из Гамильтона, и стало понятно, что он не присоединиться ко мне, у нас начались бесконечные ссоры. Его невыполненные обещания стали той причиной, которая помогла мне понять, что я поступила правильно, когда рассталась с ним. Ему была нужна сговорчивая жена, женщина, которая послушно соглашалась с ним и молчала, пока её не просили открыть рот. Ему нужен был кто-то, кого устраивала посредственность.

Нолан никогда не был злым или жестоким, когда объяснял, чего он от меня ожидал, но вся эта система ценностей была вшита в него, как и во весь этот город. Это был маленький город, и он мало ожидал от своих жителей. Но если других людей это устраивало, я не могла согласиться на это. Я была бы не я, если бы покорилась его воле.

Меня никогда бы не удовлетворило что-то маленькое. Чёрт возьми, я безумно хотела уйти от чего-то среднего. Я была из тех девушек, которые считали, что надо добиваться многого или возвращаться домой.

— Ты, правда, так считаешь? — спросила я его, мой голос был чуть громче шёпота.

Он пристально посмотрел на меня, его глаза потемнели.

— Да. Мне нравится, когда ты страшная. Или мне становится скучно.

Мы оба засмеялись. Его юмор был совсем не в тему, учитывая моё учащённое сердцебиение. Но это сработало. Моё настроение улучшилось? И я смогла, наконец, глубоко вдохнуть.

— Поэтому, — выражение его лица снова сделалось серьёзным, — я не могу позволить тебе уйти. Ты слишком нужна мне. Что бы тебе ни предлагали, я готов заплатить больше. Я готов даже удвоить твою зарплату.

Моё сердце перестало учащённо биться. Оно вдруг вообще перестало биться.

— Ты удвоишь мою зарплату?

Он кивнул.

— Мне придётся.

— Тогда сделай это сейчас.

У него вырвался низкий смешок, который поразил меня в самое нутро и попал прямо в сердце, заставив его снова биться.

— Кто они? Мне надо знать, кто пытается разорить мою кухню.

— Никто, — уверила я его, пытаясь увести его со следа "Сариты". — Я ищу, но никто ничего не предлагал. Это просто моё желание.

Он смотрел на меня в течение минуты, взвешивая мой ответ, пытаясь понять, сказала ли я правду, выискивая в нём скрытые смыслы. В итоге он удовлетворенно выдохнул:

— Хорошо.

Мой желудок скрутило от нервов, и я почувствовала себя виноватой. Я не могла избавиться от ощущения, что мне следовало сказать ему, что я задумала и на что надеялась. Он, по крайней мере, заслуживал честности. Но пока "Сарита" казалась мне недостижимой. Эзра всё ещё был в отпуске. У меня был всего один урок с Верой, и я ещё даже не работала на кухне. Было ещё слишком много неопределённого.

Лучше было бы молчать об этом, пока я не попробую устроиться на эту должность.

Уайетт переместился к двери и взялся за ручку.

— Если ты не собираешься целоваться со мной, тогда тебе, вероятно, следует вернуться к работе.

Я повернулась к нему, не в силах устоять перед его хитрой полуулыбкой и словами, что он мне сказал, а также его заявлениями и милыми признаниями. Неужели я и правда нравилась Уайетту? Не как друг или хороший работник, но как потенциальная девушка?

Это казалось мне невозможным.

После всех тех огорчений, что мы доставляли друг другу в течение всех этих лет, он должен был ненавидеть меня, а не хотеть со мной отношений. Хотя, если бы я была честна с собой, ссоры с ним никогда не были похожи на ссоры.

Когда мы ругались, мы скорее подстёгивали друг друга. Это было похоже на игру в салочки. Или шахматы, в особенно изощрённых ситуациях. И каждый раз во время наших противостояний сердце начинало биться сильнее.

И меня это устраивало. Мне нравились наши перепалки. Меня они забавляли. Забавляло делать это... с ним. Даже когда это напоминало третью мировую войну. Но то, что он только что сказал и то, как он это сделал. Он признался, что я ему нравлюсь такой, какая я есть. Теперь я уже не могла забыть эти воодушевляющие признания, как бы я не хотела.

Я остановилась у двери, зная, что это ещё больше усложнит наши отношения. Но моё тело инстинктивно двинулось вперёд, руки прижались к его свежему чёрному кителю.

Его тело застыло от моего прикосновения. Наслаждаясь его реакцией больше чем следовало, я сделала шаг вперёд и прижалась к нему своим телом. Стук его сердца под моей ладонью стал тем финальным стимулом, что был мне нужен.

Я обвила его шею левой рукой и притянула его к себе.

— Спасибо тебе за то, что ты сказал, шеф, — его глаза загорелись от предвкушения. — Теперь я ненавижу тебя немного меньше.