5 ВАЛЕНТИНА

Через неделю синяк на моем лице приобретает неприглядный желтый оттенок. Но скрыть его консилером оказывается легче, поэтому я могу больше не прятаться в своей комнате. Когда я в последний раз показала отцу синяки, которые оставил на мне Сэл, он назвал меня отвратительной и сказал, что я это заслужила. Мне не хотелось, чтобы мой отец и дальше продолжал поддерживать поступки Сэла с моей подачи.

Я не могу перестать думать об Адриане и о том, как Роуз назвала его. Монстр. В эти дни я много времени проводила, лежа в постели и размышляя, действительно ли он из тех монстров, которых боятся другие монстры.

В моей голове формируется план, но он в лучшем случае непродуманный. Мне нужно обсудить это с Роуз, но после вечеринки она стала избегать меня, и, так как я не могла надолго выходить из своей комнаты, не смогла узнать почему.

Я надеваю удобные джинсы и футболку. Моего отца не будет в городе всю следующую неделю, и благодаря этому я смогу поговорить с Роуз, и нам не придется часто встречаться с Сэлом.

Когда я вхожу в маленькую столовую, здесь никого нет. Хотя еда на столе, поэтому я ем бекон и тосты, затем беру в руки оставленную здесь кем-то газету.

На бумаге виднеются жирные пятна, а на тарелке осталось лишь несколько кусочков бекона, а значит, удача сегодня не на моей стороне, и Сэл где-то в доме. Если у меня получится проскользнуть в свою комнату, то мне не придется видеть его жирное лицо.

Я не мешкаю, уношу газету и тарелку в свою комнату и запираю дверь. Это всегда помогало избегать Сэла, закрытая дверь и немалый страх перед реакцией моего отца, если тот увидит его в моей комнате. И если синяки на моей коже его не волнуют, то секс до брака для него табу — да и слава Богу.

Я сажусь в кресло у моего любимого книжного шкафа и ставлю тарелку на колено, пока читаю газету. Мне бросается в глаза название нового казино, и я читаю статью о нем. В статье нахваливают рестораны и обширный барный сервис, но в памяти всплывает, как отец говорил о том, что скоро там будет проходить подпольный бой. Вроде бы сегодня?

Я смотрю на дверь и размышляю, удастся ли мне пробраться в кабинет отца так, чтобы Сэл меня не заметил. Если отец планировал туда пойти, у него точно сохранились бы записи об этом. Это место выглядит так, словно там девушка точно сможет отыскать монстра, что питается другими монстрами.

Я доедаю тост и перечитываю статью в поисках любой полезной информации. Я не нахожу в ней ничего полезного, но эти несколько минут помогают мне набраться уверенности, чтобы обыскать кабинет отца.

Обычно Роуз помогает мне в таких вещах. Она отвлекает прислугу или играет роль наблюдателя. Не сказать, чтобы я часто проникала в его кабинет за информацией. В последнее время, когда шанс столкнуться с моим женихом все выше, я этим не занимаюсь.

Я должна морально подготовиться к тому, что это произойдет. Проще простого. И все же каждый раз, когда мне приходится думать о нем как о своем женихе, мне хочется проблеваться. И у меня почти нет сомнений, что, когда моя ценность для него иссякнет, он убьет меня своими собственными руками.

И даже тогда мой отец будет во всем винить лишь меня.

Я складываю газету и ставлю на нее свою тарелку. Затем спускаюсь по лестнице. В коридоре пусто, и я тяжело вздыхаю и опускаю плечи.

Я прохожу по паркету к двойным дверям кабинета и проскальзываю внутрь. Обычно, когда его нет в резиденции, отец запирает кабинет. Но когда ему приходится уезжать больше, чем на несколько дней, он не запирает его — в случае, если кому-то из его помощников понадобится что-то.

Здесь как всегда безупречно чисто. Прислуге приказано каждый день вытирать здесь пыль, и если хотя бы одна вещица оказывается не на своем месте, мой отец впадает в ярость. Я часто попадала отцу под горячую руку в такие моменты. Кухарка называет его особенным, но это из-за того, что ей платят в два раза больше, чем платили бы в любом другом месте, за то, что она разбирается с его дерьмом. Да и сказать о ней ничего плохого я не могу, потому что она хорошо выполняет свою работу.

Я копаюсь в ящике, в котором отец обычно хранит дублирующий календарь с расписанием, но его там нет. Наверное, на этот раз он взял с собой оба. А значит, происходит что-то, что мне знать не следует.

Меня немного расстраивает, что я не смогла ничего найти, поэтому обвожу комнату взглядом и провожу еще один обыск в попытке найти что-нибудь, что наведет меня на след казино или боя.

Я знаю, что могу связаться с Адрианом напрямую. Но Роуз настаивала на том, что он опасен, и я не хочу сбрасывать со счетов ее мнение. Если я появлюсь там, то смогу узнать, что он за человек, а потом либо отступить, либо подобраться ближе.

Больше негде искать, и я опускаюсь в одно из кожаных кресел напротив стола моего отца, чтобы подумать. Что, если Адриан еще опаснее, чем я представляла при первой встрече? Ведь он из тех людей, что могут навредить таким как Сэл. Но я не могу допустить, чтобы Адриан помог мне, а потом пострадал или произошло еще что похуже. Благодаря моему отцу Сэл заводит себе влиятельных друзей в высших кругах. От одной мысли о том, что из-за Сэла я могу больше никогда не увидеть Адриана, у меня в груди вспыхивает обжигающая боль.

Но я не могу развивать эту тему, когда меня собираются выдать замуж за психопата.

Еще один вариант — полиция. Но после того случая, когда мой отец пригласил начальника полиции на ужин, и они провели несколько часов за беседой, я вычеркнула этот вариант.

Роуз неоднократно предлагала мне самой убить его. Мой отец не позволил бы мне попасть в тюрьму, поскольку это запятнает его имя и привлечет к нему пристальное внимание. У меня просто не хватит смелости сказать ей, что я недостаточно сильна для этого, в то время как моя лучшая подруга так много пережила, оставаясь здесь со мной, когда все, чего ей хочется, — это сбежать.

Знаю, что она остается, потому что любит меня. А я остаюсь, потому что во мне все еще теплится надежда на то, что мой отец вновь станет тем любящим и заботливым человеком, которым он был до того, как мы потеряли маму.

После ее смерти все изменилось, все, и теперь я просыпаюсь по ночам и вижу мертвые глаза женщины, которую он застрелил на улице через несколько недель после смерти мамы. Мне пришлось смотреть, как умирает моя мать, а потом наблюдать, как умирает и эта женщина, которая выглядела ненамного старше моей матери. Я смотрела, как ее кровь смешивается с дождем, утекая в канализацию, пока отец не оттащил меня.

Мне страшно смотреть на пистолеты и ножи, на любой вид оружия, которое приносят сюда с собой коллеги отца. Когда Сэл понял мой страх перед оружием, ему начало нравиться прижимать его к моему лицу, чтобы привлечь мое внимание. И, хуже того, к лицу Роуз.

Я уже хочу уйти и спрятаться в своей комнате наедине со своими демонами, когда слышу приглушенный стон из-за двери, примыкающей к кабинету отца. Замерев на месте, я жду и прислушиваюсь еще несколько секунд, пока это не повторяется вновь. Определенно мужской стон. Я сейчас застукаю двух сотрудников, занимающихся сексом?

Лучше уж я, чем наша кухарка, иначе их обоих уволили бы. Я подкрепляю свои доводы тем, что они должны вернуться к работе, чтобы избежать неприятностей. Затем я открываю дверь и моргаю, пытаясь понять, что происходит.

Это не сотрудники.

Это Сэл.

И Роуз.

Она прижата к краю стола, за которым Сэл работает с моим отцом. Ее юбка сбивается вокруг ее бедер, в то время как Сэл вколачивается в нее сзади.

Я не ревную. Боже, да я ни за что на свете не буду ревновать, если кто-то захочет увести его у меня. Но я смотрю не на него. А на нее. В ее глазах застыл мертвый взгляд, как у той женщины в аллее. Как у моей матери. С одним отличием — она дышит, даже двигается. Сопротивляется. Она сопротивляется.

Теперь все ясно, как божий день, и я начинаю двигаться раньше, чем успеваю подумать. Мой кулак врезается в щеку Сэла, и он отскакивает, пока по моей руке распространяется боль. Но это выбивает его из колеи настолько, что он отпускает Роуз, и она слезает со стола и встает позади меня. Она на фут выше, но мне плевать. Я готова разорвать его своими зубами, если придется, чтобы защитить ее.

— Какого хрена ты творишь? — требую я. — Не можешь трахнуть меня, поэтому насилуешь мою кузину?

Он сверкает глазами, заправляя член обратно в брюки, а затем делает угрожающий шаг вперед.  

— Она хотела этого. И твой отец разрешил нам, так что давай, пойди и скажи ему, что застукала нас. Ему по хер.

Сэл ощупывает кожу на своей щеке и делает еще один шаг ко мне. Я остаюсь на месте и развожу руки в стороны, чтобы не дать ему увидеть Роуз.

— Тронешь ее еще раз, и я убью тебя.

Он смеется над моими словами. Громко хохочет и начинает кружиться по комнате, словно все это шутка.

— Ты, крошка Валентина, думаешь, что сможешь убить меня? — Его лицо становится серьезным, и он достает черный пистолет из кобуры. — Как ты сделаешь это, если даже не можешь толком взглянуть на оружие?

Он прав. Даже сейчас мне тяжело смотреть на него. Мои внутренности почти выворачивает наружу вместе с недавно съеденным тостом, когда он проводит стволом по моим губам и прижимает его к зубам. У меня нет другого выбора, поэтому я стою и терплю, но все это время смотрю ему в глаза. Если он хочет застрелить меня, то будет наблюдать, как миллионы долларов утекают из его рук, как и кровь из моего мертвого тела.

Мгновение спустя Сэл отворачивается и возвращается к своему столу. Я не говорю Роуз ни слова. Мы обе бежим в мою спальню. Я запираю дверь и подпираю ее большим шкафом.

Роуз лежит на другой стороне кровати, подтянув колени к груди и уткнувшись лицом в покрывало.

Слезы текут по нашим щекам, понимаю я, когда заключаю ее в объятия и нежно укачиваю на своей груди.

— Прости, — шепчу я. — Я должна была быть твоей защитой, а он все равно добрался до тебя. Я не думала, что он прикоснется к тебе.