4

САМОЕ СТРАШНОЕ

ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Вряд ли Маргарита была в восторге от идеи покинуть гостеприимный отцовский замок и отправиться в собачий холод по непролазным зимним дорогам, навещать свекровь. Уединённый замок Николь в Капомесниле, в отличие от Фонтейн–Ле–Сорель, не сулил ни комфорта, ни развлечений. Помимо этого, вызывало беспокойство здоровье её супруга, подорванное многомесячным походом, путешествием через море и хронической лихорадкой. Жану нужен был отдых и покой, а не очередная поездка среди зимы. Трясясь вместе с супругом и слугами на ухабах заиндевевшей дороги по пути к Капомеснилю, Маргарита, вероятно, мучилась недобрыми предчувствиями относительно того, как её встретит свекровь. За более чем пятилетний брак она так и не подарила Жану долгожданных наследников, за что Николь могла горько её упрекнуть во время сего визита.

За пять лет госпожа Николь так и не простила сыну опрометчивого брака с дочерью предателя, из–за которого прославленная династия Карружей породнилась с подлым родом Тибувилей. Она понимала, что Жан сражён красотой Маргариты, и его манят несметные богатства её отца. Деньги и земли кого хочешь ослепят, а после смерти отца Маргарита станет ещё богаче. Но честь семьи бесценна, особенно в Нормандии, древнем рассаднике заговоров и мятежей, где один неверный союз мог пустить прахом всё семейное состояние, нажитое за долгие годы. Через несколько лет после свадьбы, когда муж Николь умер, разве не лишил граф Пьер её сына звания капитана Беллема, принадлежащего ему по праву? Ведь госпожа Николь, которой скоро стукнет семьдесят, могла преспокойно доживать свои дни в великолепной крепости, бывшем владении Людовика Святого, а не ютиться в Капомесниле, если бы её упрямый сын не досадил графу своей женитьбой на Маргарите. В Беллеме все преклонялись перед ней, как перед женой сира Жана. Теперь её единственные посетители — лишь торговцы да прокажённые, и Николь считала Маргариту, хозяйку просторного и прекрасного замка де Карруж, главной виновницей своего изгнания.

Миновав Лизьё с его кафедральным собором и, возможно, остановившись со слугами в этом городе на ночлег, Жан и Маргарита съехали с римского тракта на просёлочную дорогу, ведущую на северо–запад, в сторону аббатства Сен–Пьер–сюр-Див. Где–то в восьми милях от Лизьё, примерно на полпути к Сен–Пьеру, они пересекли реку Ви близ деревеньки Сен–Жюльен–Ле–Фокон. Там они свернули на узкую тропу, ведущую на запад вдоль южного берега реки.

Проехав ещё десяток миль, они поднялись на возвышающийся над рекой утёс. Их взору предстали десяток, а то и дюжина выстроившихся в ряд крытых соломой лачуг — жилища местных фермеров и крестьян–арендаторов. Это скромное местечко именовалось Капомесниль. Близ деревушки, чуть дальше по берегу реки, высился ветхий одинокий замок, где жила Николь.

Замок был невелик: на первом этаже располагался главный зал, в глубине — кухня и помещение для слуг, на втором этаже — несколько жилых комнат, в которые можно было попасть по внутренней лестнице. Замок был оснащён добротной башней (донжоном) для обороны, но не было ни малейшего намёка на какие–либо стены или оборонительные сооружения. Замок располагался на открытой местности, никаких укреплений поблизости не наблюдалось. Этого замка больше не существует, его снесли вскоре после Французской революции, но «он вряд ли отличался от прочих мелких замков или усадеб, что до сих пор украшают нормандский ландшафт». В этой глухомани уединенно и скромно доживала свои дни Николь в компании нескольких слуг и немногочисленных посетителей. Ближайшим населённым пунктом, не считая этого поселения, была деревня Сен–Креспен, расположенная на противоположном берегу реки, на вершине холма, почти в миле к северу.

КАПОМЕСНИЛЬ

Жан оставил Маргариту в скромном замке своей матери на южном берегу реки Ви, и в январе 1386‑го отправился в Париж (данные предоставлены Кассини–де–Тори, Карт–де–Франс, ном.61 (ок. 1759 г.). Личные бумаги Чарльза Стюарта де Ротсея, Департамент специальных коллекций, научная библиотека Чарльза Э. Янга, Калифорнийский университет Лос–Анджелеса).

Маргарита, вероятно, надеялась, что не задержится в Капомесниле, и уже через несколько дней они с Жаном продолжат своё путешествие, вернувшись наконец в замок де Карруж, своё семейное гнездо, которое она покинула почти год назад. Но, возможно, она чувствовала неладное, учитывая то, как Жан нуждался в деньгах по возвращении из Шотландии. Как выяснилось впоследствии, её пребывание в Капомесниле растянется на месяц, а то и больше, и всё это время свекровь она будет видеть гораздо чаще, чем собственного мужа.

Стоило супругам занести ногу за порог, а Жан уже рвался в новое путешествие, несмотря на ужасную погоду и плохое самочувствие. Потратив целое состояние на обернувшуюся крахом зарубежную кампанию, похоронившую его надежды окупить расходы за счёт богатых трофеев (не говоря уже о получении прибыли), он отчаянно нуждался в деньгах. Его доходов едва хватало на бытовые нужды, даже если добавить ренту с земель Маргариты. У него оставались неоплаченные долги за лошадей и снаряжение, приобретённое для военного похода, а выплату жалованья всё ещё задерживали. Поэтому Жан решил отправиться в Париж, чтобы получить причитающуюся ему сумму у королевского военного казначея Жана де Фламента. В Париже у него ещё оставались влиятельные друзья, которые могли замолвить за него словечко перед королём.

Если бы не разлад с графом Пьером, Карружу было бы достаточно доехать до Аржантана, чтобы получить необходимую сумму. Граф Пьер иной раз даже проявлял излишнюю расточительность, щедрой рукой раздавая подарки придворным фаворитам, особенно это касалось Жака Ле Гри. Но после многочисленных тяжб рыцаря со своим сюзереном у первого было мало шансов разжалобить графа, и даже примирение с его фаворитом не спасало положение. А гордость никогда не позволила бы Карружу обратиться за помощью к Ле Гри, несмотря на богатство сквайра и их недавнее примирение.

Но так или иначе, Карруж планировал остановиться в Аржантане по пути в Париж. Во–первых, это был самый короткий путь из Капомесниля в столицу, а, во–вторых, он должен был доложить графу Пьеру о своём возвращении. Тот прошлой весной соизволил освободить его от регулярной военной службы. От разорившегося и больного Карружа вряд ли было много проку, что в сражениях, что в придворных церемониях, в любом случае, вероятность зимней кампании была ничтожно мала. Но он всё ещё был вассалом графа Пьера и должен был нанести своему сеньору визит вежливости.

Возможно, Карружа влекло в Аржантан нечто большее, чем элементарный долг чести. Может быть, он хотел проверить графский двор на лояльность к своей персоне. А может, желал похвастаться перед другими придворными своим новоприобретённым рыцарством или удивить, а то и посрамить тех, кто считал, что он уже не вернётся из этого рискованного похода. Он знал, что кое–кому была выгодна его смерть. У Жана всё ещё не было наследника, и посему большая часть его имущества должна было перейти к графу Пьеру, а тот мог раздать полученное другим вассалам.

Карруж также знал, что в Аржантане он может столкнуться с Жаком Ле Гри, который предпочёл войне с шотландцами заботу о собственных интересах, предусмотрительно оставшись дома. В прошлом году, во время их примирения в доме Жака Креспена, не слишком ли долго после дружеских объятий Ле Гри сверлил похотливым взглядом пышущую молодостью и красотой супругу Жана? Всё может быть. Однако бо́льшую часть года Маргарита провела далеко отсюда, в замке своего отца. А сейчас, хоть до Аржантана было рукой подать, она находилась в безопасности под неусыпным оком госпожи Николь.

Тем не менее, поместье Жана — не единственная ценность, которую может возжелать этот пройдоха Ле Гри. Перед отъездом по делам, которые должны были на несколько дней разлучить его с женой, Жан отозвал в сторону служанку Маргариты и велел ей ни на шаг не отходить от своей госпожи ни днём, ни ночью. Дополнительная предосторожность в делах такого рода никогда не будет лишней.

Жан де Карруж выехал в Аржантан в первую неделю января 1386 года. Первый отрезок пути, примерно в двадцать пять миль, занял у него по меньшей мере полдня (зима, как–никак) — по дороге на восток вдоль южного берега реки Ви, мимо Сен–Жюльен–Ле–Фокона. Возле Ливаро он повернул на юг и выехал на старый римский тракт, ведущий к гряде высоких холмов, откуда открывался прекрасный вид на долину реки Див и бескрайнюю равнину Фалез. Большая часть раскинувшихся перед ним земель принадлежала графу Пьеру.

Спустившись, Карруж пересёк Див неподалёку от Труна и направился вниз по реке. Проехав несколько миль, он долго пробирался через лес Гран–Гуфферн под мрачной сенью вековых сосен. Но вот деревья расступились, и его взору предстали башни Аржантана, возвышающиеся вдали на каменистом холме.

Аржантан был древней крепостью, некогда принадлежавшей англичанам, именно здесь король Генрих II вскоре после Рождества 1170 года получил известие о том, что четверо его рыцарей тайно пересекли Ла–Манш и убили Томаса Бекета, архиепископа Кентерберийского. В 1380‑м город был окружён мощной каменной стеной с шестнадцатью круглыми башнями внушительных размеров.

Карруж подъехал к хорошо охраняемым городским воротам, где в нём опознали одного из людей графа Пьера и пропустили. Он направился прямиком во дворец, величественный четырёхэтажный замок с тремя гигантскими башнями, перестроенными графом Пьером в 1372 году, когда он вступил во владение городом. Там утомлённый дорогой рыцарь спешился и, оставив лошадь конюху, прошёл внутрь.