Говорят, после молитвы в Нотр–Даме рыцарь пожертвовал собору часть своих трофеев. Победитель судебного поединка обычно получал доспехи поверженного противника, и один из летописцев сообщает, что Жан де Карруж возложил на алтарь все окровавленные доспехи убитого им соперника. Сим пожертвованием рыцарь признавал долг перед Господом и возносил ему своё благодарение.
А что же стало с убитым сквайром? Когда Жан и Маргарита покинули ристалище Сен–Мартен и триумфально прошествовали на молебен в Нотр–Дам, труп Жака Ле Гри должен был отправиться совсем по иному адресу. Пока родные и близкие четы триумфаторов с восторгом праздновали их победу, у родственников и друзей сквайра не было ни малейшего повода для празднеств, отныне им предстояло разделить позор, которым заклеймило себя бренное тело их убитого родственника.
После смерти сквайра его труп «следовало вздёрнуть на виселице в соответствии с правилами дуэли». Освобождённое от доспехов тело Ле Гри первым делом вынесли с поля боя вперёд ногами, а затем «доставили к парижскому палачу». Палач бросил окровавленный труп на запряжённые лошадьми сани или розвальни и провёз его по улицам, по уже привычному маршруту, через ворота Сен–Дени и дальше, за городские стены, к Монфокону.
Если бы исход поединка был иным, грозному парижскому палачу (по–французски «бурро») со скрытым под чёрным клобуком лицом, в дополнение ко всему, пришлось бы повозиться с телом ещё живой Маргариты: привязать её к столбу, обложить вязанками дров, старательно собранных монахами, и предать бедняжку огню. А сейчас эта мощная зловещая фигура появилась на поле, чтобы забрать и уволочь на виселицу труп преступника, заклейменного презрением и позором доказанной вины.
В 1380‑ых Монфокон, настоящий город мертвецов, всё ещё располагался в полумиле к северу от Парижа. Это печально известное место было последним пристанищем убийц, воров и прочих опасных преступников, осуждённых за свои деяния. По сути, это был невысокий холм, увенчанный огромной двенадцатиметровой каменной виселицей с тяжёлыми деревянными перекладинами, на которых можно было повесить одновременно шестьдесят, а то и восемьдесят человек. Здесь приговорённых преступников заставляли подниматься по лестнице и вздёргивали, накинув на шею верёвочную петлю. Останки всех обезглавленных, четвертованных и прочих казнённых в городе развешивали на цепях. Тела убитых в судебном поединке тоже находили здесь последний приют, «среди развешанных гроздьями скелетов, что печально покачивались под скорбную музыку играющего цепями ветра». Печально известный холм был пристанищем крыс, ворон, сорок и прочих падальщиков — любителей полакомиться мертвечинкой, которую они находили здесь в изобилии, привлечённые зловонием смерти, что заставляло любого человека держаться от этого места подальше и брезгливо прятать лицо, когда ветер доносил до города трупный смрад с расположенного за полмили Монфокона.
МОНФОКОН
Тела убитых в судебных дуэлях выволакивали за стены Парижа и вывешивали на огромной каменной виселице, она хорошо видна здесь за сжигаемыми еретиками. МС. фр. 6465, фол. 236. Французская национальная библиотека.
Тела казнённых преступников должны были болтаться на виселице до тех пор, пока их плоть не обгложут падальщики, а кости не выбелят солнце и ветер. Высокая каменная стена с запирающимися железными воротами не позволяла друзьям или родственникам забрать тела, а врачам выкрасть трупы для анатомических опытов. Но ввиду большого количества претендентов, «желающих» повисеть на Монфоконе, трупы здесь надолго не задерживались, поэтому тела просто бросали в яму под виселицей, без всяких обрядов и церемоний, предшествующих христианскому погребению, здесь казнённых преступников ждало лишь ледяное забвение в общей безымянной могиле.
Жан Фруассар, один из летописцев тех времён, составивший по дуэли подробный отчёт, нисколько не сожалеет о горестной и позорной судьбе сквайра, закончившейся на Монфоконе, считая виселицу и общую могилу достойными «наградами» за преступление. Фруассар рисует сквайра «человеком скромного происхождения, что вознёсся по милости Фортуны, как и многие ему подобные. Но стоит таким взлететь, считая, что весь мир лежит у их ног, как Фортуна швыряет их обратно в грязь, и они падают ещё ниже, чем были до этого».
По мнению Фруассара, грязь, в которую госпожа Фортуна швыряет сквайра, это эквивалент земли, на которую сражённый Ле Гри был повержен мстительным рыцарем во время поединка, а также олицетворяет пол, на который Жак бросил беззащитную даму, прежде чем грязно над ней надругаться. Таким образом, падение сквайра воплощает собой справедливость, как с поэтической, так и с обывательской точки зрения. Летописец намекает, что, де, одна госпожа наказала сквайра за ужасное преступление против другой. Хоть Фортуна и слепо правит миром, но под её колесо неотвратимо попадают как грешники, так и праведники, порой возгордившиеся снова становятся смиренными, в этом великом порядке вещей и состоит суровая правда жизни.