«Псих. — подумал Джо. — Озарения у него! Одержимость это, вот что».

Ночь длилась и разговор кружился в маленькой комнате отеля «Вавилон» за кружками вина. Лиффи узнал больше о Джо, а Джо узнал больше об Ахмаде, Блетчли и Стерне. И о подразделениях британской разведки, известных избранным как «монахи» и «жуки-плавунцы», одно со штаб-квартирой в пустыне, другое — в каирском институте ирригационных работ. Конечно, Лиффи знал, что Джо попал в Каир по каналам Монастыря, поскольку Блетчли был монахом.

И как оказалось, Лиффи был дружен со Стерном. Не по службе, поэтому о работе Стерна он почти ничего не мог рассказать.

— Мы познакомились в институте, — сказал Лиффи, — но мы не очень близки и при встречах никогда не говорим о делах. Кругом и так война… Как правило, мы просто встречаемся в каком-нибудь баре пообщаться, развеяться.

— О чём вы обычно говорите со Стерном? — спросил Джо.

— Ах, пустые вокзалы, жители ночи, довоенная Европа. Стерн в юности учился в Европе. И ему нравятся мои пародии. Они заставляют его смеяться, по крайней мере, так было раньше. В последнее время ничто его не веселит.

— Вы встречались с кем-нибудь из его друзей?

— С Мод, американкой, она работает на жуков-плавунцов. Занимается переводом документов, вроде, не работой на холоде. Я видел её только пару раз. И конечно, Ахмад, он тоже давний знакомый Стерна. Но вы же понимаете, разведчики обязаны отделять личную жизнь от работы.

Джо кивнул.

— Расскажите мне, пожалуйста, всё что знаете о Монастыре и о жуках-плавунцах, Лиффи. Вернее то, что вы вправе рассказать.

Лиффи пошевелил челюстями, грызя и пережёвывая мысли.

— Ну, у них разные области интересов. Области эти, конечно, не имеют ничего общего с географией. Это больше вопрос типа… или, лучше сказать, уровня интеллекта. Вещи, которыми занимаются монахи, скрыты дымкой догадок; ведь монахи фанатично хранят свои секреты. Монастырь обращается к жукам за информацией и поддержкой, но это не симбиоз. Монахи берут, но не дают. Держат периметр.

— Конкурируют ли эти две группы друг с другом?

Лиффи пожал плечами.

— Не могу сказать с уверенностью. Думаю, они иногда сотрудничают по необходимости. Но, хотя конечная цель одна, надеюсь, пути их лежат на разных уровнях. Полагаю, на самых тайных тропах больше вероятность встретить монаха, а не жука. Кстати, просто из любопытства я поинтересовался, что знают о вас, Джо, плавунцы, а они о вас и не слышали.

— Я наглухо секретный шпион. У вас не тот уровень, вероятно.

Лиффи улыбнулся.

— О, я не вопрошал открыто. В кладбищенской смене[27] есть один клерк, он ровнодышит на женские ножки, а я его друг…

— Ага. А что Стерн? С какой группой он сейчас связан?

Лиффи замялся.

— Стерн — особенный, не так ли? Похоже, он делает большую работу и для монахов, и для плавунцов, такую опасную, что я даже думать об этом не хочу… Но послушайте, Джо, я уверен, вы уже поняли, как мало я разбираюсь в этих вещах. В спектакле разведки я всего лишь рабочий сцены; замена реквизита, то-сё. И откуда мне знать, чем занимаются люди, которых называют монахами или жуками? В наши дни разведывательные группы плодятся в этих землях так же, как раньше религии. А может Монастырь этим и занят? Творением… Бог знает, конечно, но я предпочёл бы верить, что Монастырь — это своего рода мираж военного времени, а не что-либо постоянное.

— Вы наверняка зря наговариваете на монахов, Лиффи.

— Ну, они очень интересная кучка, и Блетчли — только краешек. Одно из самых странных дел, которое у меня случилось с монахами — это ночная поездка к Сфинксу и пирамидам. Блетчли был за шофёра, а на заднем диване некий джентльмен играя мундштуком терзал меня непонятными загадками… Кстати, если вы решили, что Блетчли странный, просто подождите, пока не встретите Уотли.

— А кто это?

— Аббат-настоятель Монастыря. Можно просто — ему такое обращение нравится — Ваша Милость[28]. Вот он странный так странный. Я знаю, что это нормально для человеческой натуры — сражаться на каждой войне, как на последней, так легче. Армагеддон, Рагнарёк. Но Уотли, похоже, переусердствовал. Чрезмерная одержимость, знаете ли. Настолько, что я иногда задаюсь вопросом: знает ли он, какой сегодня век? Конечно, многие верят, что рождены не в то время и не в ту эпоху; это правда, безумие не исчезнет никогда. Но всё-таки вы увидите странные вещи в кельях Монастыря, может быть, раковые. Жизнь-то там есть! она развивается, растёт. Но куда-то не в ту сторону, а на выходе — деформируется…

Голос Лиффи затихает.

Или так только кажется Джо, когда он выныривает из кружки и прислушивается. Мрачные выдумки Лиффи о тайнах Монастыря больше не слышны Джо. Разум его затуманивается и медленно погружается в тревожные тени беспокойного сна.