Глава 4

Дэниел напоил ее чаем и отвел в гостевую комнату на первом этаже. Все то время, пока он был с ней, она смотрела на золотое кольцо на его левой руке.

- А где же Аня с ребенком? - спросила Элли. Она не видела их, когда Дэниел впустил ее в дом.

- Наверху, в детской. У Мариуса грипп. Мы дежурим по очереди. Она днем. Я ночью, чтобы она могла поспать. - Он улыбнулся, и она увидела удовлетворение на его красивом лице.

- Боже, да ты женился!

- Да. Снова, - ответил он и улыбнулся.

- Нравится? Быть снова женатым? Быть отцом? - спросила Элли и натянула одеяло на живот.

- Ты появляешься на моем пороге без предупреждения, с одной только сумкой на плече и хочешь поговорить обо мне? - Дэниел придвинул стул поближе к кровати. Было всего два часа пополудни, но Дэниел сразу понял, что сейчас ей нужен только отдых.

- Элеонор, пожалуйста...

- Элли, - поправила она.

- Что?

- В тот день, когда мы познакомились, я сказала ему, что меня зовут Элли. Не Элеонор. Всю мою жизнь мама называла меня Элль или Элли. Вот кто я. Но он все равно называл меня Элеонор. Он называет меня Элеонор. Я предпочитаю Элли.

Дэниел посмотрел на нее, и потер руки.

- Элли, - начал он. - Пожалуйста, объясни мне, что происходит. Ты можешь сделать это ради меня?

- Тебе лучше этого не знать. - Она попыталась улыбнуться. Она надеялась, что он оценил те усилия, которые ей потребовались.

Дэниел посмотрел ей в глаза, и она в его. Когда он был постоянным игроком в мире Кингсли, его голубоглазый взгляд доминанта был легендарным. Его покойная жена, Мэгги, даже придумала ему имя - "Ой", она назвала его из-за страха и любви. Когда он смотрел так на нее, она знала, что будет говорить "Ой" на следующий день, может и всю неделю. Но сейчас взгляд не был скандально известным "Ой". Вместо этого он пристально смотрел на нее с любопытством и состраданием. И жалостью.

Она ненавидела жалость.

- Я в порядке, - ответила она. - Мне нужно было уехать на несколько дней.

- Ты приехала сюда не потому, что тебе нужно уехать. Чтобы уехать на несколько дней, ты отправляешься в Хэмптонс.

- Это ты едешь в Хэмптонс, потому что ты богат. Нормальные люди не ездят в Хэмптонс.

- Элли. – Дэниел посмотрел на нее. - Ты известнейшая саба во всем Нью-Йорке. Ты принадлежишь католическому священнику, и ты спишь с королем Преисподней. Ты уже не нормальный человек.

- Теперь нормальная, - ответила она. - Во всяком случае, пытаюсь ей быть.

- Как ты сюда добралась?

- Водитель Кингсли подвез меня.

- С каких это пор Кингсли водит побитый Форд Ти-Берд?

Если бы у нее было достаточно сил одарить Дэниела "Ой", она бы это сделала.

- У меня есть камеры наблюдения, - ответил он. - Я видел, как кто-то высадил тебя. Это был не Кинг.

- Нет, не он.

- А Кинг знает, где ты?

Она замотала головой.

- Расскажи мне, что случилось.

- Тебе лучше не знать, - повторила она. - Только никому не говори, что я здесь, ладно?

- Думаю, я действительно хочу это знать. Помнишь, я знаю Сорена несколько лет. Я его не только знаю, но и люблю. Мы же друзья. Если я знаю его и все еще люблю, то думаю, что смогу справиться со всем, что ты мне скажешь.

- Может ты и справишься. Но не уверена, что смогу произнести это.

Дэниел пересел со стула на кровать. Она тут же напряглась, и он, казалось, почувствовал это.

- Я не собираюсь прикасаться к тебе, если ты этого не хочешь, - сказал он и поднял руки в знак отступления.

- Ты женат, у тебя есть ребенок и я... - она сделала паузу, чтобы найти подходящую ложь, и вместо этого решила сказать полуправду, - неважно себя чувствую.

Он протянул руку, но не дотронулся до нее, а просто ждал. Медленно Элли наклонилась вперед на три необходимых дюйма и прижалась щекой к его ладони.

- У тебя нет жара, - сказал он.

- Нет.

- Я не вижу никаких синяков на руках и шее.

- Сорен не бил меня и не насиловал, - сказала она, раздосадованная тем, что он вообще мог подумать, что произошло нечто подобное.

Дэниел кивнул.

- Но он действительно причинил тебе боль.

- Ты не поставил вопросительный знак в конце предложения.

- Я же сказал тебе, что знаю его уже много лет. Это был не вопрос.

- Да, - наконец призналась она, закрыв глаза. - Он сделал мне больно.

- Кингсли?

Она замотала головой.

- Это не его вина, - ответила она и перекатилась на бок. - Я сама виновата.

- Я отказываюсь в это верить, - ответил Дэниел. - Но ты должна дать чуточку больше. Если бы Аня бросила меня, убежала, мне было бы так плохо от беспокойства, что я не смог бы дышать. Сорен тоже иногда выводит меня из себя, и я считаю его своим другом, но я никогда не сомневался в его любви к тебе. Если только у тебя нет очень веской причины так его пугать, то тебе нужно вернуться домой.

- Я не могу вернуться домой.

- Скажи мне, почему ты ушла от него, или я сейчас же позвоню Кингсли.

Элли взвесила все возможные варианты. Она могла рассказать ему всю правду, и это было бы больнее, чем та боль, которую она сейчас испытывала. Она могла бы солгать и придумать подходящую историю, объяснение, в которое он поверит. Или же она могла сказать ему полуправду, ровно столько правды, чтобы он перестал задавать вопросы.

Она выбрала третий вариант.

- Ты помнишь, что ты мне говорил? - спросила она.

- Я тебе много чего говорил.

- Я говорила, как была счастлива, довольна. Ты сказал, что я должна наслаждаться своим счастьем, потому что однажды что-нибудь произойдет, и оно исчезнет.

Он кивнул.

- Помню.

- Это случилось.

- И что же именно случилось?

- Сорен приказал мне выйти за него замуж, - ответила она.

Дэниел смотрел на нее, и смотрел, и смотрел, и наконец заговорил.

- Поспи немного. Завтра поговорим. Тебе что-нибудь нужно?

- У тебя есть еще простыни? - спросила она, ее лицо покраснело.

- Тебе холодно?

- Нет, - ответила она, откидывая одеяло. Под ней образовалось красное пятно. - У меня идет кровь.

Потребовалось десять минут мольбы и просьб, чтобы убедить Дэниела не вызывать скорую помощь. Это всего лишь часть процесса, сказала она ему. Не о чем беспокоиться. Она была в полном порядке. Немного крови еще не убило ни одну женщину...

Даже после того, как она успокоила Дэниела, он казался сомневающимся и подозрительным. Он оставался с Элли в ванной пока она принимала душ. Он держался к ней спиной, чтобы дать ей возможность уединиться, хотя и раньше видел ее обнаженной. Когда-то она была его любовницей. Они трахались в этой самой ванной. Дальше по коридору была библиотека, где он нагнул ее над своим столом и взял сзади. В гостиной у камина, они занимались фистингом, тогда он подарил один из самых лучших оргазмов в ее жизни. В постели, которую он теперь делил со своей женой, он трахал ее больше раз, чем она могла вспомнить. Но теперь ей казалось, что это было целую вечность назад. Неужели всего два года назад она была с ним в последний раз? Так много всего произошло за эти два года. Он влюбился в другую, и это была не она, снова женился, у него родился сын. А она? Что она сделала с тех пор?

Элли вышла, когда вода стала розовой, и слила ее прежде, чем Дэниел успел заметить.

Он велел ей поесть супа, и затем ложиться в постель. Ни в одном из этих приказов не было ничего эротического.

- Ты действительно теперь папа, не так ли? - спросила она.

- Не начинай. Я не занимаюсь Папочка-Дом играми, - ответил он, натягивая одеяло ей на грудь.

- Мог бы одурачить меня, - ответила она.

- Не флиртуй. Аня очень ревнивая. - Он подмигнул ей, и она поняла, что он шутил. Не то чтобы ему нужно было говорить ей об этом. Она знала Аню еще до знакомства с ним. Зная Аню, она будет волноваться, что Элли может подхватить грипп от Мариуса, а не то, что она может переспать с ее мужем. Впервые в своей взрослой жизни Элли меньше всего думала о сексе.

Он поцеловал ее в лоб один раз и два раза в губы.

Она улыбнулась ему.

- Отдыхай, Элли, - сказал он.

- Еще даже не наступила ночь.

- Мне все равно. Ты очень устала. Поспи.

- Это что, приказ?

Он улыбнулся ей.

- Если я дам тебе такой приказ, ты подчинишься?

- Нет.

- Тогда нет, это был не приказ.

Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. Отеческое прикосновение. Она не помнила, чтобы он когда-нибудь так прикасался к ней. То, что он стал отцом, изменило его, изменило к лучшему. Но она знала, что такое случается не с каждым мужчиной. Ее собственный отец был тому доказательством. Ее отец, отец Сорена, ее мать...

Ее мать.

- Спокойной ночи, Элли, - прошептал Дэниел, и она увидела, что он не хочет оставлять ее одну.

- Спокойной ночи, Дэниел. - Он уже собрался уходить. Она остановила его вопросом. - Дэниел, что же мне теперь делать?

Дэниел обернулся в дверях и снова посмотрел на нее.

- Если бы ты выполняла мои приказы, чего ты не станешь делать, но если бы выполнила… Я бы приказал тебе вернуться к Сорену и выйти за него.

Элли перекатилась на бок и смотрела на Дэниела сквозь темноту.

- Теперь я вспоминаю, почему ушла от тебя, - ответила она.

- Потому что я хотел заботиться о тебе?

- Потому что ты совсем меня не знаешь.

Улыбка исчезла с лица Дэниела.

- Отдохни, - сказал он, и закрыл за собой дверь.

Это был не приказ, но Элли все равно его выполнила. Она проспала час или два, а когда проснулась, она испытала то ужасающее мгновение, когда не смогла вспомнить, как сюда попала. Но миг прошел, и она все вспомнила.

Что же ей теперь делать? Нет Сорена. Нет Кингсли. Нет особняка. Иисусе, у нее не было настоящей работы. У нее было чуть меньше пяти тысяч долларов, диплом по английской литературе и почти никакого опыта работы, кроме нескольких лет в книжном магазине. Что она впишет в резюме? Что она хорошо делает минет и принимает порку лучше, чем любой мазохист в Нью-Йорке?

Она села в кровати и закрыла лицо руками. Паника грозила обрушиться на нее. Она медленно дышала, постепенно успокаиваясь. Она не станет плакать. Она не могла плакать. Если она начнет плакать из-за Сорена, она никогда не остановится. А если она заплачет, это будет означать, что все было по-настоящему, что она ушла от него и никогда больше не вернется.