Мой язык кажется толстым во рту, желчь, поднимающаяся из-за моей вины за то, что у меня похитили Эбигейл, быстро превращается в ярость. Как он посмел называть мою дочь швалью.

Проходя мимо одного из офицеров, я направляюсь прямо к маленькому хныкающему человечку. Это невысокий, толстый, лысеющий хрен. Когда мы с Эми договаривались о том, чтобы Эбигейл посещала эту школу, он создавал нам проблемы, а теперь оскорбляет ее.

Схватив его за запястье, я толкаю его вперед и рычу:

— Не оскорбляй мою девочку!

— Офицер! Офицеры! Убери его от меня! — кричит он двум мужчинам в форме и детективу.

Этот крик. Этот гребаный крик заставляет меня остановиться. Моя рука сжимается на его запястье, когда я говорю:

— Я узнал твой крик…

Полиция пытается оттащить меня от него, а я говорю:

— Покричи для меня еще раз, крикни «Там».

Они отстраняют меня от него, но цвет лица у чувака сменился с негодующе красного на очень бледный оттенок зеленого.

— Что… ты, должно быть, сошел с ума… заберите его от меня.

Глядя на детектива, я говорю:

— Заставьте его крикнуть это.

Глаза директора, переводящего взгляд с меня на полицейских, широко раскрываются.

— А теперь слушайте сюда! Вы представители закона, он не может...

Ни один из офицеров не издает ни звука, ни движения, когда я вытаскиваю из кобуры свой пистолет сорок пятого калибра и целюсь в его колено.

— Кричи. Сейчас же.

— Там! — кричит он. — Там! Там!

Это голос, который я слышал по телефону, это Иуда моей дочери.

Оглядываясь назад на полицию, говорю:

— Он рассказал отряду наемников, где пряталась моя дочь.

Переглянувшись между собой, офицеры начинают подходить к мужчине, но я качаю головой.

— Я разберусь с ним. Вы, ребята, найдите другого человека, которому можно задать вопросы.

Это знак того, насколько Люцифер контролирует сейчас этот город, когда полицейские отворачиваются от меня и рыдающего человека. Они знают, что прямо сейчас не могут меня остановить.

В такой момент нет кармана, в который мы не положили бы взятку.

Схватив мужчину за рубашку, я ослабляю его галстук, затем снимаю его через голову. Запихнув уродливый шелковый кусок дерьма ему в рот, заглушаю большую часть его воплей. Я бью его пистолетом по голове и смотрю, как его глаза затуманиваются.

Сунув в кобуру пистолет, выхожу из его кабинета, таща его за собой.

Достав телефон из кармана, быстро набираю номер Саймона.

— Что происходит?

— Я забочусь о директоре. Маленький мудак сообщил отряду наемников, где прятались девочки.

— Черт, ты серьезно? — тихо спрашивает он.

— Да.

— Я сообщу Люциферу. Иди и получи любую информацию, которую сможешь. С полицией я все улажу.

— Поторопись с улаживанием, на место происшествия только что прибыло ФБР.

— Сделаю.

Затащив эту мразь в черный внедорожник нашего парня, я говорю:

— Прокатись с кем-нибудь еще. Мне нужна машина.

В три быстрых удара я нокаутирую этот маленький кусок дерьма. Бросив его на заднее сиденье, направляюсь на склад.

Затаскивание его мокрого тела, в моче и дерьме, на стул для допросов только злит меня. Эта маленькая сучка даже не может стоять на собственных ногах.

Бросив его на стул, я быстро фиксирую ему руки за спиной. Он все еще кричит в кляп, когда я слышу, как в комнату позади меня входит Люцифер.

— Он еще сказал что-нибудь? — спрашивает он меня.

Качая головой, я говорю:

— Еще нет. Только что привез его.

Глядя на незакрепленные ноги мужчины, он спрашивает:

— Звонить Гарольду?

— Наверное, да, Люцифер. Не думаю, что этот парень знает что-нибудь полезное, но он, бл*ть, сдал наших дочерей.

Разрезая медицинскими ножницами его брюки, быстро раздеваю его ниже пояса. Маленький хрен снова начинает завывать, когда я достаю провода для прикуривания.

Выдергивая кляп из его рта, я говорю:

— Скажи мне все, что ты говорил, маленький таракан.

— Ничего! Я ничего не говорил!

— Ты сказал им, где они прятались! — кричу я ему в лицо.

Зажав концами провода каждое его яичко, наблюдаю, как все его тело скручивается, и он издает оглушительный крик. Когда я сдергиваю зажимы, то вижу, что под ними появились черные ожоги, и чувствую запах горящей плоти.

Мужчина снова долго кричит, а затем я достаю бутылку медицинского спирта.

— Вот, нужно убедиться, что сюда не попадет инфекция.

— О боже, нет! — говорит он, когда я поливаю им его открытые раны.

Вскоре после этого его глаза закатываются.

После того, как я выливаю ему на голову ведро с водой, он быстро приходит в сознание.

— Ты жирный ублюдок! Ты сказал им, где они прятались.

— Я... я...

— Заткнись, мать твою! Ты видел кого-нибудь из тех, кто вошел?

Кивнув головой, он подробно рассказывает о тех, кого видел в школе. А когда он говорит о человеке с почти белыми волосами, я едва не отрезаю ему палец, от которого уже отрезал до этого кусок.

Проклятье, я знал, что в этом будет замешан Иван.

Приставив свой пистолет к голове директора, даю ему шанс произнести последнюю молитву. Нажав на курок, я не очень рад, что оставил Ивана в живых.

Тело этого человека передо мной – только первое из множества, которые пополнят мой список убийств, прежде чем доберусь до Ивана.

Я собираюсь разорвать его на части, отделить конечности от гребаного тела.