Глава 6

НОВА

Войдя внутрь, остановилась прямо в дверном проеме. В воздухе витал сладкий аромат, который мог быть лишь от тыквенного пирога. Пахло гораздо лучше, чем отбеливатель, который вдыхала, когда очищала кухонный пол от крови.

― Ника?

― Сюда! ― голос звучал справа от меня.

Закрыв дверь, заперла ее перед тем, как отправиться на кухню. Аромат пирога усиливался с каждым шагом. Увидев, как он лежал на стойке, желудок издал гневное урчание.

Звуковое напоминание того факта, что единственное, что сегодня потребляла ― алкоголь.

― Хочешь попробовать? ― весело спросила Ника. ― Должно быть круто.

― Возможно, позже, ― отмахнулась от нее, а между нами воцарилось тягостное молчание.

Я взглянула на нее критическим взглядом, выражение лица было хмурым, так как в голове разыгрывались две абсолютно разные версии ее и мужчин, которые мне не безразличны.

― Ну-у-у, в чем дело? ― спросила она, положив руки на бедра. - ...Нова?

Моргнув, покачала головой и усмехнулась.

― Извини, просто задумалась.

― А это безопасно?

― Ха, очень смешно.

Подойдя к маленькому столику, я бросила сумочку вниз, решив, что не буду ходить вокруг да около. Это противостояние, на мой взгляд, уже давно назрело. Повернувшись к ней лицом, скрестила руки.

― Интересно, почему ты никогда не говорила мне, что переспала с Рэттом.

― Что? ― она подавилась громким хриплым смешком. ― Откуда это взялось? Так вот к чему этот взгляд? ― откинув в сторону свои длинные светлые волосы, она захихикала. ― Я знала, что ты приехала сюда ни с того, ни с сего не для обычной болтовни. Такое бывает только с Эм. Можешь быть абсолютно уверена, что между мной и Рэттом нет ничего. Наши отношения немного сложноваты, вот и все.

― Ладно. Я куплюсь на это, ― ответила.

Забавно, что я могла сказать то же самое. Однако она не озвучила подробности и не ответила на вопрос в полной мере. Изучая выражение ее лица, не могла понять, что она чувствует, пока не столкнулась с ее явным дискомфортом.

― Это ведь еще не все, не так ли? ― спросила она.

Пропустив пальцы сквозь волосы, покачала головой.

― Это была не единственная причина, по которой пришла сюда, да. Больше всего меня интересует, откуда ты вообще знаешь об этом.

Осторожно вытащив ожерелье из заднего кармана, держала его между нами точно так, как и с Рэттом.

Анника пялилась на него, а улыбка постепенно угасала.

― Мне казалось, что твой отец взял его, чтобы починить?

― Так и было, но откуда ты это знаешь?

Губы шевелились, но слов не было. Девушка продолжала пялиться на кулон, словно тот собирался полететь через комнату и напасть, ее кожа заметно побледнела. Горло задрожало, а злобные карие глаза сверкнули на меня.

― Он тебе что-то рассказал?

Брови нахмурились в замешательстве.

― Кто мне что-то рассказал?

― Рэтт, ― выплюнула его имя, словно оно оставляло неприятный привкус у нее во рту.

― Нет... это Эмери. Но какая разница, кто рассказал? Это никак не объясняет, откуда ты знала, что это было у моего папы.

― Ты сама мне сказала, ― возразила она.

― Нет, я лишь говорила, что застежка сломалась.

Ее губы приподнялись в фальшивой улыбке, которая не коснулась глаз.

― Да, а я, разумеется, предположила, что именно он исправит это. Он... он ведь был... ювелиром, Нова.

― Тогда почему ты спросила только что, не рассказал ли мне что-то Рэтт? Есть что еще сказать мне?

Она рассмеялась.

― Что этот парень не должен был тебе говорить. Он небезопасен, Нова.

Опустив руку, вернула ожерелье обратно в карман.

― Весьма резкая смена настроения, учитывая, что не так давно я пошла к нему на вечеринку лишь потому, что именно ты умоляла меня об этом.

― Что с тобой такое? Пришла поспорить? У меня нет на это времени. Я же говорила, что сегодня мне нужно кое-куда съездить, ― она преувеличенно вздохнула, а потом осмелилась закатить глаза.

Она считала меня дурой? Что не совсем очевидно, поскольку продолжала увиливать?

Проглотив гнев, я отказалась успокаиваться. Чувствуя, как он поселился глубоко в животе, раскалывая грудь, смешиваясь с сонмом эмоций, угрожающих меня поглотить.

Я знала Аннику. Знала Эмери. И как бы ни хотелось верить или принимать это, уже начала сознавать, что дело вовсе не в Рэтте. Как и думала ранее, он не вписывался ни в один из сценариев в моей голове. Не говоря уже о том, что ни один из них не держал бы связь Ники в секрете. Мне бы сразу же рассказали, чтобы я этого избежала.

Еще не была уверена, какую именно роль парень играл во всем этом. Ведь именно он прятал мое ожерелье в своей спальне, но это были две разные ситуации. Одно имело больший приоритет над другим.

Прочистив горло и надев игровую маску.

― Как долго ты собираешься повторять эту ложь, Ника?

Она повернула голову, громко сглатывая, каждую секунду выглядя более виноватой. Было ли совпадением то, что она просто «предположила», будто кулон у моего отца? Думаю, бл*ть, нет.

Я была уверена, что между ними что-то происходило, между ней и папой, но хотела, чтобы она подтвердила это вслух. Единственный способ, которым девушка могла бы узнать, что у него мое ожерелье, ― это если бы увидела его, что означало бы, что она была с ним за два дня до его смерти. Либо он случайно сообщил эту информацию по телефону, что подразумевало наличие у него ее номера. Меня не устраивал ни тот, ни другой вариант. Уставившись на нее свысока, ожидая когда она заговорит. Ника снова повернулась, переводя взгляд на виниловый пол.

― Ника...

Больше мне ничего не нужно было говорить. Когда она посмотрела на меня еще раз, мимика выражала сожаление и боль. Не смогла найти ни капли сочувствия к ней. Слишком многое начало складываться воедино.

Воспоминания, которые я старалась похоронить, начали штурмовать меня, создавая пульсацию в затылке. Мозг начал работать на пределе, припоминая, как она деликатно флиртовала с ним. Я всегда смеялась над этим, считая легкой влюбленностью.

Все ночные ссоры заканчиваются слезами моей матери. Речь всегда шла о нем и какой-то другой женщине. Это стало нормой, но последние ― худшими. Особенно та самая, которая произошла до ночи, когда они так и не вернулись домой. Затишье перед бурей. Был кто-то вдвое моложе его. Я практически слышала, как мама кричала об этом. Научилась никогда не спрашивать, а она ничего не рассказывала. Всегда старалась притвориться, что у них все в порядке ради меня, а также ради нее самой.

― Я так давно хотела сказать тебе, но не знала, как и что ты обо мне подумаешь, ― говорила она тихо, практически шептала.

Вздохнув, удивляясь тому, как спокойно себя чувствовала, отвечая:

― Это была ты? Та, с которой он переписывался той ночью?

― Возможно, ― пробормотала девушка.

Значит, это было «да».

Скрестила руки, чтобы спрятать сжатый кулак, вонзая ногти в ладони. Не было слов, которые могли бы это исправить. Никогда бы за миллион лет я не связала бы одну из своих самых близких подруг с моим отцом. Можно лишь представить, какие разговоры они вели наедине. То, чем они занимались друг с другом.

Меня тошнило от этой мысли. Даже заставило пожалеть, что она не переспала с Рэттом. В конечном итоге, я бы с этим смирилась. Но это? Никогда бы приняла это, ни за что бы не пережила.

― Не злись на Эмери, хорошо?

― Почему я должна злиться на нее? Это не она трахалась с моим папашей.

― Нова, ― ее голос надломился, она сделала шаг навстречу мне. ― Я так...

― Дай мне минуту.

Я посмотрела в сторону, не в состоянии взглянуть Нике в лицо. Ее слезы вызывали отвращение, не могла слышать извинения какой-то слабоумной задницы.

― Буду наверху, ― ответила она.

Не прошло и секунды, как девушка выскочила из кухни, а потом поднялась по ступенькам, словно испуганная мышь.

Тишина заполнила пространство, где Ника только что была, я приветствовала это. Я пялилась на то место, где она только что стояла, а паранойя теперь была сильной и обоснованной. С трудом мыслила здраво, все выходило из-под контроля. Жизнь разрушалась на куски. Дно моей кроличьей норы казалось в нескольких секундах, чтобы врезаться мне в лицо.

«Злая» ― жалкое прилагательное к извергающемуся вулкану в груди.

Раскаленная ярость поднималась по венам и охватывала тело. Влага покрыла ресницы, но плакать я не могла. Пока еще нет. И уж точно не здесь. Я пошла в другую часть кухни, доставая бутылку вина, которая, как знала, хранилась в холодильнике. Ненавидела его вкус, но сейчас этого вполне хватит.

Вытащив два бокала из шкафа, достала почти полный пузырек с таблетками, который забрала с маминой тумбочки. Выкрутив крышку, высыпала все, кроме трех, на столешницу. Схватив ложку из ящика, раздавила их в пыль, а затем аккуратно смахнула в один из бокалов, залив поверх красным вином. После нескольких помешиваний, невозможно было сказать, что там были лекарства.

Также, наполнив себе бокал, поднялась наверх в комнату Ника. Душ был включен, но она сидела на краю кровати, слезы катились по лицу, плечи вздрагивали.

Какого черта она ревела? Так долго хранила эту тайну, а теперь решила проявить эмоциональность по этому поводу?

― Эй, ― мягко поприветствовала.

Голова резко поднялась, карие глаза уже опухли.

― Думала, ты ушла.

― Мне была необходима минута, чтобы подумать, Ника. Полагала, что поможет.

― Ты же ненавидишь вино, ― фыркнула она, вытирая рукой сопли под носом.

Омерзительно.

― В последнее время я не слишком разборчива. Держи.

Протянула ей бокал, но она его не взяла, переводя взгляд с руки на лицо.

― Это всего лишь вино, Анника, ― заставив улыбнуться, поднесла ее бокал к губам, притворяясь, что сделала большой глоток, проделав то же самое и со своим.

― Извини, ― она хихикнула, взяв бокал. ― Знаю, ты очень расстроена и не стала бы винить за попытку навредить мне. Как бы там ни было, я действительно любила его.

Чуть не выронила свой бокал. Девчонка никогда не могла вовремя заткнуться. С какой стати это должно было измениться сейчас? Я любила его. Моя мама его любила. Уверена, как и многие женщины. Вероятно, даже ненавидели. Знала, что так и было. Стараясь сохранить лицо, немного отпила, наблюдая, как Ника поглощает все одним бесконечным, огромным глотком.