Анаксимен был прав.

Разве не учат и нас правильному дыханию?

«Дышите ровно». — слышим мы каждое утро по радио.

Простившись с новорожденным и его родителями, Анаксимен торопился к солнечным часам. Он соорудил их на главной площади Милета, близ городского Форума, где граждане обычно проводили собрания. Возможно, это были первые в мире солнечные часы.

Анаксимен считался замечательным астрономом. Он умел различать звезды, объяснял солнечные и лунные затмения, рассказывал, как образуются дождь и град.

Дома в глубоком погребе хранил Анаксимен градины величиной с куриное яйцо. Это была редкая находка. Он показывал ее гостям. Тогда еще жило поверье, будто град — слезы богов, которые рассердились за что-то на людей.

— Град — оледеневшие частицы воды, не более, — объяснял Анаксимен. — Его посылают на землю не боги, а холодный воздух. Он, смотрите, способен и воду превратить в камень.

И хотя Анаксимен не обладал знаниями современных нам ученых и не знал, из каких частиц состоит воздух, все же первым предугадал значение окружающего нас воздушного океана.

Фонари в ту пору были неизвестны даже в таких богатых городах, как Милет, где строили водопровод и мостили улицы.

Узенькие мостовые поблескивали то здесь, то там мерцающими камешками. Они и указывали Анаксимену путь к дому, когда он в темноте возвращался с поздних собрании, где милетские ученые вели споры между собой, в том числе и о воздухе.

Умыв лицо струйками фонтана, певец воздуха с удовольствием вдыхал свежий ветерок, дующий с Ионического моря, и произносил при этом те слова, с которых начинал лекции ученикам:

— Воздух! Все от него. Начало всему — воздух!

Может быть, не так уж ошибался Анаксимен из Милета — астроном, строитель, ученый. Конечно, не все можно добыть из воздуха или сделать с помощью воздуха, послушного теперь человеку, но, право, очень многое. Впрочем, вы убедитесь в этом сами!

Томас Грешем, советник английской королевы Елизаветы, человек просвещенный, известный в Лондоне покровитель наук, составил завещание, которое удивило главного лондонского нотариуса.

А тот за свой долгий век привык ко всяким чудачествам своих клиентов. Одна богатая леди сообщила нотариусу, что все свое огромное состояние завещает… любимой собачке. Эту собачку должны были кормить и холить десятки слуг.

Иные богачи все свое имущество — дома, земли — завещали церквам да монастырям. Но с условием, чтобы монахи ежедневно поминали их в молитвах.

Нет, Томас Грешем ничего не требовал для себя. Не хотел он и славы. В составленном завещании он передал свои обширный дом с находящимся в нем имуществом городу Лондону, который очень любил, но с условием, чтобы в его просторном доме безвозмездно поселились семь молодых ученых и раз в неделю по очереди читали лекции для народа.

В «колледж» Грешема, так вскоре окрестили лондонцы этот дом, по пятницам приходили сотни людей. Там ученые не только читали лекции, но и показывали всякие опыты, привлекавшие и старых и совсем юных. «Королевское научное общество», созданное в этом доме, занималось, между прочим, и разгадками тайн «воздушного океана».

Итальянский ученый Торичелли, любимый ученик великого Галилея, только что изобрел барометр — прибор, измеряющий воздушное давление. Барометр показали в доме Грешема.

Русский ученый Михаил Ломоносов сумел доказать, что воздух весит. И вес его можно узнать. Об этом тоже докладывали на собраниях Королевского общества.

Торичелли поразил мир, открыв пустоту, то есть пространство, в котором почти нет воздуха. Оно с той пори так и называется «торичеллиева пустота». И эта пустота, хотя и неполная, оказалась в руках людей немалой силой.

Немецкий ученый фон Герике — бургомистр города Магдебурга — одним из первых в мире занялся изучением пустоты и ее неведомой еще силы. Он не считал это забавой или ненужным занятием. Ученый заказал мастерам большие медные полушария. Составил их вместе, а затем попытался с помощью насоса выкачать оттуда воздух. До этого опыта Герике магдебургские — так их назвали — полушария легко разъединялись руками, ну совсем как половинки спелого яблока. А теперь когда воздух из них по возможности выкачали, отделить одно полушарие от другого не смог даже самый сильный в Магдебурге человек. Он успешно выступал в местном балагане и легко поднимал на доске десять магдебургцев. Силач долго пыхтел над полушариями и наконец поднял вверх свою рукавицу, как бы признавая поражение.

Оказывается, это воздух снаружи сдавил магдебургские полушария, внутри которых была пустота.

И только шестнадцать лошадей из городской пожарной команды, когда их по приказу ученого бургомистра привязали к скобам полушарий, сумели их разъединить.

Члены Королевского общества, знаменитый ученый Роберт Бойль и его молодой друг Роберт Гук, решили продолжить опыты с пустотой и узнать значение воздуха для всего живого на земле.

Они тоже выкачивали воздух из сосуда. И, поместив туда то воробья, то мышь, в который раз убеждались, что от недостатка воздуха животные постепенно гибнут.

Но стоило только пустить воздух в сосуд, воробей оживал, а мышь начинала весело бегать. И даже кошка, которая чуть не протянула лапы, едва был пущен воздух, замяукала как ни в чем не бывало.

Проверку проходили и различные вещи. Оказалось, что и для них воздух имел немалое значение.

Роберт Гук, как настоящий ученый, был человеком весьма любознательным. Однажды он опустил на дно сосуда, из которого постарался выкачать воздух, часы, подаренные ему отцом. Он любил и гордился точным ходом старых часов, сработанных отличным мастером.

Вначале, когда в сосуде еще оставался воздух, часы тикали, как обычно: «Мы живем, тик-так, мы живем, тик-так». Это был брегет — часы особенные, со звоночком. Захочет Гук, и они напомнят ему: «Пора обедать или ужинать, пожалуйте к столу». Однажды они прозвенели в сосуде, куда их положил владелец, сообщая ему — наступила пора обеда.

Куда там! Гук и не думал прерывать опыт и продолжал выкачивать воздух. Тем более, что на этот раз заметил нечто весьма интересное. Воздух в сосуде все убывал и убывал, а стрелки часов продолжали аккуратно и точно двигаться, но вот что поразило Гука — часы вдруг замолчали.

— Что ж тут удивительного! — объяснял Бойль своему молодому другу. — Всякий звук есть результат колебания воздушной волны. Запомните это, мой Роберт! И прибавьте-ка в сосуд побольше воздуха!

Воздух снова вошел в сосуд, и часы, которые так и не остановились, снова «заговорили».

Опыт удался.

Гук вынул свой брегет и взглянул на циферблат. Время часы показывали точное. Жена в самом деле заждалась с обедом: надо торопиться. А вечером он спешит в «колледж». Там назначена лекция-концерт на тему: «Воздух и звук». После опыта с часами это было весьма кстати.

Лектор-музыкант объяснял роль воздуха в передаче звуков и демонстрировал игру на различных инструментах.

Он сыграл веселую песенку на шотландской дудочке, пошутив, что «играют они вдвоем: он и воздух». Затем исполнил марш на трубе. И наконец взялся за скрипку. Он протянул ее в сторону зала и показал изящный вырез в корпусе скрипки так, чтобы его все видели.

— На этот раз мой «постоянный партнер» — воздух, — сказал музыкант, — там, внутри. Не было бы воздуха в корпусе, скрипка издавала бы разве один скрип, оправдав свое название.

Жена лектора-музыканта села к арфе. Если бы не колебания воздуха, вызванные движением струн, арфа молчала бы, как часы многоуважаемого мистера Гука в сосуде без воздуха. А сейчас все заслушались прекрасной игрой арфистки.