Ой. Серьезно. Ой. Как больно двигаться. Все болит.
— Убедись, что она ест, и если будут какие-либо вопросы или проблемы, пожалуйста, дай мне знать, — сказал Раш, отдавая Хантеру инструкции по уходу за тату, так как я была еще слишком сосредоточена на боли в боку. Это было похоже на солнечный ожог, только хуже.
Хантер помог мне открыть Сасси и усадил на пассажирское сиденье, пристегнув ремнем безопасности.
— Ой, — сказала я, надув губы.
Он поцеловал мою нижнюю губу:
— Я знаю, Мисси. Но я позабочусь о тебе.
Я выгнула брови, потому что ни за что, черт побери, я не готова заниматься никакой сексуальной активностью.
— Я клянусь, если ты хотя бы дыхнешь в мою сторону с сексуальным подтекстом, я сделаю тебе больно, — сказала я, морщась от боли, когда он наехал на выбоину на парковке, и я подпрыгнула на своем сиденье. Сейчас мне хотелось использовать все известные ругательства.
Почему мне казалось, что это хорошая идея?
— Я определенно не думал об этом. Ничего кроме, как сделать тебе чай и размять твои ножки, пока ты лежишь в постели и смотришь все, черт побери, что захочется по телевизору. — Теперь это звучало более похоже на правду.
Я взглянула на него, и он улыбнулся мне.
— Я знаю, что тебе нужно, — сказал он с самодовольной улыбкой. Я ненавидела, когда он так делал и был при этом так доволен собой.
— Я поняла, — я изобразила безразличие.
— Ты же знаешь, я сделаю все возможное, — произнес он, делая вид, что поет.
— Тьфу, заткнись и веди машину, — бросила я, закрывая глаза и упираясь щекой в холодное окно Сасси. Он наконец-то признал, что его автомобиль официально мертв, не подлежит восстановлению и не воскреснет. Нам нужно время, чтобы найти для него что-то другое. Я хотела поехать в дилерский центр, но он считал, что можно купить что-то дешевое с «Крейгслиста»6.
— Ты хорошо справилась. Даже не заплакала. Я плакал в первый раз, — произнес он низким голосом, который заставил меня открыть глаза и медленно повернуться, чтобы взглянуть на него. Твою мать, это даже больней, чем сделать проклятое тату.
— Правда? — спросила я, не до конца веря ему.
— Ага. Рыдал как младенец. Единственный, кто знал, это парень, который делал татуировку, и я взял с него клятву сохранить это в тайне. Ты справилась как чемпион, Мисси. Как всегда.
Я фыркнула и почему-то вспомнила первый раз, когда мы занимались с ним сексом.
— Ну, сейчас я сомневаюсь в правильности каждого решения, которое я совершала, — я снова поморщилась.
* * *
Хантер отнес меня наверх и уложил в постель, но перед этим все столпились вокруг, чтобы посмотреть татуировку. Она была всеобще провозглашена как «чертовски крутая», и я была уверена, что они говорили это не просто потому, что теперь этот рисунок было неизменной частью на моем теле.
— Ты собираешься рассказывать матери? — спросил Хантер, пока я одной рукой переключала каналы, а с помощью другой потягивала ванильный чай.
— Хм, ты знаком с моей мамой? Она убьет меня самым ужасным способом, если услышит об этом. Я просто буду надеяться, что она никогда не узнает, — я пожала плечом и включила марафон какого-то глупого шоу по MTV. Наблюдая за тем, как другие люди принимают ужасные решения в жизни, я почувствовала себя лучше.
— Она может удивить тебя. Может быть, она подумает, что это круто, что на твоем теле навсегда счастливый талисман. — Наши взгляды встретились, и он одарил меня улыбкой с оттенком грусти.
Я все еще помнила ночь, когда наконец-то рассказала ему обо всем, вытащив все скелеты из моего шкафа и сложив их к его ногам. Он посмотрел на них и сказал, что все равно любит меня.
— Да, я так не думаю. Но хорошая попытка, — я отложила пульт и погладила его ногу.
— Это стоило всех усилий, не так ли? — спросил он.
— Да, точно.
* * *
Этой ночью спала я отвратительно. Я не могла найти удобную позу. Все соприкасалось с татуировкой, и я проклинала себя за решение сделать ее на ребрах.
Перед тем как взошло солнце, я наконец-то отключилась, и Хантер позволил мне поспать до обеда.
— Дерьмо, дерьмовое дерьмо, — сказала я, когда встала.
— Итак, я могу предположить, что заживление тату проходит хорошо? — спросила Рене, появляясь в дверном проеме. Она ухмыльнулась, глядя на меня, как будто это было смешно. Она не была фанаткой тату, в основном из-за того, что была вероятность ошибиться и потребовалась бы медицинская помощь.
— Заткнись, — ответила я, указывая на нее и медленно шаркая в ванную. Мне нужно было обработать татуировку, но от мысли о душе хотелось плакать.
— Так-так, а теперь будь милой с человеком, который принес тебе не только воду и обезболивающее, но еще и эмульсию, чтобы тату заживала быстрее, — она вытащила вещи из-за спины.
Ладно, это было мило.
— И я избавила тебя от Дня домашней работы с Дарой, — сказала она, когда я взяла таблетки и открыла воду, чтобы сделать глоток.
— Ну, это мило. Где Хантер? — я была удивлена, что он еще не пришел меня проверить.
— Что-то не так с «гольфом» Дасти, поэтому все парни во дворе пялятся на двигатель и обсуждают это, как будто на самом деле знают, какого черта они делают.
Я фыркнула в ответ. Хантер мог исправить небольшие поломки в автомобиле, но он не был квалифицированным механиком.
Рене помогла мне зайти в ванную и снять футболку. Я сняла пленку, но сегодня из-под нее сочилось немного красноватой жидкости, которая оказалась на моей футболке.
— Ай, — вырвалось у меня, когда использовала чистое полотенце, чтобы вытереть ее.
— Да, татуировки гадкие. Подожди пока дойдешь до стадии шелушения, — сказала Рене с ухмылкой. Я даже не хочу знать об этом.
В конечном итоге я залезла в душ, но из-за теплой воды все же щипало. К тому времени, как я вышла, Хантер был здесь, держа полотенце для меня.
— Ты понял, что случилось с машиной? — спросила я.
— Думаю да. Мэйс с Дасти поехали в магазин автозапчастей. Как татушка?
Я зашипела сквозь зубы, когда полотенце коснулось моей чувствительной кожи.
— Чудесно, а как твоя?
Он показал плечо, которое блестело от эмульсии, что Рене дала мне. Должно быть, он нанес ее ранее.
Хантер помог мне нанести эмульсию и снова одеться. Боль начинала ослабевать, поэтому я пошла вниз, чтобы посмотреть, что делают остальные.
Мой нос уловил запах свежей выпечки, и я застонала. Я была очень голодна.
— Тебе не позволено издавать такие звуки, когда я не могу остаться с тобой наедине, — прорычал Хантер в мое ухо.
— О, извини, — ответила я невинно и снова издала этот звук.
— У тебя крупные неприятности, — сказал он, когда мы вошли на кухню, где обнаружили Дару в окружении тарелок и подносов с печеньем.
— Ладно, и что же тут происходит? — спросила я. — У вас с Хоуп конкурс на лучшую выпечку? — Это было бы чересчур невероятно. И очень калорийно.
— Нет, у меня просто... желание заниматься выпечкой! — ответила Дара слишком высоким голосом и определенно неестественным. Ее глаза слегка расширились под тенью челки. Я краем глаза взглянула на Хантера, и он пожал плечами. Ладно. С ней что-то не так.
— Угу, — я потянулась за печеньем сникердудл.
— У меня не может быть желания печь? — спросила она, доставая еще один противень печенья из духовки.
— Конечно же, может быть, — ответила я и подтолкнула Хантера, чтобы согласился со мной. Дара улыбнулась, но как-то натянуто. Мы все привыкли к тому, что она была самой организованной, и теперь видеть, что у нее не всегда все хорошо, было своего рода шоком.
Может мне нужно поговорить с ней, пока никого нет. Я задолжала ей за мудрый совет.
Практически читая мои мысли, Хантер сжал мое плечо и вышел на улицу, чтобы посмотреть, что там с машиной. Поскольку Рене работала в клинике, а Джос была внизу в своей комнате, мы с Дарой остались наедине.
— Дара? — спросила я, когда она начала покрывать глазурью невероятно маленькие печеньки.
— Да? — отозвалась она, не отрывая взгляд от печенья.
— Ты в порядке?
Она резко кивнула, и я подошла, чтобы забрать кондитерский мешок из ее рук. Когда она подняла голову, в ее глазах блестели слезы.
— Что случилось? — спросила я, в голове вертелось миллион вариантов, все ужасные.
Моргнув, она резко выдохнула, смахнув челку с лица.
— Мейс хочет пожениться. — В этом доме что-то подмешано в воде?
— И? — спросила я, проглотив все слова, которые хотела произнести, и придержав свое мнение при себе, пока она не рассказала мне, что ее так беспокоило.
— И... я просто... я хочу этого. Я правда хочу. Но... — она сунула руки в карманы своего милого передника, который всегда надевала, когда пекла печенье.
— Но это слишком, верно? Слишком большой шаг, — подсказала я, и она кивнула.
— К тому же у меня просто сумасшедшая семья.
Даже зная Дару так долго, я до сих пор не знала всех подробностей о ее семье. Она всегда отступала, когда кто-либо пытался заговорить с ней об этом. Даже Мейс с трудом добивался того, чтобы она открылась.
— Угу, — пробормотала я, надеясь, что она продолжит дальше. Вздохнув, она отодвинула один из обеденных стульев и уселась на него. Я сделала то же самое и вздрогнула, когда раздался громкий звук запуска двигателя на подъездной дорожке. Полагаю, они починили машину.
— Моя семья это... сложно. Они сдержанные, если можно так сказать. Мои родители были очень безучастными по отношению ко мне, когда я была маленькой. Не могу даже вспомнить обнимали ли они меня. Я думала, что все родители такие, пока не пошла в школу. И такими были не только мои родители. Мои тети и дяди и все остальные. Это что-то типа семейной болезни или вроде того.
Я даже не могла представить, что кто-то не захочет обнять Дару. Она была сладкой как чертов персик и любила сильнее, чем почти все, кого я знала.
Я не хотела называть ее родителей придурками перед ней, но они определенно придурки.
— И это значит, что у меня испорченное представление о браке и семье и обо всем. Ну, я не против брака, но что, если у меня ничего не получится? Уверена, моя мама не была такой холодной в моем возрасте. — О, я понимала, чего она боится.