— Давай я отвезу тебя домой.

— Оставь меня в покое, Селиан. — Я остановилась. Горячий гнев клокотал и шипел за моей грудной клеткой. — А? Как насчет этого? Как насчет того, чтобы перестать делать это, когда ты обращаешься со мной, как будто я что-то значу, только чтобы пойти и жениться на ком-то другом? Потому что не имеет значения, что ты не любишь ее или не прикасаешься к ней. Если уж на то пошло, то это гораздо, гораздо хуже. Ты отказываешься от нас — кем бы мы ни были — не ради какой-то великой любви, а из-за какой-то нездоровой потребности отомстить отцу. И да, упасть в объятия Милтона было бы неправильно, но обнимать Лили — это не что иное, как катастрофа. Так что не смей читать мне нотации.

— Этот мудак трахнул мою нев…

— Да. Я слышала. Много-много раз. Ну и что с того, что он это сделал? — Я оборвала его, сжав руки в кулаки. — То, что он делает что-то не так, не дает тебе права делать что-то еще хуже. — Я толкнула его в грудь.

«Господи Иисусе, что я делаю?»

Иисус, подпиливая ногти: «Используешь мое имя, чтобы оправдать себя за плохое поведение, как обычно».

— Это он послал Феникса в Сирию. И это он настоял, чтобы мы держали это в секрете от нее и держали их порознь. Но почему-то в ее смерти виноват я? — заорал Селиан мне в лицо, как будто это я его обвиняла. — На хрен все это.

— Прекрати искать виноватых, Селиан. Все отношения, к которым ты прикасаешься, увядают. Каждая связь, которую устанавливаешь, погибает. Я не хочу сгореть. Я хочу расцветать. Я заслуживаю того, чтобы расцвести.

Я снова повернулась и направилась к станции. На этот раз он схватил меня за запястье так сильно, что подумала, он вырвет мою руку. Думаю, он тоже это понял, потому что быстро отдернул руку и заключил меня в объятия — объятия, от которых я хотела отказаться, но предпочла утонуть, объятия, которые, как я знала, подхватят меня, если когда-нибудь упаду, от человека, который не обещал быть рядом, когда я в нем нуждалась.

Я обхватила его руками, он зарылся лицом в мои волосы, и несколько долгих секунд мы молчали. Каждое плохое чувство было раздавлено между нашими прижатыми грудинами.

— Разве не ты говорила, что не можешь влюбиться? — усмехнулся Селиан спустя несколько секунд, склонив голову набок. — И что с этим случилось?

— Это не значит, что мне все равно.

— Мне тоже не все равно. — Мужчина сделал шаг назад, хлопнув себя кулаком по груди. — Сегодня я должен был провести время с твоим отцом. Вместо этого я пригласил тебя на чертово свидание, — он выплюнул это слово, словно оно было ядовитым.

Я даже не могла смириться с мыслью, что он регулярно встречается с моим отцом. Когда это началось?

— Знаешь, когда я в последний раз водил кого-то на свидание? В шестнадцать. Почти уверен, что сделал это, чтобы передернуть. С тех пор мне и пытаться не приходилось. Я даже не пробовал.

Я фыркнула, слишком хорошо осознавая тот факт, что вокруг нас собралась аудитория.

— Я должна почувствовать себя особенной?

Его челюсть сжалась, а глаза потемнели, как будто он вспомнил, кто он. И кем была я.

— По крайней мере, имей приличие быть честной с самой собой, Конверс. Ты не хочешь, чтобы меня это волновало. Ты хочешь меня, и точка.

Я повернулась и дала ему то, на что он еще не претендовал.

Мою спину.

— Все, что я хочу сказать, это то, что он похож на подтяжку лица за полцены в незарегистрированной клинике в Восточной Европе. Я бы все равно сделал это, даже зная, что это смертельно. — Грейсон бросил в рот кусок латука и громко прожевал.

Мы сидели в «Le Coq Tail» во время обеденного перерыва — я, он, Эйва и Феникс. Прошло уже несколько дней с моего неудачного свидания — или как там это можно назвать — с Селианом, и в минуту слабости я решила довериться своим близким друзьям. Хотя, достаточно сказать, у них уже были догадки.

— Поверь мне, девочка, мы все видим привлекательность Селиана. — Эйва с силой пососала соломинку, плавающую в ее стакане с диетической колой. — Но считай это своей официальной мерой по исправлению ситуации. После того, как мы получили место в первом ряду на дерьмовом шоу под названием «ваши отношения», я могу честно сказать, что тебе нужно закрыть эту штуку, прежде чем твое безумие перейдет на новый уровень.

Я дважды стукнула кулаками и локтями в стиле «Друзей».

— Я не сумасшедшая.

Уверена в этом на семьдесят процентов.

Эйва прищелкнула языком.

— И Лили тоже. Думаю, это что-то с членом Лоранов. Они делают своих женщин неуравновешенными. Я слышала, что мать Селиана тоже не самая здравомыслящая.

— Мы договорились, что это не серьезно. — Я попробовала другую тактику.

Грей надул губы и закатил глаза.

— Не поэтому ли он так небрежно заявил права на твою задницу, а-ля кхал Дрого, спасающий свою принцессу от армии дикарей, когда ты обедала на нашем этаже на прошлой неделе? Признай это. Ты вагинозаклеймила босса.

— Нет такого слова, — заметил Феникс, указывая бутербродом на Грейсона. — Но, черт возьми, должно быть.

— А ты что думаешь? — Я повернулась к Фениксу.

Я знала, что на днях Селиан нанес ему визит, и знала, что он приказал держаться от меня подальше, помимо платонических отношений. Какая-то часть меня злилась на Селиана, а другая надеялась на то, в чем, как мне казалось, он не мог признаться самому себе: что я не единственный падающий человек, и у него тоже нет парашюта, чтобы спастись от падения.

«Это просто секс».

«Это просто отвлекающий маневр».

«Ты не можешь влюбиться».

«Ты никогда не влюблялась».

Феникс прикусил щеку изнутри.

— Ты под кайфом? — спросила Эйва. — Феникс и Селиан ненавидят друг друга.

Но Феникс поднял на меня взгляд и сказал:

— Думаю, что ты его искупление. Он хочет спасти тебя, но ты единственная, кто может спасти его.

Я удивленно уставилась на него, положив свой сэндвич с ростбифом на тарелку.

Он выглядел серьезным.

— Я знаю Селиана уже несколько лет с тех пор, как начал работать в LBC. Я видел его и Лили вместе, даже когда они были по-настоящему вместе. — Он вздернул подбородок, его голос дрогнул. — Селиан смотрит на тебя так же, как я смотрел на Камиллу, словно готов сжечь за тебя весь мир. Просто потому, что он не хочет признавать это, не делает это менее правдивым. Если слухи, окружающие его и его семью, верны… — Мужчина перевел взгляд на Эйву и Грея, и тогда я поняла, что он знает об отце Селиана и Лили, вероятно, через Джеймса Таунли, который держал руку на пульсе и уши повсюду в здании LBC. — Тогда Селиан не доверяет людям, и это правильно. Он бесчувственный, недоверчивый и ожесточенный, но он также облажался и это знает.

Я потерла лоб, чувствуя, как назревающая головная боль давит на затылок.

Все трое заговорили в унисон:

— Возможно.

— Нет.

— Да.

И вот тогда я предпочла смеяться, а не плакать.

В тот день я старалась избегать Селиана в редакции. Он вел себя как обычно, приглашая Элайджу и еще нескольких мужчин на ланч, а затем исчезал на шестидесятом этаже и уходил на совещания на весь день. Вернувшись домой, я бросила несколько куриных наггетсов в духовку и достала из шкафа коробку макарон с сыром. У меня не было настроения готовить себе что-то свежее. С тех пор, как началась экспериментальная программа, папа стал питаться гораздо лучше, и в дополнение к лечению ему присылали специальное питание. Я развязала свой дождевик и бросила его на диван после того, как включила горячую воду на плите, пиная свои конверсы в коридор.

— Папа? — крикнула я.

Проверила гостиную, ванную, а затем его спальню. Его нигде не было. Застонав от разочарования, я написала ему:

«Где ты? Когда ты научишься предупреждать девушку, что тебя не будет? Я волнуюсь».

«Эгоистка», — мысленно огрызнулась я на себя.

Иметь папу рядом было удобно. Я сколько угодно могла нянчиться с ним, совершенно забыв о Селиане и его предстоящей свадьбе. На моем телефоне тут же вспыхнуло текстовое сообщение.

Папа: прости! У Миссис Хоторн. Пожалуйста, не стесняйся подняться наверх. Она испекла вишневый пирог.

Я покачала головой, смеясь про себя. Неужели мой отец влюбляется в то же самое время, когда я разваливаюсь на части?

Может ли его больное тело испытывать то, чего не может чувствовать мое здоровое?

Я: «Повеселись и передай ей привет».

Папа: будет сделано, милая. Может быть, в эти выходные она испечет еще пирог, и мы пригласим Милтона?

Я решила, что между нами достаточно разбитых сердец, поэтому продолжила лгать, хотя это чуть не убило меня.

Я: Мне бы этого хотелось, папа. Очень.

Насколько я мог судить, у безумия был запах.

Это был цветочный лосьон для тела и «Шанель №5», и он уменьшил мой аппетит в ту же минуту, как вполз в мои ноздри через открытую дверь моего офиса.

День был дерьмовый с самого начала. Джудит усердно работала над тем, чтобы достать мне лучшие чертовы зацепки за последний год и одновременно избегала меня.

Я хотел жениться на Лили чуть меньше, чем трахнуть кактус в прямом эфире. Знал, что отцу будет очень приятно узнать, что я отказался от идеи мирового господства и «Newsflash Corporation», и что мама будет ужасно разочарована — не потому, что хотела внуков, а потому, что хотела бы видеть меня следующим Ричардом Брэнсоном (прим. Ричард Брэнсон – британский миллиардер). Как бы то ни было, я заслужил трон медиамагната. Но даже у меня были пределы.

И в настоящее время они проходят проверку. За невыносимо сладким запахом последовал громкий хлопок.

— Где она-а-а? — маниакальный визг пронзил тишину всего этажа.

Я оторвал взгляд от ноутбука и увидел, что моя невеста стоит на столе в редакции, одетая в одно из своих ужасно дорогих мини-платьев с запáхом и обута в туфли на каблуках от «Лабутена».

«Всегда красные. Всегда черные».

Лили не меняла цвета в зависимости от настроения, она была одержима идеей выглядеть богато.

Она схватила монитор и швырнула его на пол, заставив Джессику и Элайджу с криком отпрыгнуть назад. Кейт вскочила со своего места и помчалась в сторону Лили. Я встал и направился в редакцию в поисках Джуд. Ее нигде не было видно. Хорошо. Лили была не прочь затеять кошачью драку, но если бы мне пришлось поставить свои деньги на победителя, то это была бы Джудит.