Он знал, что это значило, почему голос звал его. Королева хотела знать, преуспел ли он. Гневно скалясь с поражением, он прошел в темную комнату.

Там было только зеркало. Высотой с трех мужчин, оно впечатляло. Резная рама была из черного камня. Завитки на ней сделали самые талантливые дворфы.

Она считала, что забавно посещать его в том, что создали его предки.

Поверхность гладкого зеркала кружилась от магии, гадкий зеленый свет полился оттуда, пока оно не стало напоминать окно. Он не хотел смотреть. Не хотел видеть существо, ожидающее его.

Доннаха помнил ее внешность, словно видел ее только вчера. Ему не нужно было снова ее видеть. Проклятие сжало его горло, заставляя посмотреть в зеркало.

Королева троллей стояла перед ним. Ее кожа была гадкой сине-серой, как камни, которые он разбивал, когда только учился использовать кирку. Ее глаза были слишком большими для ее лица, были полностью черными. Ее плоский нос придавал ей облик животного. Ее огромный рот изогнулся в улыбке, открывая острые зубы. Ее уши были прижаты к черепу, были слишком высоко, а волосы, похожие на прутья, были строго убраны с лица.

Он хотел бы сказать, что его тело было хоть немного лучше, но нет. Она выглядела как смесь призрака и банши. Слишком худая, но все еще живая.

На ней было просто белое платье. Оно свисало с нее так, словно кто-то забыл накидку на вешалке, и ткань ужасно постарела. Хотя она не переживала из-за вида. Королева троллей переживала только за свою дочь, что была еще страшнее нее.

Ее улыбка стала шире, пока она смотрела на его отвращение.

- Ты не рад меня видеть, дворф-аристократ? Я оскорблена.

- Хорошо. Я бы не хотел, чтобы ты хоть на миг подумала, что я рад тебе.

- О, маленький дворф. Ты на меня злишься.

- Конечно, я злюсь. Это постоянное состояние, - прорычал Доннаха в ответ.

Она уже это знала, но любила тыкать его. Тыкать медведя. Она хотела видеть его злость, хотела знать, что он страдал в жизни, которую она создала для него. В этой темнице изо льда и камня.

Если бы Доннаха мог ее убить, он убил бы. Но Королева троллей была умной, чего он не мог сказать о ее дочери. Та была тупой и медленной, но мать знала, как сплести проклятие. Она не давала им сблизиться так, чтобы он мог прикоснуться. Их всегда разделяло стекло.

Он гневно оскалился.

- Чего ты хочешь?

- Ты встретился с воительницами?

- Да. Ты уже это знаешь, королева.

Она коснулась своих волос. Соломенные пряди двигались от ее прикосновения. Она поправила одну. Пряди были такими сухими, что шуршали от ее прикосновения.

- Они злились на тебя? Угрожали убить так, как я думала?

- Если я умру, проклятие будет снято.

- Я не дам тебе умереть. У меня на тебя большие планы, Доннаха. Ты это знаешь. И? Они тебе угрожали?

Он впился когтями в лед.

- Таким был твой план? Ты хочешь как-то покончить с ними? Напасть на них?

- Меня не интересуют смертные женщины.

- Тогда зачем просить привести сюда одну из них?

Она посмотрела на свои ногти, держала их перед собой, словно любовалась кривыми краями.

- Я не просила вести сюда смертную женщину. Я просила привести ту, чьи волосы как солнце, чей гнев соперничает с солнцем. Воительницу, что лучше их всех в лагере.

- Все они – смертные женщины.

- Кроме одной, - Королева троллей рассмеялась. – Ты ведь ее уже видел? Вряд ли такую милашку можно было упустить.

Она говорила о женщине, срезавшей голову соломенной куклы? Он не мог представить, что она хотела от такой женщины. Та воительница была бы смертной. Он понял бы, если бы она была дворфом, и она была слишком высокой.

Он застыл, поняв, на что она намекает.

- Ты послала меня просить, чтобы сюда пришла Благая фейри.

Смех вырвался из Королевы троллей, был почти милым, если бы он не знал, что это значит.

- Конечно! Разве это не забавно?

О, боги. Он не мог дышать. Его легкие сдавило от ужаса от того, что она заставила его сделать, и его сердце стало биться так быстро, что он думал, что оно вырвется из его груди. Благая фейри? Она заставила его попросить за Благую фейри?

Он знал, что это значило. Фейри не были добрыми, особенно из королевского рода. Они не дадут такому пройти не замечено. Они будут охотиться на него. Уничтожат все, его семью и род. Доннаха будет стерт из этого мира так, что никто и не вспомнит его имя.

Он посмотрел с ужасом на зеркало и выдавил:

- Что ты наделала?

- Я сделала так, что ты не сможешь отказаться от моей дочери. Только тролли теперь могут тебя спасти, дворф. Ты примешь поражение и будешь жить с нами. Иначе фейри будут охотиться на тебя.

- Ты вычеркнула мою жизнь из дворов, - прорычал он.

- Тебе нужно лишь жениться на моей дочери, и ты будешь в безопасности.

Нет! Он не хотел жениться на ее дочери. Он не хотел быть с жутким существом, которое сделало бы его жизнь адом. Но он лишился выбора, ведь была вовлечена семья.

Дворам фейри не было до него дела. Не было дела до его семьи. Но если сделка проходила плохо, это замечали.

Ему придется умолять ту женщину не искать мести. Ему придется вернуться в лагерь на четвереньках, умоляя, чтобы она услышала его объяснения о произошедшем – что Королева троллей заставила его просить ее. Ему было все равно, придет ли она в этот замок, изменит ли свою жизнь, помогая ему.

Доннаха открыл рот, чтобы сказать это королеве, но его перебили:

- Дворф, думаешь, я не знаю, куда направились твои мысли? Думаешь хоть на миг, что я не знаю, как работает твой мозг? Весь следующий год тебе нельзя покидать земли замка. Это сделка. Ты же хотел поискать то, что снимет твое проклятие?

Она испортила шанс исправить это. Он обмяк, сел на холодный лед, опустив голову.

- Она не может прийти сюда. Они последуют за ней.

- Вряд ли маленькая Благая фейри придет сюда только ради тебя. А если придет, то очень быстро убежит, - Королева троллей весело захлопала. – О, Доннаха! Это так весело! Ты думал, ты сможешь снять проклятие?

Ее смех звенел в его ушах. Он смотрел на пол в ужасе от того, что она снова его обхитрила.

Он думал, проклятие можно снять. Надежда цвела в его груди, и эта эмоция была опаснее гнева. Он думал… Боги, он думал, что мог сделать что-то, а не застрять в теле медведя и терпеть невесту из троллей.

Его жизнь была не такой, как он представлял. В детстве он думал, что его будущим были шахты. Что он займет место отца, создаст красивые инструменты из золота и серебра. Он думал, что жизнь не будет полна отвращения к себе и существами, проклявшим его, к будущему, которое неслось к нему, не останавливаясь.

- Доннаха, ты меня оскорбляешь. Моя дочь – величайшее создание на свете, и ты женишься на ней. Будь счастливее, иначе я обижусь.

Он не мог быть счастлив. Как, когда он знал, что тролль ждала его в постели? Что ему придется…

Доннаху чуть не стошнило.

Королева троллей раскрыла рот шире, чем должна была смочь, острые зубы сверкнули.

- Осторожнее, дворф. Так можно меня разозлить.

Магия вспыхнула в комнате, и Королева троллей пропала. Зеркало отражало его.

Что ему делать? Женщина-фейри не придет сюда. Она даже не знала, почему он вызвал ее сюда. И она не узнает, потому что он не мог говорить о том, как стал медведем, и почему появился этот замок.

Он должен был сдаться и пойти к троллям. Но что-то в нем отказывалось. Он не мог. Пока что.

Доннахе нужно было верить в ту фейри. Он фыркнул, встал и пошел к своей комнате. Он не верил, что она придет сюда. Зачем ей быть тут?

Фейри было плевать на всех, кроме них.

5

Эльва убрала ветку от лица, рыча, когда она запуталась в ее волосах.

«Иди к медведю домой, - приказала Скатах. – Найди его и следи. Узнай, опасен ли он, как все думают, - и если опасен? – Убей его».

Да. Просто убить медведя.

Это должно было стать самой сложной частью миссии. Не путь по лесу с существами фейри, пытающимися отвлечь ее. Деревья впивались в ее волосы и одежду, пытались оторвать пряди. И она не должна была раздражаться и мечтать уйти из леса и оставить людей разбираться с их проблемами.

Она фыркнула, когда еще ветка стукнула ее по лицу.

- Ладно.

Эльва вытащила меч и стала рубить все, что стояло на пути. Деревья нужно было почитать, да. Их корни были глубоко в земле, и они пытались выжить годами. Если они хотели уцелеть, не нужно было бить ее. Каждый взмах мечом улучшал ее состояние.

Она была принцессой фейри. Почему ей пришлось пойти? Было много воительниц, способных сделать это. И они были людьми. Они лучше подходили для спасения своих. А не фейри, которая не любила людей.

Эльва терпела их. Люди были глупыми существами, и она даже жалела их. Они нуждались в подсказках, в помощи, но она не хотела их спасать. А медведь явно был человеком. Фейри не позволил бы так глупо его проклясть. Королевичей-фейри проклинали политики, которые хотели забрать трон, и для этого требовались годы изучения и сложные руны. Проклятия оборотня были слишком простыми.

Ветки трещали перед ней, будто скрывали смех. Ей не хватало, чтобы другой фейри увидел ее мучения. Они просто побегут ко дворам и расскажут, что Эльва снова бушевала.

Никто не придет за ней. Она ясно дала понять, чтобы ей не мешали в ее пути познания себя. Даже ее мать испугалась, когда они в прошлый раз стали кричать друг на друга. После всех изменений она могла бы и убить свою мать. Она так ей и сказала.

Эльва любила воспоминание о том, как побелело от страха лицо матери. После всего произошедшего она не удивилась, что ее мать поверила ей. Эта женщина толкнула ее к становлению идеалом. Отправила ее сестру в мир людей быть подменышем, потому что она отличалась. Потому что Король-ворон хотел Айслинг себе. Их родители не защитили своего ребенка, а выбросили, как грязное белье.

Хватит. Она не хотела ничего иметь с дворами фейри и их обманами. Эльва была новой. Она будет жить с людьми, если придется, но не станет заключать еще сделки с фейри.

Хихиканье зазвучало снова, другая ветка стукнула ее по лицу.