Глава 17

Эйден

Ее глаза, затрепетав, закрываются, когда она уютно устраивается в моих объятиях.

Она стала бороться, когда я притянул ее к себе.

Конечно, она боролась.

Эльза из тех, кто чувствует, что подводит себя, если не борется.

Но она уже должна понять, что ее борьба бесполезна.

В конце концов ее энергия иссякла, и она провалилась в глубокий, измученный сон.

Мы все еще на диване. Кожа скрипит, когда я поворачиваю ее так, чтобы она полулежала на мне. Ее голова покоится у меня на груди, а моя нога обвивается вокруг ее.

Я не могу подобраться достаточно близко к Эльзе.

Или прикоснуться к ней достаточно глубоко.

Не тогда, когда большая часть ее разума застыла для меня.

Я наклоняю голову набок, чтобы лучше ее разглядеть.

Ее форма в беспорядке, и жалкое подобие юбки едва скрывает голую киску. Меня так и подмывает прикоснуться к ее тугим стенкам и заставить кончать снова и снова.

Усталость на ее бровях останавливает меня.

Растрепанные светлые пряди падают мне на грудь. Я провожу пальцами по ее волосам, убирая их назад. От нее пахнет кокосом, сексом и мной.

Она пахнет мной, и я сделаю все, чтобы она всегда так пахла.

Эльза стонет и что-то бормочет во сне.

Мой член мгновенно твердеет.

Она может лгать мне сколько угодно, но ее подсознание — правда.

Правда в том, как она обхватывает мою ногу своей. Или как она держит руку у меня на пояснице, будто не хочет меня отпускать.

Или, возможно, я, брежу.

Я становлюсь таким рядом с этой девушкой.

Она произвела на меня такое впечатление задолго до того, как сама это осознала.

Кажется, целую вечность она была тщательно спрятана под моей кожей, как недосягаемый зуд.

Я знал, что настанет день, когда мне придется полностью избавиться от этого зуда, но я никогда не планировал, что все пойдет именно так.

Я никогда не планировал, что эта чертова девчонка доберется до меня так, как она это сделала.

Джонатан и дядя Джеймс — когда он был жив — научили меня и Льва планировать наши действия, прежде чем их совершать.

Меня воспитывали на стратегическом мышлении. Каждый ход и каждая фигура имеют свою цель.

Джонатан часто говорил, что король это король не только по титулу, но и из-за силы, которой он обладает, ставя всех на колени перед ним.

На протяжении всей жизни, когда я планирую что-то сделать, результат становится ясен еще до того, как я делаю первый ход.

До нее.

До Эльзы, чертовой, Стил.

Она должна была стать еще одной шахматной партией с известным результатом, но она оказалась более непредсказуемой, чем любая игра, в которую я играл раньше.

Она ворвалась на мою доску, перетасовала мой строй и посеяла хаос.

Все изменилось, когда она отказалась быть гребаной пешкой, как и предполагалось.

Я провожу большим пальцем по ее нижней губе, и ее рот приоткрывается, будто приглашает меня войти.

С тех пор как я впервые увидел ее, она притягивала меня своими, казалось бы, невинными способами.

Правда состоит в том, что ее пути более разрушительны, чем невинны. И хуже всего то, что я не думаю, что она даже осознает это.

Она снова сдвигается, и ее грудь упирается в рубашку. Я расстегиваю первые три пуговицы. Мои пальцы застывают на четвертой, когда выцветший шрам появляется прямо над ее бледной левой грудью.

Я провожу пальцами по гладкой, глубокой плоти. Прошло много времени с тех пор, как я оставил след на этом шраме.

Хмм. Мне нужно как можно скорее это изменить.

Этот шрам содержит в себе целую собственную историю, которую я сомневаюсь, что ее опекуны когда-либо расскажут ей.

Этот шрам стал началом конца.

Эльза просто еще об этом не знает.

С тех пор как я увидел этот шрам в первый учебный день выпускного года, я слетел с катушек.

Мой большой палец вдавливается в кожу сильнее, чем я намеревался. Эльза что-то бормочет, и я снимаю давление.

Осторожно я застегиваю рубашку. Ей не нужно ловить меня на том, что я пялюсь на ее шрам, как ненормальный, которым она меня уже считает.

Кроме того, она слишком стесняется своего шрама. Нет необходимости вскрывать эту рану.

Не сегодня.

Я обнимаю ее за шею, лаская пульсирующую точку на шее.

Любопытно, как такое нормальное сердцебиение может принадлежать ей.

Холодное Сердце.

Она действительно такая.

Она такая холодная, что поначалу меня это злило.

Иногда это все еще выводит меня из себя, но у меня есть другие причины для беспокойства.

Например, Джонатан и ее гребаная фамилия.

Как бы все было, если бы она была кем-то другим? Если бы она действительно была Эльзой Куинн, а не Эльзой Стил?

Блядь.

Зачем мне вообще думать о чем-то невозможном?

Эта девушка не только нарушает мои тщательно продуманные планы, но и морочит голову.

Это я должен морочить голову, а не наоборот.

Эльза снова шевелится, и на этот раз ее глаза медленно приоткрываются. Она смотрит по сторонам, выглядя смущенной, прежде чем вновь фокусируется на мне.

Она замирает, когда ее ярко-голубые глаза встречаются с моими.

Эти чертовы голубые глаза.

Не знаю, хочу ли я их выколоть или пялиться на них весь день напролет.

Эльза иногда замирает, как сейчас. Словно она складывает два и два вместе.

Она пытается разобраться в ситуации, которую ее политически корректный ум не в состоянии принять.

Обычно она терпит неудачу, и это расстраивает ее.

Например, прямо сейчас.

Она смотрит на меня снизу вверх.

Настанет ли день, когда она проснется в моих объятиях и не будет все переоценивать?

Поначалу мне было наплевать. Теперь это начинает выводить меня из себя, как недостижимый зуд.

Эльза толкает меня в грудь, чтобы сесть.

Я отпускаю ее.

Участие в битвах самый верный способ выиграть войну.

Она все еще злится — нет, спасибо Джонатану и Куинс, — так что я не могу давить на нее слишком сильно.

Пока.

— Как долго я была без сознания?

Она тянется к резинке на полу.

Я выхватываю ее у нее из пальцев, прежде чем она собирает волосы.

Эльза фыркает, вставая, собирает волосы в пучок и завязывает их без резинки.

— Какое-то время.

Я облокачиваюсь на локоть и наклоняю голову набок, смотря на нее.

Она находит свой рюкзак на стуле и достает телефон.

Ее самые простые, самые обыденные жесты привлекают меня так, как ничто в этом мире никогда не привлекало.

Как далекое воспоминание из прошлого.

То, как она прикусывает нижнюю губу, концентрируясь.

То, как она сидит, плотно поджав ноги, как хорошая маленькая девочка.

— Уже поздно. — она стонет. — Мне нужно вернуться.

— Нет.

Она поднимает голову, выпятив грудь.

— Что значит «нет»?

Дух этой девушки.

Она всегда готова к борьбе.

Это делает мой член твердым.

— Разве ты здесь не для того, чтобы услышать историю?

Она прикусывает нижнюю губу, словно обдумывает это.

— Хорошо, расскажи мне, а потом я уеду.

Я качаю головой.

Ее брови хмурятся.

— Я выполнила свою часть сделки. Ты обещал, Эйден.

Эти раскрасневшиеся щеки очаровательны, когда она сердится.

Не могу насытиться тем, что нахожусь у нее под кожей.

Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу.

— Останься на ночь, и я расскажу тебе.

— Я не могу. Тетя и дядя ждут, что я вернусь домой.

— Скажи им, что останешься на ночь у Рид. — я делаю паузу. — Вы планировали это до того, как она отменила все в последнюю секунду, нет?

— Откуда, черт возьми, ты это знаешь? — она прищуривает глаза. — Ты манипулировал Ким, чтобы она рассказала тебе, не так ли?

Я поднимаю плечо.

— Останься на ночь, или я ничего не расскажу.

Ее нос дергается, когда она обдумывает предложение в своей голове. Я вижу это рвение. Потребность знать, и мне приятно, что она во мне нуждается.

Даже если мне придется угрожать ей за это.

По крайней мере, теперь она не будет валять дурака и говорить мне, что все кончено.

Это никогда не закончится.

Возможно, мне придется отказаться от некоторых своих козырей, держа ее рядом, но это того стоит, пока она в моем пространстве.

Даже если она все еще не может мне доверять.

Эльза умна и обладает большим чувством самосохранения, чем кто-либо из моих знакомых.

Хорошо.

Она не должна мне доверять. По крайней мере, пока.

Потому что, когда я расскажу ей все, что знаю, пути назад не будет.

Это будет началом ее уничтожения.

И моего.