Глава 4

Логан

Наши дни

В наушниках играет AC/DC, а я вытираю пот со лба рукавом футболки, ожидая прибытия лифта. Мое сердце все еще колотится, и я пытаюсь восстановить дыхание. Сегодня утром я заставил себя напрячься и сократил на пять минут четырехмильную пробежку через парк Бальбоа. Почти уверен, что это было как-то связано с одной бесящей блондинкой, о которой я думал почти без остановки с момента нашей стычки в среду.

Еще подростком я заметил, что мне нравится бегать. Нравится, что бег проясняет мою голову и примиряет меня со… всем. С собой. Со вселенной. С людьми, которые меня раздражает. Но сегодня это не сработало. Она все еще там, в моей голове, цепляется за края моего сознания, как хроническая болезнь. Моя великолепная, умная, сексуальная, независимая жена, помешанная на контроле. Мы расстались год назад, и я до сих пор не знаю точно, как мы дошли до этого. Она чувствует себя счастливее без меня? Я очень на это надеюсь, потому что если это не так, то она напрасно заставляет нас проходить через все это дерьмо.

Пейдж ненавидит бегать. Она была в школьной команде по плаванию и предпочитала плавать, а не стучать подошвами по асфальту. Иногда я думаю, если бы у нас было больше таких мелочей, которые мы могли бы сделать вместе и сблизиться, возможно, наш брак мог бы выжить. Но потом я вспоминаю причину, по которой все развалилось, и понимаю, что это нелепая мысль — выдавать желаемое за действительное.

Двери лифта открываются, и он плавно и бесшумно поднимает меня на четырнадцатый этаж. Когда Пейдж передумала жить вместе ради наших детей, я целый месяц жил в отеле. У меня просто не было времени и сил, чтобы искать себе постоянное место жительства — и я думаю, что часть меня была уверена, что она продержится пару недель, прежде чем поймет, что совершила глупость. Но она этого не сделала.

Как ни странно, именно Хаммер, в конце концов, убедил меня перестать скитаться с места на место, сказав, что его приятель продает свою квартиру в этом высотном здании в центре города. И вот я здесь. Это всего в десяти минутах езды от работы, в нескольких минутах ходьбы от парка. Здесь есть бассейн и полностью оборудованный фитнес—центр. Что может быть лучше?

Когда я вхожу в фойе, автоматически включается встроенный в потолок свет. Сняв кроссовки, я бросаю ключи и телефон на столик в прихожей, прежде чем пройти через современную уютную гостиную с деревянными полами и элегантной кухней — все стильно и привлекательно, благодаря дизайнеру интерьера, которого я нанял, чтобы сделать так, чтобы мне нравилось это место. Я направляюсь к хозяйской спальне в конце короткого коридора, минуя комнату для гостей, и резко останавливаюсь, вспомнив о телефонном звонке старшей дочери, накануне вечером. Она вспомнила о своей игрушке — спиннере, который оставила здесь в прошлый раз, и попросила захватить его эти выходные. Мне лучше найти его сейчас, чтобы не забыть.

Детская комната — единственная, о которой я обустраивал сам, тщательно выбирая все: от двухъярусной кровати для девочек, до яркого ковра в клетку. Только Фрейя и Эбигейл остаются здесь на всю ночь; Эллиот же всегда просыпается рядом со мной. Я думаю, что он проворачивает то же самое с Пейдж, и она позволяет ему. Необычно для нее — она никогда не позволяла девочкам спать в нашей постели, но до сих пор это не было поводом для разногласий. Нашему сыну еще нет и двух лет, и я думаю, что мы оба склонны немного баловать его. Наверное, из-за чувства вины.

Прочесав всю комнату в поисках игрушки Фрейи, я наконец обнаруживаю между тумбочкой и стеной, куда она закатилась. Я бросаю ее на кровать в главной спальне, чтобы потом уложить вместе с вещами в поездку, а затем направляюсь в ванную. Когда за мной закрывается стеклянная дверь в просторной душевой кабине и горячая вода начинает омывать меня сверху, я упираюсь руками в прохладную мраморную стену и закрываю глаза. Я мог бы стоять так вечно, просто наслаждаясь теплом и отгородившись от мира, но сегодня утром у меня нет времени, чтобы потратить на это больше, чем минуту, так что я поспешно хватаю бутылку с шампунем.

Когда я намыливаю волосы, то снова вижу, как позавчера она стояла в моем офисе. В своем облегающем… всем. Жакете, юбке. И эти высоченные каблуки… Ее волосы были туго стянуты. А лицо, когда она смотрела на меня… Она так старалась выглядеть дружелюбно, но я знаю Пейдж. Чего она действительно хотела, так это послать меня ко всем чертям. Не в прямом смысле, конечно же. Моя жена ругается только тогда, когда теряет над собой контроль, что случается крайне редко.

То, что она появилась на моей работе в таком строгом, профессиональном наряде, напомнило мне то, как я впервые увидел ее. Не думаю, что мне когда-либо хотелось чего-то с такой мгновенной настойчивостью, как тогда, когда я заметил ее в конференц-зале много лет назад. Может, все дело было в том, как она держала себя. Прекрасная осанка, прямая спина, но все же очень непринужденно, будто она уже была на своем месте. Или, может, в том, как идеально она выглядела, будто только сошла с обложки журнала для молодых и амбициозных деловых женщин — и как сильно мне хотелось нарушить этот ее идеальный образ. Может от того, как смело она встретила мой взгляд, а потом продолжала смотреть на меня с загадочным выражением, отчего мне еще больше хотелось узнать, какие мысли роятся в ее голове. Скорее всего, все вместе.

А на днях я снова почувствовал это.

Внезапно я представляю себе, что все могло бы закончиться по —другому. Вместо того чтобы сесть за свой стол и отгородиться от нее, я придвигаюсь ближе, хватаю ее и губами останавливаю весь тот сарказм и язвительность, льющиеся из ее рта. Я мог бы представить, что она начнет стонать и таять в моих объятиях, но это не так. Только не она. Она попытается вырваться и будет сопротивляться. Она ударит. Может быть, до крови. Или до синяков. Но в конце концов она сдастся, потому что, если я и уверен в чем-то, что касается Пейдж, так это в том, что я могу заставить ее раздвинуть для меня ноги. Это очень просто. Это всегда было легко. Даже когда она ненавидела меня и не желала со мной разговаривать, то все равно позволяла мне прикасаться к ней.

Боже, как же давно я не прикасался к ней!

Поэтому, пока горячая вода окатывает меня, а пар затуманивает стеклянные стенки душевой кабины, я намыливаюсь и представляю, как разворачиваю ее, наклоняю над своим столом, задираю юбку и погружаюсь в нее. И я продолжаю представлять себе, как трахаю ее прямо на своем рабочем столе, в то время как мой член твердеет и становится чувствительным, и я забываю о том, что мне надо спешить. В моих фантазиях это ее гладкая и тугая киска вокруг моего члена, а не моя ладонь. И в моей голове я кончаю в нее вместо того, чтобы выплеснуться в душ, где вода смывает все в канализацию, и я чувствую, как какая-то часть меня смывается туда же. Потому что я дрочу, фантазируя о женщине, которая для меня уже не жена во всех отношениях, кроме как на бумаге.

Настоящие мужчины так не делают. Я настолько жалок.

***

Я еду по левой полосе автострады включив на полную The Black Keys (прим.ред.: американская рок-группа), когда музыка замолкает и экран приборной панели загорается от входящего звонка от Стюарта Гарнетта. Я тяжело вздыхаю, прежде чем нажать кнопку, чтобы ответить на звонок.

— Привет, Стью, — говорю я, повышая голос. — Спасибо, что перезвонил, — всю вторую половину среды и весь вчерашний день Джуэлл не оставляла попыток дозвониться до него. Я даже сам ему позвонил, и все равно попал на голосовую почту. Но самое классное в Стью то, что мне не нужно скрывать свое раздражение, потому что он все равно ничего не замечает.

— Да не за что, — раздается его голос в автомобильных динамиках. — Что случилось?

Меня бесит его равнодушный тон, и я разгоняю свой красный Мустанг чуть выше предела скорости. Включив поворотник, я проверяю боковое зеркало и слепое пятно, прежде чем резко повернуть руль и обогнать парня на средней полосе.

Даже когда Стью был под обвинениями и ему грозило тюремное заключение, он никогда не унывал. Его высокий и хриплый голос выдавал неуемную натуру. Но нынешний тон подтверждает, что дело о разводе будет занозой в заднице.

— Ты пропустил встречу с женой и ее адвокатом в среду, — говорю я ему.

— Да, извини, — отвечает он после короткой паузы. — Я просто не мог это сделать. Это меня убивает, Логан.

Держа одну руку на руле, другой я потираю лоб.

— Неявка ничего не решит.

— Я знаю. Но что мне еще остается делать? Она просто заявила мне ни с того ни с сего, что хочет уйти. И оставила в полном смятении.

— Она назвала тебе причину? — Спрашиваю я, скорее, чтобы поддержать, потому что ответ не имеет особого значения, особенно в случае проклятого развода.

— Только то, что она… устала от всего, — голос Стью срывается. — Я ничего не понимаю. У нас обоих всегда был кто-то на стороне, но ничего серьезного. Да, мы ходили налево. Но всегда возвращались к семейному очагу.

Я сдерживаю стон, который поднимается в моей груди. Когда я представлял интересы Стью четыре года назад, то узнал гораздо больше, чем хотел. О его с Кэролайн сексуальной жизни. Когда они рассказали мне, что у них открытый брак, мне пришлось посоветовать им держать это в тайне на протяжении всего дела. Они находились под пристальным вниманием местных СМИ, и последнее, что нам было нужно, это статьи, изображающие их брак, как что-то совершенно чуждое для общества.

— Я не знаю, что тебе посоветовать, — говорю я, завидев, что приближаюсь к своему выезду, и поэтому начинаю перестраиваться к правой полосе. — Если твоя жена захотела развестись, тебе ее уже не остановить.

Лишь только я произношу эти слова, моя грудь сжимается, и меня внезапно и совершенно ясно поражает истинная причина, по которой я так страстно ненавижу это дело, навязанное мне — оно кажется слишком уж личным.