Глава 5

ДВА ДНЯ СПУСТЯ Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ЛУЧШЕ.

По крайней мере, немного.

Искра надежды, которую зажгла во мне Карли, растет сантиметр за сантиметром, и я ловлю себя на том, что все меньше и меньше думаю о Сэйнте и той фотографии.

Вообще-то, вычеркни это.

Я все еще думаю о Сэйнте гораздо больше, чем следовало бы, но бывают моменты, когда я могу сосредоточиться на других вещах и на самом деле функционировать как полунормальное человеческое существо.

Например, прямо сейчас.

Я роюсь в холодильнике в поисках сыра, чтобы добавить его к пачке крекеров, которую я стащила из шкафа, потому что я действительно голодна. Меня не тошнило с момента моего разговора с Карли, и мой аппетит с ревом вернулся к жизни.

Она была так взволнована, что наполнила кухню всеми моими любимыми закусками, включая мороженое "Банни Трэйкс", которым я была одержима все лето, просто чтобы я могла есть все, что и когда захочу, пока она работала сегодня в свою двенадцатичасовую смену.

Как только моя рука обхватывает кусок острого чеддера, раздается тяжелый стук во входную дверь квартиры. Нахмурившись, я поднимаю голову от холодильника.

Я никого не жду, и Карли поклялась, что огромный груз коробок, которые UPS сбросил несколько дней назад, был на рождественском фронте, так что я знаю, что у нас нет никаких доставок, которые были бы привезены. Я подумываю не ответить, думая, что это, вероятно, просто Свидетель Иеговы или какое-то другое раздражение от двери до двери, с которым я не хочу иметь дело, но раздается второй стук, более настойчивый, чем первый.

Со вздохом я закрываю холодильник и бросаю сыр на прилавок, прежде чем направиться к двери. Приглаживая пальцами волосы, я сначала останавливаюсь у окна рядом с ним и заглядываю сквозь прозрачную занавеску. Мои брови взлетают вверх, когда я замечаю гладкий серебристый "Мерседес" с логотипом арендованной машины, обрамляющим номера, припаркованные на подъездной дорожке.

Кому, черт возьми, это принадлежит?

Теперь мое любопытство требует, чтобы я открыла дверь и посмотрела, кто стоит по ту сторону. На мгновение я беспокоюсь, что это Сэйнт, но быстро осознаю крайний уровень наивной глупости, стоящей за этой конкретной мыслью. После того, как он приложил столько усилий, чтобы избавиться от меня, ему не имело бы никакого смысла появляться здесь.

Чувствуя уверенность, что это не он, я отпираю засов и распахиваю дверь.

Когда я вижу, кто стоит по другую сторону сетчатой двери, выглядя совершенно неуместно в дорогих джинсах и дизайнерской футболке, я замираю, ошеломленная до глубины души.

Это не Сэйнт.

Темные глаза смотрят на меня в ответ, и я с трудом сглатываю, когда Лиам приветствует меня мрачным кивком.

— Привет

— Привет, — заикаюсь я в ответ, как идиотка.

Между нами повисает тишина, и это чертовски неловко.

Честно говоря, я слишком потрясена, чтобы произнести хоть слово, но у меня так много вопросов проносится в голове.

Первый и самый главный вопрос: как, черт возьми, он нашел меня здесь?

— Можно мне войти? — шепчет он.

Отпирая сетчатую дверь, я держу ее открытой и качаю головой.

— Заходи.

Он благодарит меня, входя в квартиру. Я закрываю за ним дверь, затем поворачиваюсь и прижимаюсь к ней спиной, наблюдая, как он оглядывается, рассматривая мебель и крошечную искусственную рождественскую елку, которую Карли уговорила меня помочь ей украсить на днях.

Что он об этом думает?

Я сомневаюсь, что он впечатлен. По сравнению с пляжным домом его семьи, это место крошечное, и большая часть мебели Карли была куплена в магазинах со скидками в тех частях города, куда дети Ангелвью никогда бы не переступили.

Тем не менее, здесь уютно и чисто, и я люблю каждый дюйм этого места, потому что это первый настоящий дом, который у меня когда-либо был.

Если подумать, мне плевать, что Лиам думает. Это мой дом, а не его, и я его сюда не приглашала. Как бы то ни было, я южанка, поэтому обязана предложить ему выпить.

Скрестив руки на груди, он качает головой, чтобы отказаться. — Я в порядке.

Я оглядываюсь по сторонам везде и всюду, просто чтобы избежать зрительного контакта, потому что не знаю, куда идти дальше. Наконец, я машу рукой в сторону дивана в гостиной.

— Ты хочешь присесть или что-то в этом роде?

Мой затылок покалывает от его мягкого смешка.

— Или что-то в этом роде.

Он садится на диван из замши, стараясь держать свою задницу как можно ближе к краю.

Я опускаюсь на противоположный конец и складываю руки на коленях. Мой желудок скручивается в узел, и я даже не могу решить, рада ли я его видеть. Все, что я знаю, это то, что он не только каким-то образом узнал мой адрес, он так же взволнован, как и я.

Доказательством является то, как он с тревогой дергает за длинные рукава своей черной футболки, чтобы скрыть татуировки на руках даже несмотря на то, что мы находимся за тысячи миль от того места, где их необходимо прятать.

— Как дела? — выпаливаю я, потому что больше не могу выносить тяжелое молчание.

Его плечи приподнимаются в полуподнятом пожатии.

— Хорошо, я думаю. Ты?

Это сложный вопрос, но я обхожу его на цыпочках.

— Хорошо, учитывая все обстоятельства.

Что за глупости ты говоришь. Почему с ним так чертовски трудно разговаривать? Раньше мы могли так легко разговаривать друг с другом.

Присутствие его здесь заставляет каждую мысль и вопрос, которые я пыталась подавить, выйти на передний план моего разума. Я отчаянно хочу знать, как все было после того, как я уехала.

Он что-нибудь слышал о Сэйнте?

Они выяснили, как начался этот пожар?

Знает ли он, кто умер, потому что ни в одной из статей, которые я видела, конкретно не упоминались имена, я искала везде.

Может, мне просто спросить его? Я не могу придумать никакой другой причины, по которой он был бы здесь, кроме как для того, чтобы поговорить об Ангелвью, и мне больно просто сидеть здесь, избегая слона в комнате.

Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь к нему и спрашиваю: — Что ты здесь делаешь, Лиам? Как ты меня нашел?

Он проводит руками по своим черным волосам и одаривает меня натянутой, почти извиняющейся улыбкой. — Я действительно не знаю. Наверное, я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке?

— Я в порядке.

Его улыбка становится скептической, но он кивает.

— Я вообще не видел тебя после пожара, а потом ты просто ... ушла. Ты не отвечала на звонки или сообщения, и Малышка Джаггернаут поклялась, что понятия не имеет, где ты. Хотя я уверен, что это была чушь собачья. Вы вдвоём были неразлучны весь год.

Это не чушь собачья, и моя грудь резко вздрагивает, когда я думаю о Лони. Я быстро уехала на следующее утро после пожара, поэтому я не попрощалась ни с ней, ни с Генри.

Чувство вины захлестывает меня, но я подавляю его. Напоминая себе, что они, должно быть, думают обо мне сейчас после всего, что произошло на прошлой неделе.

— Мне нужно было выбраться оттуда, — признаюсь я хриплым голосом. — После всего, что произошло, после собрания и пожара , я просто … мне пришлось уйти.

Я не упоминаю, что директор Олдридж считал, что для меня было бы опасно оставаться в кампусе, и настоятельно рекомендовал мне уйти до сдачи экзаменов.

Разглаживая перед своей огромной футболки длинными нервными движениями, я добавляю: — А ещё кто-то сломал мой телефон той ночью, и мой опекун, заменила его только пару дней назад.

Я также не упоминаю, что игнорировала каждое сообщение или звонок, которые поступали с тех пор, как я вытащила новый телефон из коробки и обнаружила метрическую тонну жестоких сообщений и голосовых сообщений. Я не сказала Карли о них, потому что, как бы мне ни была ненавистна мысль о том, что мои одноклассники из Ангелвью продолжают преследовать меня даже после того, как я ушла, мне нужно сохранить этот номер.

Это номер, который Дженн знает, чтобы использовать, для связи со мной —когда бы это ни было.

— Я понимаю.

Но взгляд Лиама на мгновение становится жестким, прежде чем он сцепляет пальцы и смотрит на тыльные стороны своих рук.

— Но, Лиам, ты должен знать … Я рада, что ты выбрался из этого здания. Что ты ...

— Меня не было в общежитии той ночью. Даже близко.

— Что ты имеешь в виду?

Он поднимает подбородок, так что мы смотрим друг другу в глаза.

— Я отправился на поиски Сэйнта в его дом в Малибу. Я хотел убить его, знаешь ли, за то дерьмо, которое он тебе устроил.

— Полагаю, ты был разочарован, когда его там не было, да? — бормочу я, тошнота подступает к горлу, когда я вспоминаю откровение Сэйнта о том, что он делал с Лорел, пока горело его общежитие.

Между бровями Лиама пролегает небольшая морщинка.

— Я не говорил, что его не было дома.

Когда у меня перехватывает дыхание, он наклоняет голову набок, его хмурый взгляд становится еще мрачнее. — Он был обдолбан, пьян и хотел драться, поэтому я решил, что дам этому ублюдку именно то, что он хочет.

Это все новости. Большие новости. Сэйнт ни черта не упомянул о противостоянии между ними двумя. Он даже ничего не сказал о том, что они были вместе, только то, что Лиам был жив и что он провел вечер в постели с Лорел.

Мысль о том, что Лиам может противостоять Сэйнту от моего имени, приводит меня в замешательство.

Мысль о том, что Сэйнт мог солгать о своем алиби, еще больше нервирует.

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, но все равно заикаюсь: — Ты с ним дрался?

— Он это заслужил, но нет. Я этого не делал.

В его голосе звучит раздражение, и мой пульс учащается, когда он сжимает, а затем разжимает руки.

— Ублюдок получил сообщение и сбежал с водителем своего отца через двадцать или тридцать минут после того, как я туда приехал.

Было ли это сообщение тем, как Сэйнт узнал, что меня взяли? Он оставил Лиама, чтобы найти меня? Или, может быть, это было сообщение, которое привело его в объятия Лорел.

Поскольку я не знаю, что делать с этой информацией, я выпаливаю вопрос, который не дает мне покоя с тех пор, как я вернулся в Атланту.