Глава 8

ЛИАМ ОТКИДЫВАЕТСЯ НА СПИНКУ СТУЛА И СКЛАДЫВАЕТ РУКИ НА ГРУДИ.

— Я спросил, какого хрена мои деньги за обучение платят зарплату учителю, который не выполняет свою работу? Ты просто позволишь Лорел вести себя вот так в твоём классе? Ты ее сучка?

Лицо Дилана становится свекольно-красным от ярости. Напряжение в комнате такое сильное, что его можно было бы прорезать ножом. Все наблюдают за этим обменом репликами в ошеломленном молчании, и я почти понимаю, что никто не смотрит на меня, потому что я так же увлечена, как и остальные в классе.

Что Дилан собирается делать?

Проходит несколько секунд, затем он делает глубокий вдох.

— Мисс Вандерпик, немедленно явитесь в кабинет директора. В этой школе нет никакого места издевательствам. Его голос напряжен, и я слышу, как под поверхностью дрожит гнев.

Я чуть не закатываю глаза от его вопиющего лицемерия. Если бы Лиам не сказал ему, Дилан позволил бы Лорел продолжить свою тираду против меня.

Она выглядит потрясенной тем, что ей вот-вот придется столкнуться с любыми последствиями за свои действия.

— Но, мистер Портер, я...

— Я всё сказал, мисс Вандерпик.

Его тон резок. Его терпение лопнуло. Лорел чуть не вскакивает со своего места и топает к дверь, ее темно-синий блейзер туго обтягивает сгорбленные плечи. Ее щеки заметно порозовели, и я испытываю дикое удовлетворение при виде ее смущения.

В классе раздается тихий шепот, и я начинаю расслабляться, думая, что все кончено, но затем Дилан внезапно рявкает: — И вы тоже, мистер Хэлоуэй.

Лиам приподнимает бровь, похоже, на него не произвел впечатления тон нашего учителя.

— Что я сделал? — лениво растягивая слова, спрашивает он.

Дилан стискивает зубы.

— Вы сорвали этот урок и проявили неуважение к учителю.

— За это я плачу.

Он наклоняет голову и задумчиво поглаживает подбородок.

— Я думаю именно это делает тебя нашей сучкой.

Класс смеется. Мой рот приоткрывается. А Дилан, кажется, в нескольких секундах от припадка.

— В офис директора. Сейчас же!

Лиам несколько мгновений не двигается, и я начинаю задаваться вопросом, не проигнорирует ли он приказ Дилана. Наконец, он поднимает свое высокое тело со стула, дергает за рукава блейзера и ворчит себе под нос: — Мелкий придурок.

— Что ты сказал? — огрызается Дилан.

Лиам ухмыляется и качает головой.

— Ничего, мистер Портер. Я сейчас же отправлюсь в путь.

Когда Лиам проходит между столами, он смотрит в мою сторону и подмигивает. Мои губы приоткрываются, когда из меня вырывается шокированный вздох.

Он сделал это для меня. Чтобы защитить меня. Я вижу это в его темных глазах, прежде чем он поворачивается к двери.

Я смотрю ему вслед, лишившись дара речи. Затем, по какой-то причине, которую я не могу полностью понять, я рискую взглянуть через плечо на Сэйнта. Он смотрит прямо на меня, его взгляд напряженный и холодный, а я смотрю в ответ.

Потому что, как всегда, я просто не могу отвести свой взгляд от него. Он ничего не сделал, чтобы помочь мне, и сделал все, чтобы погубить меня, но мои глаза продолжают впиваться в него и изучать черты его лица.

Мы сидим так несколько секунд, просто глядя друг на друга, прежде чем я, наконец, набираюсь сил, чтобы разорвать связь.

— Мисс Эллис, не могли бы вы задержаться пожалуйста?

Мои шаги замедляются, я прищуриваюсь в сторону Дилана. На его лице застыла хрупкая улыбка, и моя интуиция подсказывает мне бежать далеко-далеко от него. Однако мне любопытно, чего он может хотеть, и мне интересно, расскажет ли он, почему пришел сюда работать. Это единственная причина, по которой я остаюсь, когда мои одноклассники выходят из класса.

По крайней мере, так я себе говорю.

Я замечаю, что Сэйнт задерживается в дверном проеме, но Гейб и женский голос в коридоре полагаю, Розалинда привлекают его внимание, поэтому он скрипит зубами и срывается с места.

Когда все остальные ушли и мы остались совершенно одни, Дилан смерил меня немигающим взглядом. Я не съеживаюсь под ним, так как уверена, что это то, чего он хочет. Я поднимаю подбородок и расправляю плечи.

— Расскажи мне о той ночи, когда умер Джеймс, — просит он без предупреждения. — Кто устроил этот пожар?

Мои легкие сжимаются.

— Вы видели полицейский отчет, — отвечаю я, уклоняясь. —Лаборатория метамфетамина взорвалась. Такое случается постоянно.

Он качает головой и подходит ближе.

— Не корми меня этой чушью. Я знаю, что это было сделано намеренно. Твоя мама-дегенеративная наркоманка, но она педантичная дегенеративная наркоманка. Она знала, что УБН собирается совершить налет на это место, потому что эту суку трахнуло половина полиции Рейфорта.

Я стараюсь не показывать своего удивления.

Откуда он это знает? Кто рассказал ему о налете? Поскольку на самом деле этого никогда не происходило, это не является достоянием общественности.

Мое сердце бьется так быстро и яростно о стенки груди, что, клянусь, оно вот-вот пронзит плоть и кости, но я стараюсь не выдать, как мне страшно. Если Дилан сложит все воедино, мне крышка. Не будет иметь значения, что Дженн попытается рассказать полиции. Не будет иметь значения, если она заявит, что я невиновна. Я буду падать, и она ничего не сможет сделать, чтобы защитить меня во второй раз. Поэтому я использую всю свою силу воли, чтобы сохранять хладнокровие. Он не может знать, что задел меня, потому что тогда он поймет, что на что-то наткнулся.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — говорю я, гордясь тем, как даже мне удается сохранять свой тон.

Он тычет в меня пальцем и бормочет мне в лицо: — Не лги мне, сука.

Боже, если бы только Олдридж мог это услышать.

Я не моргаю. Я не вздрагиваю. Я ни в коем случае не сломаюсь под его яростью.

Вместо этого я смотрю ему прямо в глаза и спокойно спрашиваю: — Зачем ты пришел сюда, Дилан? Почему ты устроился на работу в эту школу из всех мест в стране?

Он злобно хмурится, и я знаю, что он хочет подтолкнуть меня к большему, но он должен признать мою твердую решимость не давать ему то, что он хочет. Если полиция не смогла меня раскусить, то он, черт возьми, ни за что не сможет.

— Предложение было слишком хорошим, чтобы отказаться, — говорит он наконец.

Держу пари, так оно и было. Держу пари, что такое место, как Ангелвью, предлагает солидную зарплату с непревзойденными преимуществами. Нужно быть полным идиотом, чтобы отказаться от их предложения.

Если, конечно, один из студентов не был вашим бывшим грязным секретом, который, как вы убеждены, убил вашего брата.

— Ты знал, что я учусь здесь, когда ты устроился на работу? — резко спрашиваю я.

Он не отвечает, но его напряженная улыбка говорит все, что мне нужно.

Этот ублюдок знал. Этот ублюдок знал, и все равно пришел. Или, что более вероятно, он пришел, потому что я была здесь.

Мое подозрение, что его намеренно привели сюда, усиливается. Как иначе вы объяснили бы, что никчемный учитель из бедного городка в Джорджии получает предложение о работе в престижной прибрежной академии? Он, вероятно, наименее квалифицированный из всех учителей в этой школе.

— Что бы ты здесь ни делал, ты должен просто сдаться сейчас, — говорю я. — Ты напрасно тратишь свое время.

— Посмотрим, — отвечает он, все еще насмешливо улыбаясь.

Развернувшись на носочках, я бросаюсь к двери.

Я покончила с ним. Полностью. Я так противна себе, потому что всегда думала, что люблю его. Он хищник. Манипулятор. Я испытывала эту ужасную вину, веря, что разрушил жизнь Дилана Портера, но правда в том, что он пытался разрушить мою. И я почти уверена, что он хочет закончить то, что начал.

Я выхожу в коридор, не оглядываясь на Дилан и начинаю быстро выбираться из здания, чтобы он не смог поймать меня, если решит пуститься в погоню.

Мой разум в смятении, моя кровь кипит. Я так отвлеклась на свою конфронтацию с Диланом, что не замечаю большую фигуру, маячащую на моем пути, пока чуть не врезаюсь в нее.

Вздрогнув, я смотрю в уродливое, сердитое лицо Джона Эрика. Он кипит, и я практически вижу, как гнев перекатывается с его широких плеч.

— Вот ты где, шлюха, — шипит он.

Я сжимаю руки в кулаки, мой гнев на Дилана сосредоточен на этом придурке. Здесь, снаружи, некому доложить обо мне директору Олдриджу, если я ударю этого ублюдка. И мне, возможно, придется это сделать, учитывая, что произошло в последний раз, когда Джон Эрик и Финнеган пришли за мной.

И теперь, когда больше нет Финнегана…

Сосредоточив внимание на вышитом гербе крылатого рыцаря на его блейзере, я спрашиваю: — Что теперь?

Мой тон не похож на рычание, которое я хотела показать, он похож на тихий шепот, потому что я помню, каково это было, потерять своего лучшего друга.

Вот только Джеймс не был социопатом-насильником, напоминает мне голос в моей голове. Джеймс был хорошим и добрым, а ты убила его.

Как всегда, я игнорирую голос, но мой голос все еще срывается, когда я спрашиваю: — Чего ты хочешь, Джон Эрик?

— Ты, — прямо заявляет он. — Ты ходячая мертвая сука.

Хотела бы я сказать, что меня ошеломила серьезность

его тона, но, к сожалению, я ожидала этого. Но это не мешает моему желудку бурлить.

— Послушай, я разговариваю с тобой не потому, что я...

— Ты убила Финнегана, ты, никчемная пизда.

Впервые с тех пор, как он подошел ко мне, я встречаюсь с ним взглядом и обнаруживаю, что он смотрит не на меня, а на что-то, что заставляет его поднять глаза. Я бросаю быстрый взгляд через плечо, и у меня перехватывает дыхание, когда я замечаю камеру видеонаблюдения, установленную высоко на стене.

Я стараюсь не представлять, как бы все сложилось, если бы этого не было, но у меня ничего не получается. Несчастно. По мне пробегает дрожь, но я расправляю плечи и снова смотрю на него. — Я не убивала Финнегана, — наконец удается ответить мне.

— Лживая сука. Все знают, что это была ты. Копы просто не могут прижать твою задницу.

Когда я пытаюсь начать доказывать свою правоту, он качает своей большой квадратной головой и скрежещет: — Заткни свою деревенщину, кусок дерьма. Просто помни, что на этот раз Анжелла нет рядом, чтобы спасти тебя. К тому времени, как я закончу с...