- Из Лос-Анджелеса.

Его брови взлетели вверх.

- Это же за сотню миль отсюда. И ты проделал такой путь в одиночку?

- Ну да, - вообще-то нет, но ему не следовало знать о полном провале Первого этапа. Лгите, лгите, лгите.

- А ты выносливее, чем выглядишь, - он пробежался пальцами по своим коротким волосам и глубоко вздохнул. – Ладно, прозвучит странно, но выслушай меня. Я… недавно стал независим, и думаю, мне не помешает попутчик. Как ты видишь, - он махнул рукой вверх по склону, где валялись мертвые тела, - я весьма полезен.

- То есть, ты хочешь пойти со мной? - мне показалось, что я не правильно расслышал. Наверное, от падения у меня повредился слух. – Почему… Вернее, зачем? И не говори, что предлагаешь по доброте душевной.

- О, нет, - он мрачно ухмыльнулся. – Это не ради тебя, дело скорее во мне. Я привык решать поставленные задачи, и не очень уверенно себя чувствую в свободном плавании.

Честно говоря, он не походил и на человека, легко вливающегося в коллектив.

- Ты даже не знаешь, куда я иду.

- Мне без разницы, - и это он сообщил на полном серьезе.

- И имени моего ты не знаешь.

- Давай это исправим, - он подполз ко мне на коленях, красиво и медленно, и протянул руку. – Я Конрад. А как тебя зовут?

- Зови меня Джейви, - ответил я, протянув для рукопожатия ладонь, не держащую пистолет. Отсутствие фамилий меня вполне устроило, всегда устраивало, потому что моя за все эти годы принесла мне немало горя. – И знаешь, ты прости, но я просто не думаю, что совместное путешествие – хорошая идея. Я имею в виду, выглядишь-то ты вполне вменяемым, если забыть про тех мертвых чуваков, но откуда мне знать, вдруг через пять миль ты выстрелишь мне в спину, заберешь вещи и изнасилуешь мой труп, когда… Ну не знаю, когда у тебя изменится настроение?

- Ниоткуда, - ответил Конрад, пожав плечами. И даже не солгал, уж в этом я был уверен. Я бы восхитился его честностью, если бы от нее по спине не поползли мурашки. – Но большинство свободных территорий между этим местом и Аризоной были захвачены и последние три месяца патрулируются. Можешь быть уверен, такие стычки, - он жестом обозначил место, где мы находились, - будут происходить все чаще и чаще. А ты, Джейви, не похож на парня, способного справиться с подобного рода насилием.

К несчастью, это было правдой. Еще одна вещь, о которой я врал сам себе: что теперь, когда Джины больше нет, я в состоянии защититься сам, что охота на кроликов хорошо подготовила к выстрелу в голову человеку или преследующему тебя мутанту. Обманываться по этому поводу было труднее всего, хотя я очень старался.

- Не такой уж я слабак. В смысле, при виде крови в обморок не падаю, - возразил я, и Конрад кивнул. – И вообще-то я держу тебя на мушке.

- Верно, - согласился он. – Конечно, если ты пришел из Л.А., то полагаю, просто привык видеть смерть, даже если не сам становился причиной. - Да, очень близко к правде. – А еще, мне совсем не хочется тебе сообщать, но расценивай это в качестве жеста доброй воли: у тебя не снят предохранитель.

- У меня что? – я перевел взгляд на пистолет и с трудом удержался от внезапного желания треснуться обо что-нибудь головой. Мда. Предохранитель не снят. Бля, сколько раз Джина твердила не забывать про предохранитель? Конечно, она обычно говорила не забывать ставить оружие на предохранитель, потому что ей не хочется, чтобы мы с Фином отстрелили себе жопы, и я все равно забыл. А не стоило.

- И все же я этим не воспользовался, так? – Конрад обаятельно улыбнулся, и сверкнувшие зубы были настолько белыми, каких трудно было бы ожидать. – Слушай, как насчет просто попробовать? Клянусь, что не стану тебя насиловать и пытать. Я даже могу вести твой нелепый велосипед, а ты будешь сидеть в корзине на руле или позади в своем прицепе, пока не найдем еще один велик для меня.

- Что-то с тобой не так, - сообщил ему я.

- Верно. Но помощь я предлагаю абсолютно искренне.

Очень смахивало на правду, какой бы безумной она не казалась. А еще я понимал, что он прав, утверждая, что скорее всего одному мне будет тяжело. Сначала Фин, потом Джина… Будь я хоть немного честнее, наверное, давно прострелил бы себе башку, потому что идти еще очень далеко, и многое может пойти не по плану. Включая эту встречу, да ну и похер. Мне требовались мускулы, а ему задание.

- Хорошо. Пока пойдем вместе, а там посмотрим, сможем ли мы ужиться.

- Отлично, - Конрад поднялся и предложил мне руку. Я позволил ему вздернуть меня на ноги. – Давай, вернемся назад, я заберу у тех парней все полезное, и сразу двинем дальше.

Он помог мне вскарабкаться в гору, сунул мою же фляжку, предлагая сделать пару глотков, а затем обыскал трупы, под моим чутким наблюдением.

Как я превратился из безобидного заучки в человека, отстраненно наблюдающего за подобной хренотенью? Если вы читаете это, то понимаете – как. Мы приспосабливаемся, чтобы выжить. Вне зависимости от того, заражаемся ли пурпурным вирусом или нет, все мы приспосабливаемся. Мне нечем гордиться, но я все еще жив, что лично для меня важнее всего остального.

* * *

Прошла неделя и позади остались семьдесят пять утомительных, пропитанных кровью миль. К этому моменту наше с Конрадом общение стало менее напряженным – побочный эффект от наблюдения за тем, как он убивает двух мужиков, потративших бутылки с отличной выпивкой на то, чтобы состряпать коктейль Молотова и швырнуть им в нас, - и …. Мы даже регулярно играли с ним в игру «две лжи и одна правда». Это был неплохой способ скоротать время, когда не хотелось читать.

- На выпускном я произнес прощальную речь. Когда мне было пять лет, у меня был кролик по имени Банникула**. До апокалипсиса я ни разу не держал в руках оружие.

-----------------------

* Кролик-вампир, который любит пить морковный сок вместо крови для усиления своих сверхспособностей, необходимых для его паранормальных приключений

-----------------------

- Так и хочется сказать, что последнее – правда, - откликнулся Кондрад с того места, где занимался чисткой своего «глока», - принимая во внимание твои отвратительные стрелковые навыки. Но у тебя и в самом деле был кролик Банникула, так ведь?

- Да, был, - но я думал, первый вариант тоже был вполне убедителен, в том смысле, что я читал приветственную речь в начале семестра – почти то же самое. – И что же меня выдало? Нервный тик? Задержал дыхание?

- Твое сердцебиение, - ответил он. Так это было просто жульничество.

- Не нарушай правила своей вирусной мутацией, засранец.

- Я же не могу ее отключить, - заявил он, пожав плечами. – Тебе просто надо подучиться искусству дипломатии.

- Ложь ты называешь дипломатией? – фыркнул я.

- Ну само собой, да. Я ежедневно пользовался этим в работе.

- А как.. Как именно? – потому что неделя неделей, но между нами по-прежнему существовала граница личных тайн, которую мы оба пока не нарушили.

- Кажется, теперь мой черед? – продолжил он, прежде чем я успел договорить. – Я младший ребенок в семье. Я был один раз командирован в Афганистан и один раз в Ирак. Я был женат, но брак обернулся полной катастрофой.

- О, трудновато, - и он выдал все эти фразы, словно прочел их с телесуфлера, с интонацией диктора. В этот момент он напоминал важную шишку, выступающую с публичным заявлением. – Я знаю, что ты служил, но могу поспорить, что у тебя было больше двух командировок, потому что ты слишком любишь оружие, чтобы отказаться от пользования им на регулярной основе. Вполне могу представить, что ты был женат, и брак развалился, но не уверен, что ты сам бросил ее – или его, кто бы там ни был – даже если все было дерьмово. Тебе бы это доставило намного больше страданий.

- И что я прилепился к тебе, лишнее тому доказательство, - согласился он.

- Говнюк. Так что я думаю, ты был младшим ребенком в семье.

Он слегка улыбнулся и кивнул. Предательский пурпурный вирус начал проникать в тончайшие мембраны его кожи, подкрашивая губы и из-за этого казалось, что у него два черных глаза. Судя по тому, что я мог разглядеть сквозь его затемненные очки, которые он носил не снимая, глаза у него сейчас были цвета меда.

– Младше последнего на двадцать лет.

- Неожиданный ребенок.

- Настолько чертовски неожиданный, что мой отец едва сумел договориться насчет меня. Я стоил ему личного самолета и месячного отпуска на Майорке для матери.

- Я прям вижу, как из твоей задницы торчит блестящая серебряная ложка.

Конрад пренебрежительно цокнул языком.

- Говоришь, как истинный плебей, Джэйви.

- Ох, как сияет серебро! – я прикрыл глаза. – Блеск нестерпимей с каждым словом, что ты роняешь словно десять центов, пытаясь впечатлить меня. Довольно! Сожми же булки, тебя я умоляю.

- И это я слышу от человека, использующего язык Шекспира для подобной болтовни.

- Язык Шекспира сам по себе разговорный, - возразил я, копаясь в рюкзаке в поисках своей любимой книги. – Вот послушай, я могу доказать…

- Нет! – он предупреждающе поднял руку. – Нет, только не сейчас, уже слишком поздно и быстро темнеет, нет. Благодарю, но не надо.

- Филистер***. Ты же знаешь такое слово, да?

------------------------------

* Фили́стер (нем. Philister «филистимлянин») — презрительное название человека с узкими взглядами, преданного рутине; самодовольного мещанина, невежественного обывателя, отличающегося лицемерным, ханжеским поведением.

-----------------------------

- Ой, да заткнись ты, Джейви.

И я заткнулся, на то время, которое понадобилось солнцу сесть за горизонт, а ночи охладить воздух. Тогда Конрад положил на землю свою пушку, а я отложил книгу, и мы улеглись каждый на своей стороне под серым брезентовым тентом, накрывшись вязаным покрывалом моей бабушки. Конрад подтащил меня ближе, устраивая меня в позе маленькой ложечки, и я подвинулся, с благодарностью, потому что одна из самых лучших сторон путешествия с попутчиком – возможность к нему прижаться. Черт побери, по ночам может быть такая холодрыга, даже июльскими ночами, а Конрад давал столько тепла, что дракон может нервно курить в стороне. Без шуток.