Глава 10

Акула с зазубренными зубами плывет прямо на нее, ее слабые глаза, скорее всего, ничего не различают в воде цвета пасмурного неба. Пилообразные зубы торчат во все стороны, как будто она давно бросила охоту. Ее пульс ускоряется, когда акула приближается, пальцы покоятся на затворе. Акула плывет быстро и без малейших усилий. Вода мутнее, чем она надеялась. Кирстен начинает щелкать снимки. Как раз перед тем, как акула настигает её ― будучи на расстоянии вытянутой руки ― она поворачивает, чтобы избежать закаленного стекла резервуара. Супер прочное стекло.

Она делает несколько снимков акулы в профиль: огромного тела из мышц и хрящей, завернутого в черную наждачную бумагу. Ее донимает пульсирующая головная боль, она перелистывает миниатюры снимков на экране камеры, удостоверяясь, что у нее достаточно снимков в четком фокусе.

Добиться нужного освещения сложно, потому что она не может использовать вспышку: она будет отражаться от стекла. Она делает снимки с помощью «MultiFocus 3D», чтобы получить более драматичные снимки надвигающейся акулы. Снимки, определенно, драматичны, но фотосъемка в «MF3D» всегда вызывает у нее головную боль.

Девушка ненадолго присаживается, наблюдая за бликами водного мерцания на своих руках. Давление в голове заставляет чувствовать себя так, будто стекло в силиконовой оправе вот-вот не выдержит и снесет все на пути волной из экзотических рыб, угрей и душащих водорослей.

Кирстен делает большой глоток «СиннаКола» из баночки, которую вручает ей ее ассистент. Она провела здесь целую вечность и все еще не уверена, что получила отличный снимок. Она включает свой «Тайл» и просматривает фотографии в пиксельном виде в высоком разрешении. Сделанные ею фотографии морского конька-тряпичника, тремоктопусы и морской осы фантастические. Тремоктопуса выглядит под водой, как шелковый шарф: развевающаяся темно-бордовая накидка. Она может любоваться этим снимком часами.

Морская оса почти невидима: дым, пойманный в пузырь под водой, с элегантными серебристыми щупальцами и достаточным количеством смертельного яда, чтобы убить шестьдесят человек. Если вас в море ужалит такая медуза, гласит цифровая проекция на стекле, то вызовет такую сильную боль и шок, что вы не доберетесь до берега. Группа медуз называется стаей или смаком. Такая грациозность движений гипнотизирует. Девушка мысленно делает в уме пометку создать в будущем проект по медузам.

Ее ассистент предлагает ей глазированный пончик, но она, впервые, отказывается. Она неважно себя чувствует. У нее немного кружится голова, и ее подташнивает. Это утро выдалось долгим, а ей все еще нужно фотографировать модель. У Кирстен побаливают глаза, она с трудом пытается сконцентрироваться на снимках, так что она закрывает окно и какое-то время рассматривает океанариум.

Внутри царит приятная прохлада и тишина: даже дети переговариваются здесь шепотом. Кобальтовое свечение рябью расходится по полу и по посетителям, отчего все кажутся спокойными. У места четкий вкус: льда и свежей мяты с намеком на цитрус.

Кто бы мог подумать, что в Джози заработает океанариум? Это было сумасбродной идеей какой-то бисексуальной девчонки, у которой больше инвесторов, чем здравого смысла. Многие обстоятельства складываются против проекта: нехватка воды, протестующие хиппи, защитники рыб, транспортные издержки. Можете ли вы представить себе операцию по перевозке акул, дельфинов и других, находящихся под угрозой исчезновения рыб, из сонного прибрежного города в Йоханнесбург? Это было шуткой. Только вот уже больше не шутка, теперь это акваскейп: бешеный поток денег, настоящий горшок с жидким золотом. Она оглядывает подсвеченные лица детей и их родительских пар, и ощущает укол боли. В страдающей засухой Южной Африке видеть такое количество воды кажется чем-то волшебным. Она всегда любила воду ― реки, водопады, океаны, и любила плавать. Она часто задается вопросом, почему живет так далеко от побережья. Возможно, однажды, они смогут уехать на пенсии в Кейп Республику.

Когда она была подростком, прочитала статью в «Нью-Йорк Таймс» о «самом одиноком ките в мире». О животном, которое выглядело как кит, но его зов был слегка другим, что значило, что хоть кит звал и звал, другие киты не могли его слышать.

Люди, которые слышали кита, назвали его «52 Герца». Его голос находился в низком звуковом диапазоне, лишь чуть выше, чем нижняя нота на тубе, а со временем стал еще ниже. Он продолжал плавать, продолжал звать, но весь океан был темным, холодным и глухим к нему. «Это я, – подумала тогда Кирстен. – Китовая версия меня».

Ее новостная лента мигает, показывая, что есть свежая новость. Девушка нажимает на нее, и ее перебрасывает на шестую страницу «Эко-новостей», местной онлайн-газеты, для которой она выполняет случайные работы. Это сатирическая карикатура на политика АНК, которого уличили во владении тайным бассейном. Он стоит в суде, робко улыбаясь, одетый только в мокрые серые трусы с желтым надувным кругом в форме утки вокруг талии. У прокурора на шее свисток, а судья сидит на кресле спасателя, которые раньше были в общественных бассейнах. Кирстен передвигает курсор, чтобы закрыть окно, когда замечает заголовок, привлекающий ее внимание.

ЖЕНЩИНА ОБНАРУЖЕНА УБИТОЙ В КВАРТИРЕ.

Это всегда было тайным страхом Кирстен: умереть старой и одинокой, поскользнувшись в душе или случайно поджарить себя током или задохнуться, подавившись вафлями из тостера, чтобы тебя обнаружил только недели спустя мужчина, борющийся в здании с грызунами. Она сканирует глазами статью, чтобы узнать насколько старой была эта женщина и, как именно она «загремела в ящик», чтобы самой любой ценой избежать подобной участи.

Но оказалось, что женщина была ровесницей Кирстен, подозревают суицид. «Тело Бетти Вейл, – гласит статья, – было обнаружено вчера ее психиатром, который забеспокоился, когда мисс Вейл пропустила несколько сеансов. Ее нашли на кухне, где она умерла, очевидно, надышавшись угарным газом. Мисс Вейл была психически нездорова, одним из ее заболеваний была параноидальная шизофрения». Далее следует ещё немного личной истории женщины, а затем обычный призыв обратиться за помощью, если она вам требуется. Судебные процессы теперь стали щепетильны, когда самоубийства совершаются все чаще. На небольшой чёрно-белой фотографии изображена смеющаяся молодая женщина с длинными темными волосами, очевидно, до того, как болезнь взяла над ней вверх. Что-то заставляет Кирстен приглядеться. Она перечитывает статью снова. Бетти. Не может быть.

Не сумасшедшая женщина с парковки. Ей должно быть было лет сорок, по меньшей мере, и она выглядела не так, как на фотографии. Кирстен кладет пальцы поверх длинных волос женщины, прикидывая, как на ней будет выглядеть каре с челкой.

«Твоя Кирстен ― моя Бетти».

― Грёбаный ад, ― ругается Кирстен, делая быстрый вызов Кеке.

― Я занята, ― отвечает Кеке, на заднем фоне слышится шум.

― Где ты?

― На Гладиаторской Арене в Риме, ну, в фальшивом Риме. "Роман Растенбург". Пыльно, как в аду, но тут есть красивая задница в костюме гладиатора. Кожа вся такая загорелая и прочее. Убыточный Парк Развлечений превратился в съёмочную площадку для второй части трилогии "Максимуса Безумного".

― Веселенькая у тебя жизнь, ― говорит Кирстен.

― Что такое? ― спрашивает Кеке.

― Та сумасшедшая женщина, о которой я тебе рассказывала, та, что преследовала меня на нижнем этаже парковки прошлой ночью?

― Ну и?

― Про нее сегодня пишут в газетах.

― Ее арестовали? Отправили в психлечебницу? Избрали министром?

― Она мертва.

― Кто написал статью?

― Что?

― Какой журналист написал статью? Это было в «Эко»?

Кирстен крутит ленту и находит имя журналиста.

― Да, в «Эко». Мпуми Дладла.

― Ха! Тот ещё писака. Вероятно, он даже не проводил расследования. Скорее всего, просто «поднял» полицейский отчёт.

― У тебя есть его номер?

― Конечно же, есть.

Стоны Фионы, хоть и приглушённые, становятся громче. Сет закрывает ей рот ладонью, размазывая ее помаду и прижимая ее голову к серой с красноватым отливом металлической дверце шкафчика в комнате с канцелярскими принадлежностями, отчего она стонет ещё громче. Все началось довольно невинно, или она так думала. Она пришла туда, чтобы взять несколько новых ручек, бумагу для принтера и стикеры для своего стола. Должно быть, она мечтала об этом всю неделю: Фиона Боутс имеет почти что нездоровую тягу к канцелярским принадлежностям. Это было так старомодно, даже романтично, использовать настоящие ручки на настоящей бумаге.

Она инспектировала разные виды жёлтых ручек, представленных на выбор, когда Сет вошёл внутрь и запер дверь, напугав ее. Он использовал ее временную растерянность, чтобы пойти в наступление. Не сказав друг другу и слова, он положил руку ей на затылок и медленно ее поцеловал, несколько раз удостоверяясь, что она хочет большего. Поцелуй стал глубже, она втянула в себя живот, когда его рука скользнула по ее гладкой розовой рубашке, по ее пышным грудям. Сет использовал верное количество поддразнивания и верное количество давления. Он толкнул ее к закрытой дверце шкафчика, зажав ее тело между своим жаром и прохладой металла. Не разрывая поцелуя, он повел руку ниже, приподнял ее юбку из твида длиной до колен и погладил ее через трусики. Поначалу медленно, неспешными кругами, а затем быстрее и сильнее, пока не почувствовал, что она стала влажной. Ее руки, цепляющиеся за дверцу позади нее, стали деревянными: она перестала стонать, затаила дыхание, все ее тело напряглось, а затем ее настиг оргазм. Он поддержал ее, когда у нее ослабли колени, она вся как будто ослабела, а на ее глазах выступили слезы.