Глава 37

― Вы печатаете детей, ― повторяет Сет. Это не укладывается в голове.

― Это невозможно, ― говорит Кирстен.

― О, поверьте мне, ― говорит Ван дер Хивер, ― возможно.

Доктор встает с кресла и делает жест следовать за ним. Он активирует дверь, скрытую за книжным шкафом, она распахивается, и он шагает внутрь. Маутон толкает их вперед перед собой, оставляя Кеке в логове на диване. Вскоре они стоят в белом кубе девственно чистой лаборатории (Непорочное Зачатие), яркий свет подчеркивает грязь и кровь на их одежде и коже, добавляя сюрреалистичности моменту.

Кирстен опускает взгляд на свои руки, ногти черные от грязи, но ее внимание привлекает плач в углу. Она изучает взглядом ряд инкубаторов у стены: они пусты. Ей послышался звук? Она все это придумала? Она лежит где-то без сознания на месте предыдущей автомобильной аварии или в больнице, и ей снится этот чудной сон?

Ближайшая машина, монохромная, вращается. Она выглядит, как какой-то сканер для тела.

― Мы начали печатать полностью функционирующие органы в десятом году. Естественным прогрессом стала печать всего тела. Все, что на самом деле нужно, хорошее программное обеспечение и немного ДНК. И, очевидно, стволовые клетки, которым нет недостатка в нашей игре. Мы напечатали свыше тысячи здоровых младенцев, наш процент успеха достиг ста. Больше никакого неудачного лечения бесплодия. Больше никаких матерей, умирающих от родов, больше никаких родовых травм и аномалий плода. Просто кричащие здоровые младенцы с десятью баллами из десяти по шкале Апгар (прим.: согласно данной шкале, состояние здоровья каждого новорожденного оценивают по пяти показателям: это частота сердечных сокращений, дыхание, мышечный тонус, рефлексы и цвет кожи младенца).

― Но вы же не можете напечатать бьющееся сердце, ― говорит Кирстен.

― Ах, это было одним из самых сложных, ― отвечает Ван дер Хивер, касаясь груди, ― но печать проходит очень быстро. Это удивительное зрелище.

― Я думаю, так бы сказал Франкенштейн, ― говорит Сет.

Доктор удостаивает Сета улыбкой.

― Где они? Дети? ― спрашивает Кирстен.

― Многих из них забрали в приемные семьи. Как вы знаете, спрос на здоровых детей в ниши дни астрономический.

― Вы продали их?

― Можно и так сказать.

― Значит, вы спровоцировали национальный кризис бесплодия, а затем создали фабрику по дизайну детей, ― говорит Сет. ― Гениально.

― Что насчет остальных? ― спрашивает Кирстен.

― Мы эвакуировали их, когда получили подтверждение, что вы едете.

― Вы эвакуировали все здание, ― говорит Кирстен.

Доктор кивает.

― Я не стал рисковать на случай, если вы... не станете с нами сотрудничать.

― Я бы не стала «сотрудничать» с вами, даже если от этого зависела бы моя жизнь.

― Так и подумал, что вы скажете это.

Еще один мягкий звук из угла: воркование. К ней игриво подплывают прозрачные пузыри. Кирстен с усилием их смаргивает, чтобы прочистить зрение.

― Вот поэтому, ― говорит Ван дер Хивер, ― мне пришлось повысить ставки.

Он подходит к угловому инкубатору, открывает верх и аккуратно вытаскивает изнутри новорожденного. Он несет ребенка к ним, как гордый родственник. Он запеленат в одеяло, украшенное облаками и самолетами, плывущими по небу. Ребенок извивается, пытается освободиться, кричит, а затем приковывает Кирстен внимательным взглядом. Она знает, что должна почувствовать отвращение. Доктор едва может скрыть свою радость. Он поднимает ребенка вверх, как трофей, как приз, который он никогда не получал от своих сверстников.

― Он выглядит... он выглядит, как...

― Джеймс, Кирстен, встречайте своего потомка. Мои поздравления. Это мальчик.