Глава 6

Моя сестра Рэйчел появилась в лагере на следующий день после смерти миссис Кэнон. Я обнаружил ее в мужском общежитии, сидящей на моей кровати.

— Разве это не приятный сюрприз? — спросила она, просияв.

Я почувствовал одновременно и облегчение, увидев ее, и ужас, что она пробралась в жилую зону для парней. Обнял ее и вытащил на улицу.

У меня был выходной – у меня могло быть столько выходных, сколько «понадобится», по словам начальника лагеря, – чего на самом деле не хотелось. Я чувствовал себя более или менее нормально. Единственное, что казалось странным, это то, как все продолжали относиться ко мне: пытливые взгляды, назойливые объятия и похлопывания по плечу, слезящиеся глаза.

Мы с Рэйчел сидели у пруда возле Длинного Дома, слушая кваканье лягушек-быков и время от времени всплески выпрыгивающей рыбы.

— Тебе не обязательно было приходить, — сказал я.

— Мне захотелось. И нравится здесь. — Она повернула лицо к солнцу. — Я должна была быть в штате в этом году. Но в лагере чирлидинга слишком много работы.

— Тебя отпустили?

— На день. Я сказала, что это неотложная семейная ситуация. — Она хихикнула, и веснушки у нее на носу собрались в кучку. — Джейми стал таким милым. Может, уйду из чирлидинга и попробую работать в подростковом лагере. Ему кто-нибудь нравится?

Рэйчел была неисправимой кокеткой. К тому же, после того как переросла подростковую неловкость и долговязость, а так же ношение брекетов, она превратилась в красавицу. Было странно признаться в этом даже самому себе.

— Я так не думаю, — сказал я. — Только не играй с его волосами. Это его бесит.

— Инсайдерская информация. Потрясающе.

Настоящая инсайдерская информация заключалась в том, что Джейми не хотел иметь ничего общего с флиртом, но по какой-то причине я подумал, что должен держать это при себе.

Мы сидели молча, и только летняя жара парила вокруг нас.

— Мама и папа пришли в ужас, — наконец сказала Рэйчел.

— Почему? — я мгновенно пришел в ярость.

— Я не знаю. Ты ведь с ними разговаривал, да?

— Да, вчера вечером. Они хотели, чтобы я вернулся домой. И тебе звонили?

— Ага. Я сказала им, что с тобой все будет хорошо. — Она пожала плечами. — Что вообще случилось?

Я пересказал ей то, что мне сказал мистер Клэйп: что миссис Кэнон весь день жаловалась на головную боль, что в семейном анамнезе аневризма мозга, что у нее закружилась голова, и около шести часов вечера женщина потеряла сознание. Ей было сорок два.

— Боже, так молода, — сказала Рэйчел.

— Да уж. Я не хочу уезжать, но все ведут себя очень странно. То есть, кроме тебя и Джейми, все относятся ко мне как… Даже не знаю.

— Они переживут это.

— Надеюсь, что так.

— Размышления о случившемся не беспокоят тебя? — Озабоченность, исходящая от сестры, меня почему-то меньше раздражала.

Я задумался на мгновение.

— На самом деле, нет. Все произошло быстро. И это было ужасно. Ее рвало и все такое. — Я вцепился в скамейку. — Но это все. Я рад, что мне удалось хоть как-то помочь.

— Я позвоню маме и скажу, что с тобой все в порядке. Это главное, что ее волнует.

— Я так и понял, — ответил я.

Наш отец был хирургом. Он знал о смерти столько, сколько нам никогда не понять, и небольшая рвота для него ничего не значила. На самом деле он сказал, что гордился мной, отчего мне стало так хорошо.

В тот вечер Рэйчел позвонила домой и поговорила с мамой, а потом та снова переговорила со мной. Я убедил ее, что со мной все в порядке, и сказал, что собираюсь остаться в лагере.

— Как ты думаешь, почему я хотел стать спасателем? — спросил я. — Я хотел помогать людям. И рад, что мне пришлось проводить сердечно-легочную реанимацию. Когда-нибудь мне, возможно, придется сделать это снова, и я буду еще более подготовлен.

Итак, мы с Рэйчел успокоили маму.

Джейми выздоровел после вируса к большой радости Рэйчел. Она помогала на кухне, болтала с ним при каждом удобном случае и сидела между нами за ужином.

После того, как она ушла, я озвучил Джейми очевидное:

— Ты нравишься моей сестре.

Я внимательно наблюдал за ним, гадая, может ли Рэйчел вызвать его интерес. Может, так и случится, поскольку мы с ним были лучшими друзьями, а она – моей сестрой. Она была всего на год младше нас.

— Ага, — сказал он, его тон ничего не выдал. — Хочешь кое-что знать?

— Что же?

— Ты нравишься всем остальным.

Я засмеялся.

— О чем ты?

Он ухмыльнулся и покачал головой. Его странное настроение не испарилось.

— Кстати, все думают, что ты уедешь домой.

Я стукнул зубной щеткой и посмотрел в зеркало.

— Почему?

— Я не знаю. — Он возился с застежкой-молнией на своей сумке для туалетных принадлежностей. — А ты собираешься?

— Нет. Все хорошо. Я в порядке. — Я начал задаваться вопросом, не лгу ли самому себе. — Люди сводят меня с ума. Я бы даже не думал об этом, если бы все вокруг вели себя нормально.

— Это прозвучит странно, но ... — Он покачал головой. — Это было так круто.

— А? — Я взглянул на него.

— Типа то, что ты знал, как проводить сердечно-легочную реанимацию и пытался помочь мисс Баклэнд. Это было круто.

— Ох. — Я не думал об этом. — Ну, что ж, спасибо.

— Да. Это было действительно впечатляюще. Ты всем нравишься, и они просто... хотят убедиться, что с тобой все в порядке. То есть, я-то вижу, что все в порядке, но они не знают тебя так, как я.

Я кивнул.

— Это логично.

Джед зашел в ванную, хлопнул меня полотенцем и направился в душ. Я усмехнулся. Это маленькое, обычное взаимодействие дало мне надежду, что и другие скоро начнут нормально общаться со мной.

— Хочешь пойти на рыбалку завтра? — спросил Джейми. – Завтрак приготовим на походной горелке, так что можем упаковать все сегодня вечером.

— Конечно.

Я любил рыбалку, и было бы неплохо уйти от всех.

В ту ночь мы с Джейми и несколькими другими сотрудниками упаковывали корзины для пикника для мальчиков.

— Пикники были одними из моих любимых занятий в лагере, — сказал я.

Во время смены для мальчиков мы готовили бутерброды с яйцом и беконом на перевернутых банках из-под кофе. Какими бы подгоревшими или жирными не оказывались бутерброды, они всегда были восхитительными.

— Мое тоже, — сказала Мэган.

Мэган была хорошенькой тихой девушкой в нашем штате. Она сидела рядом, ее колено прижалось к моему. Я отодвинулся, но ей удалось сделать так, что наши колени соприкасались снова, и я не стал больше отстраняться.

— Чье-то яйцо всегда соскальзывало с банки, — усмехнулся я.

— Да, и чья-нибудь банка обязательно загоралась, — сказала она.

— Это точно! — засмеялся я. Пылающие банки из-под кофе были забавными. — Джейми, ты помнишь… — Я не поверил своим глазам и вгляделся внимательнее. Джейми сердито смотрел на меня.

— Помнишь что? — спросил он.

— Э-э, — я моргнул, — когда наша банка загорелась и выжгла огромное черное пятно на траве?

Воспоминания больше не казались очень забавными.

— Ага, — пробормотал он. — Остановись, брось и кати.

Это то, что кричал Джейми, опрокидывая и утрамбовывая банку, бутерброд и все остальное с помощью щипцов. В то время мы были в истерике.

Он поднял наполненную корзину и отнес в холодильник.

— С ним все в порядке? — спросила Мэган.

— Не знаю.

Я нахмурился.

— Эй, не хочешь потусоваться после того, как закончим?

— О, может быть, — сказал я рассеянно.

— Становится прохладно. Я пойду в «Зеленую Комнату». — Мэган улыбнулась и ушла. Я поднял последнюю корзину и пошел за Джейми.

«Зеленая Комната»... нет, я определенно не хотел тусоваться в «Зеленой Комнате». Внезапно все, о чем я мог думать, – это голова миссис Кэнон, торчащая из-за дивана.

Джейми сидел на скамейке у автомата с газировкой.

— Эй, — позвал я. — Это последняя.

Он открыл мне дверцу холодильника, я вошел и поставил корзину на полку. А вышел с двумя банками Фанты в руках.

Джейми приподнял бровь.

— Миссис Ламис обязательно заметит.

Мистер Ламис был управляющим лагеря, а его жена, миссис Ламис, была сущим нацистом в отношении холодильников и заказов еды. Похоже, она была в курсе, если пропадала даже одна виноградина.

— Если заметит, скажу, что я взял их. — Я нарисовал нимб над головой.

Несмотря на свое настроение, Джейми засмеялся.

— Вот это да.

— Вся эта жалость должна приносить пользу. — Я протянул ему газировку. — Я предполагаю, что все тусуются в «Зеленой Комнате».

—Ты хочешь пойти к ним?

Я сделал вид, что раздумываю над этим.

— Не сегодня, — сказал я через некоторое время. — Просто... на улице действительно хорошая погода. Я бы лучше посидел на крыльце или что-то в этом роде.

К сожалению, крыльцо находилось прямо у «Зеленой Комнаты». Если бы мы сели там, то другие присоединились бы к нам, и мне пришлось бы иметь дело с людьми, которые со мной странно общались. Кроме того, я хотел провести время с Джейми.

— Пойдем в поход, — предложил он.

— Сейчас? — На улице было темно хоть глаз выколи.

— Да, это будет захватывающе. Если только тебе не страшно.

Я ударил его по плечу.

— Заткнись. — Я сразу отпрянул, вспомнив, что еще вчера Джейми болел и лежал в постели. — Ты уверен, что тебе лучше?

Я ожидал, что он закатит глаза и назовет меня мамочкой. Вместо этого он улыбнулся и покрутил газировку в руках.

— Да, я уверен. Спасибо.

Мы надели толстовки и упаковали в рюкзак одеяла, газировку и коробку спичек из кухни. Я перекинул гитару себе на спину. У нас обоих были фонарики.

Мы выскользнули из «Длинного Дома», перешли дорогу и направились через футбольное поле. Зажгли фонарики, когда добрались до леса.

Мы решили отправиться в поход к Каунсил-Рок, что делали много раз, будучи детьми, но это оказалось гораздо труднее с двумя фонариками и в кромешной темноте. Джейми стало страшно. Что-то зашумело в лесу, и он сразу же затрясся около меня.

— Чувак, ты думаешь, здесь есть кто-нибудь? — прошептал он.

— Нет. — Я смеялся. — Разве что медведь или парочка.

— Ты что, серьезно? — Его голос задрожал.

— Да, конечно. Мы же в глуши Пенсильвании. Я почти уверен, что здесь водятся черные медведи.