— Что такое «ННКМ»?
— «Не Наш Класс, Милая». Марси объяснит позже. Все из ННКМ являются ниже для семьи Беофорт по социальному статусу, согласно словам ее матери. Она сказала, что ее мать использует ННКМ как код. Как секретный шпион или что-то еще.
Джонни почесал бок и провел пальцами по волосам. Он попытался сгладить хохолок над правым глазом, но тот продолжал спадать вперед.
— Я не понимаю, — сказал он, — если парень не сможет услышать ее, зачем нужно использовать код?
Я откинулась назад на скамью позади нас и вытянула ноги вперед.
— Согласно маме Марси, только люди, не имеющие социального положения, на самом деле используют этот термин. Если оно у тебя есть, ты никогда не будешь о нем говорить.
— Ооо. — Джонни кивнул головой. — Словно герпес.
Я покатилась со смеху. Смех был таким сильным, что мой бок свело судорогой, и я не могла разогнуться. Затем я выпрямилась и ударила руку Джонни костяшками своей руки.
— Я должна запомнить это.
Джонни улыбнулся в пол. Он отбивал ритм мысками своих черных ботинок.
— Это Доктор Мартенс?
— Да.
Он наклонился вниз, чтобы завязать шнурок. Я кивнула.
— Милые.
Мы сидели, ничего не говоря, пока бесконечная на вид танцевальная мелодия в стиле техно пульсировала в спортзале. Я ковыряла ноготь. Джонни скрестил руки, а затем снова опустил их. Его нога постукивала в ритм песне.
Он сказал:
— Так ... ты любишь музыку?
Это был довольно глупый вопрос. Кто не любит музыку? Хорошо, возможно, некоторые пуританские фанатики в Хиксвилле. Но, в действительности, это было то же самое, что спросить «Ты любишь еду? Не правда ли, кислород — отличная вещь? У тебя есть кожа?». Я знаю. Однако я знаю, что он имел в виду.
— Да. Но такую ... не очень, — сказала я. — А тебе она нравится?
— Неа, — сказал он. Затем качнул своей головой назад и вперед. — Это нормально. Некоторым людям она нравится.
— Предполагаю, твой друг Ной — один из них.
Джонни покачал своей головой.
— О, он не выбирает музыку. Он просто работает с оборудованием.
— Ааа, — сказала я. Я старалась моргать глазами достаточно часто, чтобы противостоять мигающему свету. — Интересно узнать, кто же выбирает музыку.
— Ну, на самом деле... — Джонни выпрямился и прочистил свое горло. — Поскольку ты упомянула, признаюсь — это я. Я делаю это.
Я уставилась на Джонни в изумлении.
— Что? Не может быть!
— Да, я свожу плей-листы для каждых танцев, начиная с первого класса старшей школы. — Он указал своим подбородком на мою толстовку. — Тебе нравится The Connells4?
Я толкнула его плечом.
— Боже мой, ты знаешь The Connells? Я обожаю их.
— Знаю их? — произнес Джонни. — Лично я думаю, что это одна из самых недооцененных поп-инди групп во всем движении пост-панка.
Я моргнула.
— Ух ты. Эмм... да, я полностью с тобой согласна. — Я вытянула свой балахон так, чтобы можно было прочитать надпись, несмотря на то, что она была перевернутой и начиналась с убойной шутки. — Я не понимаю, почему они не успешные.
— «'74-'75»5 была вполне популярна в Европе. — Джонни поднял свои брови. — Что еще ты слушаешь?
Я развернулась и подтянула свою ногу на скамью.
— Я безумный, сумасшедший фанат The White Stripes6.
— Абсолютно закономерно. Они вне пределов современности. Джек Уайт7 — потрясающий музыкант.
— Корме шуток. The Raconteurs8?
Джонни повернулся лицом ко мне.
— Боже мой, его работа с ними просто сводит с ума. С «Salute Your Solution»9 позднее сделали микс.
— Удивительно.
Мы усмехнулись и кивнули друг другу.
Начала играть «I‘ll Be Your Mirror» группы The Velvet Underground & Нико10, и я сказала:
— Ух-ты, хороший выбор. Боже, если бы я знала, что ты сводил плей-листы все три года, я бы приходила на танцы чаще.
Джонни открыл рот, как будто собирался что-то сказать, но когда началась лирическая песня, он просто повернулся вперед и сгорбился на своих коленях.
— Ты в порядке? — спросила я.
— Все отлично. — Он попытался убедить меня, что все в порядке, не поднимая взгляда.
— Нет проблем.
Я искала на танцполе Гейба, но нигде не видела его. Зато я заметила Тодда и Аманду, прижимающихся друг к другу и качающихся под музыку. Она водила ногтями вверх и вниз по его рубашке поло, когда они танцевали.
Джонни поднял голову и тоже наблюдал за толпой. Один парень обернул серебряную ленту вокруг своей девушки и держал концы, в то время как она медленно танцевала перед ним.
— Ты любишь танцевать? — спросил Джонни.
О Боже. Это неловко. Он спрашивает, люблю ли я танцевать? Мой рот был широко открыт, в то время как я задумалась над более глубоким смыслом этого вопроса. Он, должно быть, почувствовал мои сомнения, потому что выпалил:
— Я ненавижу танцы. Думаю, что ненавижу. Я просто… Я просто в ужасе. Я полностью нахожусь в музыке, но действительно не могу танцевать.
Ух. Облегчение.
— Да, ты говорил об этом сегодня утром. И я не могу. — Я нацелила свой большой палец на танцующую пару. — Не то что бы я назвала это танцами.
— Ха. Верно.
— Иногда я скучаю по временам, когда у людей было мужество.
О, Боже. Это звучит неправильно. Я сказала:
— Имею в виду, когда были продуманные вечеринки, все наряжались и танцевали классические танцы и все остальное.
— Да.
Мы сидели и не разговаривали на протяжении нескольких песен. Были один или два предсказуемых хита, но также играло и несколько неизвестных «драгоценных камней». Немного Chairlift11. Немного The Killers12. Немного Plain White T‘s13 (должна играть в родном городе парней), и даже местная группа, название которой я люблю — Kicked Off Edison. Этого было достаточно, чтобы показать, что у Джонни потрясающий вкус в музыке.
Я барабанила своими пальцами по скамейке.
— Сколько времени?
Джонни посмотрел на свои часы.
— Восемь минут.
Я потянулась.
— Где Мар носит?
— Понятия не имею.
— Возможно, мне стоит пойти поискать ее.
Как только я встала, музыка остановилась и директор Миллер подула в микрофон. Ее часы, наверное, спешили. Возможно, именно так она поймала своего обманывающего мужа. Свет стал ярче, и я увидела Мар, машущую мне и показывающую большой палец с другого конца зала. Час икс настал.
Директор Миллер сказала:
— Выпускники! Выпускники! Выпускницы и выпускники! — Она сделала паузу, чтобы посмеяться над своей хромой шуткой. — Позвольте мне прервать вас на минуту. Что ж, мы собрались здесь, чтобы начать новый год с шиком! Да! И отпраздновать приобретение знаний о браке и партнерских отношениях! Для начала я хотела бы, чтобы каждый из вас станцевал следующий танец с вашим партнером по образовательному браку! После этого веселитесь! И наслаждайтесь вечером!
Никто не двигался.
Кроме Джонни, Мар и меня. Я просигналила Мар, и она помчалась к Аманде.
Джонни и я двинулись к Тодду. Мы знали: у нас есть только несколько секунд перед тем, как свет погасят. Мар добралась до Аманды первая и начала указывать на ее лицо — отвлекала разговором о косметике, я думаю. Затем Джонни зашагал чуть впереди меня. Он кружился справа, повернулся, и… случайно натолкнулся на Тодда сзади. Тодд начал падать вперед. Джонни поймал его, но продолжил толкаться и неловко обращаться, при этом многократно извиняясь. Поскольку Тодд наклонился, я небрежно подошла к нему, вытащила наше секретное оружие из пластикового пакета, лежащего в кармане моей толстовки, и шлепнула им по заднице его штанов хаки. Благодаря всем толканиям и неловким действиям Джонни Тодд ничего не заметил. Только когда он встал, а Аманда завопила, он понял, что на него надет подгузник для взрослых с шоколадным пудингом, солидолом14 и мясом из тако. Клейкие этикетки помогли, но солидол действительно заставил его держаться.
— ЧТО ЗА ЧЕРТ! — закричал Тодд, резко повернулся и увидел меня.
Я скрестила свои руки и улыбнулась.
— О, бедный ребенок, — сказала я. — Мамочка забыла сменить тебе подгузник?
Тодд снял подгузник со своей задницы и сделал фатальную ошибку: поднял его вверх. Келли Брукс закричала, словно это была отрезанная голова ее божества, Марты Стюард. Все вокруг обернулись и уставились на нас. Аманду начало тошнить, она прикрыла рот рукой и убежала в сторону туалета.
— Святой... Что...? Ооо, ты покойница, ПРИНЦЕССА МОКРЫЕ ШТАНИШКИ, — сказал Тодд. Громко. В общем, все услышали имя.
Кроме этого, у меня тоже было для него прозвище. Фактически, я позаимствовала идею у директора Миллер. Я сделала глубокий вздох и сказала:
— Рада, что тебе понравилось, СЕНЬОР НЕДЕРЖАНИЕ.
Несколько человек начали смеяться. Несколько пар присоединились. Затем кто-то крикнул:
— Привет, Сеньор Недержание!
И все забились в истерике.
Тогда Тодд Хардинг посмотрел на меня испепеляющим взглядом. Я думала, что он будет хмуриться. Рассвирепеет. Но нет. Он улыбался. И в его глазах что-то читалось. Сначала я подумала, что это злоба. Это должна быть ненависть, правда? Но, клянусь Богом, когда он удержал мой взгляд, я поняла. Это было восхищение. Он думал, что это было круто.
Мой мозг гудел. Чего он добивается? Пытается заманить меня своим фальшивым обаянием только для того, чтобы подставить меня снова?
Я стояла там, как робот с коротким замыканием. Думаю, я на самом деле дергалась. Неожиданно директор Миллер, которая либо пропустила весь прикол, либо решила ничего не замечать, снова оказалась у микрофона.
— Давайте же, выключите этот свет! Найдите своих партнеров и зажгите танцпол! ТАНЦУЕМ! И ЗАЖИГАЕМ!
Тодд посмотрел на директора Миллер и пробормотал:
— Она совсем из ума выжила.
И я… я ничего не могла поделать с собой. Я рассмеялась.
Тодд сказал:
— Я не буду с тобой танцевать, Принцесса Мокрые Штанишки.
На что я ответила:
— Это взаимно, Сеньор Недержание. Твоя задница все еще в шоколадном тако.
Тодд посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Джонни, покачал головой и на кривых ногах ушел в туалет, держа подгузник подальше от себя. Приблизившись к Келли Брукс, он ткнул его ей в лицо, и она снова закричала. Какая неженка.