Глава 1

Я должна была понять еще в ту минуту, когда не нашла в ящике свой любимый белый чай с мятой, который всегда лежал там возле задней стенки шкафа. Или когда приготовленный две недели назад сироп отскочил от вафли и заляпал меня, подобно сладкому шарику для пейнтбола.

Я должна была понять, когда спустилась вниз и обнаружила моих родителей, целующихся возле раковины на кухне....

Или когда моя лучшая подруга Марси — на самом деле она моя единственная подруга, что прекрасно — позвонила и сказала, что опаздывает и не сможет меня подвезти. Поэтому мне пришлось ехать на моем дурацком велосипеде в мой первый день в старшей школе. Мне следовало знать, что прямо тогда я крутила педали навстречу катастрофе. Но я просто списала все это дерьмо на счет своего обычного ежедневного невезения.

Я села на свой велосипед и проехала пять кварталов до школы.

Я живу в настоящем сельском центре Восточного Колумба, а не в одном из модных кварталов с частными домами, которые выросли здесь в течение последних десяти лет. Большинство детей из Старшей школы Восточного Колумба живут там. Дети богатых родителей. Не то чтобы моя семья бедна. Мы просто любим старые дома с потрясающей архитектурой, как те, что в центре. Большинство людей, живущих в новых кварталах и микрорайонах, считают, что новое здание равно деньгам, а те в свою очередь равны социальному положению.

Глупцы.

Жить в центре города лучше всего. Я могу дойти пешком или доехать на велосипеде куда угодно. Ну, хорошо, возможно только не в торговый центр Прери Вью. Но библиотека, кафе и музыкальный магазин находятся всего в нескольких кварталах от моего дома, что действительно очень удобно, когда я хочу сбежать от своих родителей.

В добавок всем улицам в городе придавали красоту великолепные массивные дубы и клены, растущие там в течение столетий. И, поскольку солнце в тот день безумно пекло (уже утром было семьдесят три градуса¹), я оставалась на затененной стороне улицы, пока ехала в школу. Добравшись, я прикрепила замком свой велосипед и начала хлопать своей рубашкой под подмышками в бесполезной попытке высушить пот, когда Марси заехала на парковку. Она повернула зеркало заднего вида, чтобы взглянуть на свое лицо, подкрасила губы блеском и вышла из машины.

— Мар! — окликнула я. — Почему ты не подбросила меня?

Она почти подбежала ко мне, когда раздался звонок.

— Прости, Фи. Не хватило времени. Никак не могла привести свои волосы в порядок.

Ее волосы были собраны в конский хвостик, точно так же, как мы их собирали весь прошлый год. Всегда или конский хвост, или коса. Мы называли себя волосы-близнецы, несмотря на то, что у нее были прямые, шелковистые темно-коричневые волосы, а мои были почти черными и волнистыми. Затем, как раз перед началом нового учебного года, Мар отстригла свои волосы до плеч, высветлила их и покрасила некоторые пряди. Поэтому на фоне ее конского хвостика мои волосы, заплетенные в косу, выглядели как нерасчесанные пакли. Не то чтобы меня это сильно беспокоило. Я просто сохраняла свои волосы длинными, чтобы не изменять привычкам. Мне не хватало терпения на укладку волос. Как и на макияж.

Мар говорила, что у меня пухлые губы и все время пыталась заставить наносить блеск. По моему мнению, они имели мало общего с красотой и были больше связаны с плохим настроением.

Когда мы поднимались по бетонным ступеням в школу, я чуть не спросила Мар, как много времени нужно, чтобы собрать волосы в конский хвост. Вместо это я сказала:

— Выглядит неплохо.

Она изумленно уставилось на меня, как на ненормальную. Ясно, хвостик — ее последняя надежда. Я знала, что в последнее время она была повернута на своей внешности, поэтому не обратила внимания.

Раньше Марси пользовалось только лосьоном для лица и убирала волосы. Но, вернувшись домой после работы консультантом в летнем лагере в прошлом году, она стала наносить полноценный макияж. И даже записалась на маникюр дважды в месяц в салон Прери Вью (мне эта затея казалась смешной, но все же я обещала иногда ходить с ней за компанию). Я полагала, что у нее обратная реакция на проведенные в лесу два с половиной месяца.

Мы помчались внутрь и направились в аудиторию. Обычное общешкольное собрание в первый учебный день. Но, как только мы достигли двойных дверей, кто-то врезался прямо в Марси. Она покачнулась вперед и уронила свою сумку, из которой тут же вывалились карандаши для глаз.

Перед тем как понять, кто это был, я развернулась и сказала:

— Смотри куда прешь! Идиот!.. О! Привет, Гейб!

Гейб Уэббер — тайная любовь всей моей жизни начиная с третьего класса, когда я подвернула лодыжку во время занятий на поле и он, поддерживая меня за руку, помог добраться до кабинета медсестры. Как я могла не влюбиться в парня, спасшего меня?

Сильный и спокойный. Каштановые волосы и удивительные глаза. Несомненно горяч. Просто высший класс. Всегда говорит правильные вещи. Никогда не ведет себя, как придурок. В основном, полная противоположность мне. Такой парень, как вы могли подумать, может потратить все свои выходные для агитации помощи бездомным детям-сиротам или спасению тропических лесов, ну или еще на что-нибудь в этом духе. По крайней мере, у меня были такие фантазии.

— Извини, Марси, — сказал Гейб.

Он присел и помог собрать рассыпавшиеся вещи. Когда каждый карандаш был найден и отправился на свое место в сумке Марси, Гейб встал и протянул ей руку. Она ухватилась за нее, и он помог ей подняться на ноги.

— Я не хотел тебя ударить, — сказал он. — Кто-то врезался в меня.

— Не беспокойся об этом! Она сильная, — выпалила я и хлопнула Марси по спине, чтобы доказать ему. Она снова начала падать вперед, и Гейб поймал ее за руку. Я ожидала, что Марси заложит меня, ну или, по крайней мере, одарит убийственным взглядом, но ничего такого она не сделала. Она должна была скрыть это, чтобы я не выглядела перед Гейбом как какая-то хулиганка. Она знала о моих чувствах к нему. Конечно, я предупредила ее об абсолютной секретности.

Никто другой не должен был знать это.

Ну ладно, хорошо, еще я сказала Саманте Пиклер, которой всего одиннадцать. Я работаю у нее няней. Но это было во время игры Правда или Вызов, и у меня не было выбора. Либо сказать это, либо залезть на кизиловое дерево, растущее на заднем дворе, оголить свои ягодицы и крикнуть проезжающей машине: «Свежие булочки для продажи!».

Теперь я признаю, что годы безответной любви немного умерили мою одержимость Гейбом. Это не так уничтожало меня сейчас, как тогда, в восьмом классе. В прошлом году школа делала снимки классов, а у нас было несколько общих уроков. Поэтому деньги, которые я получила, работая няней, были потрачены на медальон, внутрь которого я вставила его фотографию. Я носила то ожерелье под рубашкой каждый день. Но стало еще хуже, чем было.

Я также слушала каждую глупую песню о любви по радио, убеждая себя, что поют обо мне. И даже записала несколько лирических строк в надежде подсунуть их Гейбу в шкафчик:

«Ты посмотришь на меня,

Но никогда не увидишь любви,

Что я испытываю к тебе.

Но в твоих глазах я вижу небеса,

Бесконечность времени и голубизну волн,

Что живут в неистовом море

И выносят на отмель мое сердце».

Конечно, у него не голубые глаза, а карие, но это не важно. Песня так точно описывала мои чувства к нему, что, догадавшись об отправителе, он обязательно не нашел бы слов выразить свои чувства и влюбился бы в меня.

К счастью, Марси остановила меня, прежде чем я успела сделать глупость и передать ему это, иначе я бы попала в полную задницу. Имею в виду, мое сердце бы оказалось на отмели? Святое дерьмо. Господи, спасибо тебе за подругу.

Гейб дотронулся до руки Марси.

— Ты в порядке?

— Все нормально, — сказала она ему.

— Отлично. Хорошо.

Он похлопал Мар по руке и посмотрел на меня.

— Что насчет тебя, Фиона?

Он выглядел даже лучше, чем прошлой весной. Загорелый. Подтянутый. Но с правильным количеством мышц в нужных местах. Его футболка была немного натянута на плечах и на грудных мышцах... Потрясающе. Я не хотела показаться психически неуравновешенным сталкером, поэтому сказала:

— Все отлично. На высшем уровне.

На что он ответил:

— На высшем уровне — мой любимый тип девушек. — Он повернулся и зашел внутрь зала.

Мои глаза выпучились от удивления. Я схватила руку Мар и сжала ее. Я была любимым типом девушек Гейба? Что? Я не могла поверить, что он только что сделал мне комплимент. В первый день после каникул.

При виде его мои чувства заиграли с новой силой. Я должна была найти способ произвести на него впечатление. Нет, не просто произвести впечатление. Гораздо больше.

Мне нужно достигнуть точки, когда я смогла бы протянуть руку и дотронуться до его загорелой челюсти, при этом не заставить Гейба запрещать мне это. Или чтобы меня не увезли в психиатрическую больницу против моей воли. Это произойдет в этом году. Выпускном году. Сейчас или никогда.

Пока мы с Мар прокладывали себе путь в душную аудиторию и искали пару свободных мест сзади, я дала себе клятву. Это будет год, когда я смогу дотронуться до Гейба Уэббера. Я найду способ быть с ним. Чего бы мне это не стоило.

— Добро пожаловать, ученики, — сказала директор Миллер в микрофон. — И особое приветствие нашим новичкам.

Она была одета в тот же самый бежевый костюм с юбкой, который всегда надевала на такие мероприятия. Положительным моментом была ее темная кожа. Будь она белой, директор выглядела бы голой в пастельных тонах.

Я закинула ногу на зеленое виниловое сидение передо мной и попыталась не уснуть, пока директор Миллер бубнила о том, какая фантастически необыкновенная старшая школа Восточного Колумба. О том, что это лучшая школа в штате Иллинойс. И так далее и тому подобное. Как нам повезло быть здесь. Скукотища.

Школьные правила. Никакого обмана. Никаких краж. Никакой лжи. Бла. Бла. Бла. Уснуть можно. Я осмотрела зал в поисках Гейба и определила, что он сидит на третьем сидении от прохода семью рядами выше. Затем попыталась выяснить, чем пахнет жевательная резинка: арбузом или зеленым яблоком.