Глава 3:

«Ты - исключение»

Артемис

- Ты очень интересная девушка, Кристина, я польщена… - голос матери продолжает посыпать Кристину комплиментами, в то время как я делаю глоток своего виски.

Все уже ушли, в гостиной остались только родители и мы с моей девушкой. Во время беседы с Кристиной глаза моей матери сияют. Так явно, что она подходит по всем параметрам, требуемым мамой. Отец говорит, что устал и удаляется.

- Пора спать, – она поворачивается к Кристине. – Я скажу Клаудии, чтобы она приготовила для тебя гостевую спальню, – мама поднимается, но я легонько сдерживаю ее за кисть.

- В этом нет необходимости. Кристина будет спать со мной, – я вижу, как Кристина наливается румянцем, опуская взгляд. На моих губах появляется саркастичная улыбка, учитывая все, что она позволяла мне делать с ней, в ней нет ничего невинного.

Выражение неодобрения появляется на лице матери.

- Артемис…

- Мы уже взрослые люди, мама, не стоит беспокоиться о чьем-либо целомудрии, – опускаю ее руку и встаю. – Пойду, скажу Клаудии, чтобы она подняла в мою спальню дополнительные полотенца и несколько сэндвичей.

Мама хочет возразить, но я знаю, что перед Кристиной она не осмелится. Клаудия заканчивает все мыть и приводить в порядок. Она стоит ко мне спиной. Года сотворили с ней чудо. Ее тело стало гораздо более женственным, зрелым, ее изгибы – более выраженными. Это платье обтягивает ее тело как вторая кожа, огненные волосы собраны в высокий хвост. Мой мозг под действием алкоголя заставляет меня представлять, как я хватаю эти волосы, в то время как беру ее сзади на кухонном столе.

Она уже не та невинная девочка пятнадцати лет. Это женщина, которая неплохо смотрелась бы голой в моей постели, женщина, которую я бы трахнул жестко.

Было бы так просто задрать это платье…

Хватит.

Трясу головой, выбрасывая эти глупые похотливые мысли. Решаю заговорить.

- Устала?

Она явно напрягается, перед тем, как повернуться ко мне. На какой-то момент она просто смотрит на меня своими глазами, наполненными огнем и чем-то еще… Страхом? Желанием? Не знаю. Воздух между нами меняется, и напряжение между, которого я до этого не испытывал, можно пощупать.

- Нет, – голос мягкий, но резкий.

Часть меня хочет спросить у нее насчет здоровья матери, как дела в университете, но мне не важно, она уже не моя подруга. Это просто женщина-обслуга, и я хочу, чтобы это было для нее кристально ясно.

- Нет? Я думаю, тебе следовало ответить: «Нет, сеньор». Или ты забыла, как обращаться к хозяевам этого дома?

Ее взгляд твердеет. Заметно, что она хочет сказать мне что-то, но не делает этого.

- Нет, сеньор, – несмотря на то, что она гневно растягивает последнее слово, меня наполняет радостное чувство от того, что она все же это сказала. Клаудия всегда была такой жесткой и дерзкой, как рыжий цвет ее волос. Ей не просто прогибаться, отчего мне еще сильнее хочется ее прогнуть.

- Принеси полотенца и сэндвичи в мою спальню, – холодно приказываю.

Она просто кивает, и я выхожу.

***

Клаудия

Нет, сеньор?

Он определенно не рад мне. Не могу поверить, что он все еще таит на меня обидки за то, что произошло сто лет назад. Ему нужно пережить это, перевернуть страницу. Или, возможно, он уже даже этого не помнит и просто хочет относиться ко мне как к тому, кем я являюсь. Прислуге.

Нехотя я стучу в его дверь свободной рукой, потому что другой я прижимаю к себе полотенца и держу поднос с сэндвичами. Нервно сглатываю, потому что меня волнует факт нахождения с ним в его спальне.

Артемис открывает дверь, и когда я его вижу, начинаю сжимать поднос еще крепче. Его рубашка расстегнута почти до пупка, открывая крепкую грудь. Я отвожу взгляд и протягиваю ему все, что держу в руке.

- Ваши полотенца и сэндвичи, сеньор.

Ненавижу, что должна называть его так. Когда ничего не происходит, снова смотрю на него. Он проходит дальше в комнату.

- Положи полотенца на кровать, а сэндвичи на тумбочку.

Я не хочу туда входить, но послушно делаю это. Первое, что я слышу, это включенный душ. Я сощуриваю глаза и тогда слышу женский голос из ванны.

- Артемис, я жду тебя.

Оу, эта женщина здесь, с ним, в его спальне.

Неизбежно, воспоминание врывается в мою голову, когда мы с ним сидели на полу перед его кроватью много лет назад и играли в монополию.

Я оглядываюсь вокруг.

- Тебе бы порядок навести, я слышала, что такое может отпугивать девушек.

- Девушкам в мою комнату вход закрыт. – Артемис говорит твердо.

Я поднимаю бровь.

- А я по-твоему кто?

- Ты – исключение.

Полагаю, что уже не только я, хм?

Неприятное чувство поселяется в моем животе, но я отказываюсь признавать это, потому что мне все равно, ну или, по крайней мере, должно быть все равно. Артемис стоит с другой стороны кровати со скрещенными на груди руками. Смотрит на меня. Его глаза ищут мои, но я их прячу, быстро все раскладывая, чтобы скорее выйти.

Я так сконцентрирована на складывании полотенец на кровати, что когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, застываю при виде Артемиса, блокирующего собой дверь. Что он делает?

Я решительно направляюсь к выходу, но он не сходит с места.

- С вашего позволения, сеньор.

Он молчит.

Между нами слышится только вода в душе. Меня парализует, когда я вижу, что он расстегивает оставшиеся пуговицы на рубашке. Его плечевые мышцы напрягаются, когда он стягивает ее с себя полностью. Я устремляю свой взгляд в стену, ненавидя то, как краснеют мои щеки. Какого черта он творит?

Слышу его приближающиеся шаги, и осмеливаюсь снова посмотреть на него.

- Сеньор…

Он наклоняется ко мне, и у меня включается режим боевой готовности, я вот-вот оттолкну его, как слышу его шепот у уха:

- Постирай ее, она одна из моих любимых, – он кладет рубашку мне в руки и идет в ванную. – Выходя, закрой дверь как следует.

Мне хватает одной секунды, чтобы вылететь оттуда.

Я так быстро шагаю по коридору, что не замечаю Аполо до тех пор, пока не оказываюсь прямо перед ним.

- Хэй, куда так торопишься?

Он в своей пижаме, волосы растрепаны, выглядит очень мило. Я улыбаюсь ему.

- Никуда, просто устала.

Его глаза падают на дверь Артемиса, а затем снова возвращаются ко мне.

- Все в порядке?

- Да, все хорошо.

Он берет меня за руку.

- Хочешь… пойдем ко мне в комнату?

Его румянец его выдет. В последние месяцы мы с Аполо стали очень близки, хотя сначала я относилось ему несколько по-братски, как к младшему брату. Я начала замечать его жесты, взгляды, слова. Думаю, что он понимает все не так и хочет чего-то большего, или, возможно, я все себе напридумывала.

- В следующий раз, – говорю ему. Иногда мы смотрим фильмы, когда я освобождаюсь, но посередине я обычно засыпаю, потому что не могу противостоять усталости.

- Уверена? – он сжимает мою руку.

Я киваю и высвобождаюсь из его хватки.

- Спокойной ночи, Аполо.

- Спокойной ночи, Клаудия.

Я засыпаю под пыткой картинки голого торса Артемиса в моей голове.

Прошло несколько дней и я ни разу не видела Артемиса. Видимо, он загружен работой или еще чем… но я рада спокойствию. Хоть Артемис меня и не страшит, не могу сказать, что мне комфортно в его присутствии. Мы уже много лет не общались и долго вообще не виделись, мне нужно время, чтобы снова к нему привыкнуть.

Однако, мое мирное времяпрепровождение подошло к концу в субботу утром. Я встаю как обычно, помогаю маме умыться и одеться. После того, как я заплела косички по бокам, чтобы волосы не мешали работать, оставляю маму в комнате и иду готовить завтрак.

Зеваю, вытягивая руки по пути на кухню, войдя, вздрагиваю, когда замечаю фигуру, сидящую за столом.

- Господи!

Артемис сидит в идеальном черном костюме со скрещенными на груди руками и темным галстуком. Лучи солнца, проникающие через окно, отражаются от его волос, выделяя эти маленькие светлые пряди, которые почти не видно. Его нейтральное лицо и холодные глаза смущают меня. Он впервые на кухне с той вечеринки.

- Доброе утро, сеньор.

- Я уже 20 минут жду завтрак, – он не здоровается.

- Сейчас 7 утра, я не накрываю завтрак до 7:30, когда Арес и Аполо идут в школу или, когда они встают по выходным.

- Ну, теперь я хочу, чтобы ты исправила свое расписание под мои нужды.

Это меня задело.

- Тебе незачем так со мной разговаривать.

- Я разговариваю с тобой так, как мне хочется, – блеск его глаз побуждает меня к протесту, не отмалчиваться.

«Веди себя достойно». Голос матери звучит в голове, и я стараюсь заглушить его, потому что мне хочется много чего ему сказать. Я буквально прикусываю язык.

- И так как нам нужно все прояснить ,– он указывает на униформу на столе, которую я до этого не заметила, - … с этого момента, ты будешь носить униформу.

Это то, что мне было нужно, чтобы взорваться.

- Прости?

- Ты прекрасно меня слышала, – он протягивает мне форму. – Думаю, что тебе нужно помнить свое место в этом доме. Мои братья слишком много тебе позволяют.

Я натягиваю саркастичную улыбку.

- Ты чертов кретин.

Он вскидывает бровь, но, кажется, совсем не удивлен моим оскорблением.

- Как ты меня назвала?

- Ты. Чертов. Кретин, Артемис, – выделяю каждое слово паузой.

Я смотрю, как он сжимает свой подбородок и встает, опираясь обеими руками на столешницу.

- Извинись сейчас же, – я качаю головой.

- Нет, – я звучу смелее, чем чувствую себя на самом деле.

Я трусливо пячусь назад и спешу покинуть кухню, но он движется быстро и хватает меня за руку, останавливая. Его сильная рука сжимает меня, припечатывая к стене позади.

- Ты никуда уходишь.

Мы никогда не были так близко друг к другу. Я чувствую сильный запах его одеколона и шампуня, он мягкий, но мужественный.

- Отпусти меня, – я не свожу глаз с его галстука.

Он сжимает мой подбородок, заставляя посмотреть на него, пальцы впиваются в кожу.

- Думаю, ты забыла свое место, – он смотрит мне прямо в глаза. – Ты не больше, чем горничная, такое неуважение ко мне может стоить тебе твоей работы. Я не один из моих братьев и даже не мой отец, будешь продолжать себя так вести, я без колебаний вышвырну тебя из этого дома.