‒ Тише, дорогой, ‒ напеваю я, похлопывая сына по спине. ‒ Смотри, кто вернулся!

Наш несговорчивый сын смотрит на отца, сопит и отворачивается к окну.

‒ Папа здесь! Разве ты не узнаешь своего папу? Эдвард, ты даже не улыбаешься. Не делай такое бесстрастное лицо в присутствии нашего сына.

Эдвард любезно приподнимает уголки рта, но это не искреннее, подлинное выражение. Это не помогает. Ни отец, ни сын не проявляют дружелюбия по отношению друг к другу.

Неприятно, но не удивительно. Эдвард не проводил так много времени со своим сыном, как я. Его королевские обязанности требуют все больше времени, и кроме того, он искренне верит, что будущему монарху не нужно лично заботиться о своих детях. Когда он действительно заботится об Эдди, он переносит строгий, без излишеств подход, который унаследовал от своего отца. Маленький Эдди отвечает тем же.

‒ Вот, ‒ я передаю Эдди в его объятия. ‒ Пора наладить отношения между отцом и сыном.

Эдди начинает извиваться, протягивая ко мне руки. Я решительно поворачиваюсь спиной к сыну и иду разыскивать слуг, чтобы приказать им приготовить для принца ванну, а потом подать ужин.

Когда возвращаюсь в комнату, Эдди визжит так, словно голодный. Эдвард расхаживает взад и вперед, как солдат, сдвинув брови, словно не может понять, почему сын обращается с ним как с чужаком.

Я вздыхаю и протягиваю руки.

‒ Отдай его мне. Иди и прими ванну, пока эта вонь из фабричного городка не проникла в нашу комнату.