Та попыталась обнять их сразу двоих.

— Баба, деда… Я вас люблю.

Они уже уходили когда Зара вдруг, охнув, остановилась.

— Иван, мы же забыли…

Тот, повернувшись, хлопнул себя по лбу.

— И точно.

— Ай, ты глупый. Такое забыть.

— Помолчи, уж.

Подойдя к нам он позвал Лиску.

— Дочка, подойди. Я тебе скажу важное. А он знает.

Наклонившись, Иван что-то зашептал ей. Потом выпрямился.

— Все поняла, запомнила?

Лиска покачала головой. Обернувшись, показала на меня пальцем.

— И он тоже? Дад, он же ушибленный.

— РУЖКА!

Он влепил ей подзатыльник. Лиска лишь почесала голову.

— Дад, ну чего ты сразу? Поняла я. Все поняла.

Иван вернулся к ждущей его Заре. Повернувшись, они помахали нам руками.

— Счастья вам!

И ушли в ночь.

Я подошел к Лиске. Она стояла, хлюпая носом.

— Видишь как. Нашли они меня, а я дура…

Я обнял ее.

— Ну что ты… Все хорошо.

— Ага. Я теперь с ними…– она погладила кольца, висящие на шее.

— И теперь ты Ружа?

— Ну да, выходит. Только можно я еще Алисой побуду. Мне привыкнуть надо.

— Слушай, а чего отец важного на прощание сказал, что я знаю?

— Ну… Где наш табор стоит. И что мы все туда прийти можем.

Она хмыкнула.

— Ну и ты конечно.

— И где это?

Алиса даже отодвинулась от меня.

— Ты что издеваешься? Вот…

— Подожди.

Я зажмурился, сосредоточился и вдруг явственно ощутил речную свежесть, почувствовал дым костров, услышал перезвон гитар, обрывки разговоров и ржание лошадей. Дети бегают, женщины еду готовят…

Я открыл глаз.

— Не сердись. Я знаю где это. Мы туда придем.

Лиска кивнула, потом всплеснула руками.

— Подожди… Это же что получается? Там три свадьбы у нас сразу будет. Прикинь? Ой загуляем…

Тем временем, подойдя к нам, Ульянка покачала задумчиво головой, вздохнула и, ткнув меня кулачком в бок, неожиданно выдала.

— Нанэ цоха, нанэ гад,

Мэ кинэл мангэ ё дад!

Сыр выджява палором,

Мэ кинэл мангэ ё ром!

Это что было сейчас?

Она снова вздохнула. — Дад, я бусики хотю. И туфельки, вот.

И хитро улыбнулась.

Я помотал головой и проморгался.

— Ружка!

Лиска недоуменно посмотрела на меня.

— Чего? Миро дэвэл!

— Ты ее научила?

Она лишь пожала плечами.

— Чему?

— Ты же слышала.

Лиска посмотрела на меня как на… полного идиота.

— И что?

— Ничего просто…

Тяжело вздохнув, она подошла, наклонила мою голову и аккуратно постучала кулаком мне по лбу.

— Специально для контуженных. Я цыганка.

— Ну?

— Гну, блядь… Я ЦЫГАНКА. ПОНЯЛ? ТЕБЯ БАРО НАЗВАЛИ, ЗАБЫЛ? Ты хочешь чтобы наша дочка по цыгански не говорила? Совсем оху…

Она покосилась на Ульянку и замолчала.

Та сердито посмотрела на нас.

— ПАПА! Я туфельки хочу!

Я присел перед ней.

— Уля, и где я тебе здесь туфельки найду?

— Не знаю я, вот.

УФ…

— Хорошо. Давай договоримся. Вернемся в город и я тебе их куплю. И бусы. Самые красивые, чтобы все завидовали…

Подойдя к нам, Алиса обняла Ульянку, прижала к себе.

— Улечка, солнышко…

Ее голос задрожал.

— Ты же знаешь, что не будет этого? Что он… Знаешь ведь.

Ульяна всхлипнула.

— Знаю, все знаю. Но могу я хотя бы хотеть? Можно?

Алиса смахнула слезу, подняла голову.

— Можно! Все можно. Слышите вы все? Не знаем сколько вы нам дали, но все наше до конца будет. А значит жить будем, гулять будем, любить будем. И даже туфельки хотеть будем.

Она отстранила Ульянку и показала на брошенную в траву гитару.

— БАРО… Спой. Спой, чтобы кровь во мне заговорила, позвала. Чтобы стала я такой какой должна быть. Вольной таборной цыганкой, а не уличной…

Я взял гитару. Ульянка устроилась рядом.

— Тебе шувани…

«Ой да не будите то мэн ман молодого

Ой да пока солнышко ромалэ не взойдет

О-о-о люба тэй люли ча чоданэ

Ой пока солнышко ромалэ не взойдет

Ой дэнти дэнти сыво нэске воля е вылыджян

Пэ бахт, пэ доля.

Оой-ой люба тэй люли ча чоданэ

Е вылыджян

Пэ бахт, пэ доля.

И Любовь танцевала под звездами при свете костра, не касаясь земли. И монисто звенели в такт струнам… И Смерть, где твое жало и где твоя победа…

Ай за хачки дэнти ю скриеягало яга

Со вэница пачка чавэс дэтэ ранга

Оой-ой люба тэй люли ча чоданэ

Со вэница пачка чавэс дэтэ ранга

О-о-о люба тэй люли ча чоданэ

Ай пока солнышко ромалэ ай да не взойдет»

… — Мику, ты их видишь?

Та прикрыла глаза и засмеялась.

— Они там с комарами воюют.

— Отобьются поди.

— Уж наверно. Хорошо что мы дверь не открывали, ни окно.

Она зевнула.

— А теперь спать хочу, вот. А до кровати в лом.

Лена только покачала головой.

— Микуся, ну ты даешь стране угля. Кровать же у тебя за спиной.

— Знаю. Все равно лень. Я тогда здесь спать буду.

С этими словами Мику легла на пол у кровати, подложив ладонь под щеку.

Вздохнув, Лена сняла с кровати подушку и покрывало, кое-как устроила подругу, потом посмотрела на нее.

— Да ну вас.

И легла рядом.

— Микуся, двигайся давай, я тоже подушку хочу.

… — Ай… — Ульянка хлопнула себя по носу. — Откуда здесь комары?

Я огляделся. Мир приобрел привычные очертания. Лес, поле… Знакомые запахи.

— Мы просто в наш мир вернулись.

— Ага, блин… К комарам. Да сделай что-нибудь!

Я накинул рубашку на Ульянку, потом снял шемаг и протянул Алисе.

— Вот укройся.

— А ты?

Я только махнул рукой.

— Уля, ты что спишь?

Она встрепенулась.

— Немножко.

— Тогда давайте поспим, до рассвета время еще есть.

Алиса с сомнением посмотрела на меня.

— Мы же столько уже сидим? Долго.

— Там время по другому идет. Точно никто не знает.

Я лег навзничь, чувствуя как трава приятно холодит спину.

Ульянка тут же пристроилась рядом и уткнувшись в меня захрапела. Я повернул голову. Алиса отошла к потухающему костру и теперь сидела около него, кутаясь в платок. Я негромко позвал ее.

— Лиска.

Она в ответ буркнула, не оборачиваясь.

— Чего тебе?

— Ты там до утра сидеть собралась?

— А тебе то что?

Чего это с ней?

— Ложись рядом, да поспи хоть.

Она повернулась ко мне. Сердитая, красная… Что я сказал?

— Ты… Ты, скотина! Чтобы я с мужиком, даже с тобой, до свадьбы легла… Я тебе кто, сука, шалава какая-нибудь?

— Что ты кричишь? Улю разбудишь.

— Как же… Разбудишь ее.

— Да успокойся ты. Я же ничего такого, просто ляг и спи…

Алиса только вздохнула.

— Да знаю я, что ты… Просто… Я ведь, я же…

Шмыгнув носом, она поежилась и встала.

— Ладно, только смотри мне.

Она погрозила мне кулаком, потом подошла и легла, свернувшись котенком у меня на груди.

— Как хорошо. Только руки не распускай, понял…

Я убрал руку с ее плеча.

Лиска только вздохнула.

— Вот дурак. Я же не про это, обратно положь.

… — Почему ты не идешь? Я жду.

Знакомый ведь голос. Я повертел головой. С одного бока Ульянка храпит, с другого посапывающая Алиска. Кто еще тут? Неожиданно на меня навалилась усталость, тело стало как будто ватным. Я чувствовал как проваливаюсь в сон.

ПРИИИДИИИИИ…

Странно, почему я земли не чувствую? И девчонки куда-то пропали? Я открыл глаз и обнаружил, что стою. Просто стою. Посредине луга. Напоминает место куда мы уходили из лагеря. И что это? Сон? Я выдохнул и неожиданно услышал сзади.

— Пришел наконец-то.

Я обернулся. Передо мной стояла… Алиса? Не шестнадцатилетняя девочка в помятой пионерской форме. Молодая женщина в длинном платье с глазами волчицы. Распущенные волосы, кожаный ремешок, на шее оберег из волчьих клыков и когтей. Широкий наборный пояс стягивает талию. На поясе висят… Человеческие черепа и обсидиановый нож.

— Ты? Кто ты? Ты Алиса?

Она чуть заметно улыбнулась.

— Сам знаешь. У нас было много имен. Но для тебя я буду Алиса.

Она протянула ко мне руки.

— Вспомни, ведь мы должны стать теми кто мы есть. Вспомни же. Сейчас ведь все как тогда, как в первый раз. Я танцевала здесь в такую же ночь, а ты увидел меня. И Любовь вошла в нас. И пусть же повторится та ночь, когда я узнала тебя.

Она расстегнула пояс, потом повела плечами, сбрасывая платье.

— Иди ко мне, любимый.

И она назвала мое настоящее имя. То которое я сам уже давно забыл. И только крест на кладбище еще помнит его. В другой жизни. В другом мире. Я обнял ее, ту которую любил всегда. Вкус ее губ… Вспомни…

«Только я и ты,

Да только я и ты, да ты и я

Только мы с тобой,

Да только мы с тобой, да мы с тобой

Было так всегда,

Будет так всегда

Все в мире — любовь,

Да лишь она, да лишь она

Пусть плывут века,

Словно облака

Любви не будет конца,

Во все времена…»

Обнявшись, мы взлетели в ночное небо. Ее глаза совсем рядом и крест путается с языческим оберегом. Она раскинула руки. ЛЮБИ… Сладостный стон…

«Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви…»

… Проснувшись, я несколько минут лежал, смотря в начавшее уже бледнеть ночное небо. Что это было? Кто та что… Выдох. Потом узнаем. Я потормошил Алису.

— Подъем. Пора вставать.

— Отвали, сигнала еще не было. Улька, дай поспать, пока подушкой не прилетело.

— Да просыпайся давай.

Она села, протерла глаза.

— Это что? Где?

— То и там. Хватит спать, рассвет скоро.

Лиска тяжело вздохнула, протирая глаза.

— Вот ввязалась ведь. Ладно, уговорил.

Встав, она потянулась, приподнявшись на цыпочках.

— Ульянку буди.

Та уже сидела на мне.

— Вы чего? Дрыхните, а тут солнышко сейчас…

— Уля, если ты слезешь с меня, я встану.

Все проснулись, все готовы. Я взял Ульянку за руку.

— Пошли.

Мы вышли на край обрыва, поеживаясь от утреннего холодка. Вдалеке небо уже начало розоветь…

Ульянка радостно закричала.

— УРА! Солнышко приходит. Вот же, видите.

» Но солнце всходило, чтобы спасти наши души.

Солнце всходило, чтобы согреть нашу кровь.

Сторожа продолжают спать, но сон их явно нарушен,

Сторожам все еще невдомек…»

Алиса вскинула руки к небу. Она словно молилась.

— Солнце мое! Подари нам надежду, укрепи нас в решимости, дай нам силы!

Неожиданно она взлетела ввысь.

— ОООООУУУУУУУ!

За ее спиной медленно проплывали то ли утренние облака, то ли фигуры вооруженных всадников. Она запела, раскинув руки.

«Ты взойди, взойди солнце красное

Над горою, над высокою,

Над горою да высокою,

Да над Волгою широкою.»

В деревне женщины, что зевая выходили с подойниками из калиток остановились и посмотрели наверх.

— Это что? Бабы, смотрите! Снова ангел. Или кто там?