Разумеется, ему оно тоже досаждало – но по другим причинам.

– Где ты взяла это платье? – спросила герцогиня, следуя за сестрой вдоль длинного стола.

– Оно лежало в моем сундуке, – ответила та через плечо, направляясь к своему стулу, глядя прямо на него.

Мисс Лэнгли отмахнулась от лакея, который шагнул вперед, чтобы выдвинуть для нее стул, и замерла в элегантной позе, улыбаясь ему, словно кошка. Ларкен, как завороженный, несколько секунд таращился на нее, до тех пор, пока не осознал, чего она хочет: чтобы он помог ей.

Он и только он.

Ларкен сделал глубокий, успокаивающий вдох, но обнаружил, что вдыхает аромат ее духов и это едва не сбило его с ног.

Ландыши.

Лилии для леди в черном⁶.

Когда барон поднялся, мисс Лэнгли бросила на него взгляд, от которого с него едва не соскочили поношенные ботинки. Уголки ее губ, наклон шеи и завуалированный шепот медленно моргавших ресниц выражали обещание того, о чем не должна знать ни одна невинная мисс двадцати с чем-то лет.

Его кровь помчалась по венам совершенно нечестивым образом. Чего же она ждет от него? Что он овладеет ею прямо здесь, перед первым блюдом?

Сердце Ларкена сделало два глухих удара. Потому что он все понял.

Причину, по которой она надела это платье. Ее позднее появление. Мисс Талия Лэнгли избрала его своей целью. По каким-то причинам она преследует его, присматривается к нему, будет на нем…

Внезапно его мысли направились именно в эту сторону… это роскошное платье, бархатной лужицей собравшееся вокруг стройных лодыжек мисс Лэнгли, она в нагом великолепии тянется к нему, притягивает к себе и глубокий, опасный поцелуй заставляет их потерять…

– Кхм, – кашлянула мисс Лэнгли, ее брови изогнулись над сверкающими голубыми глазами.

Ларкен осмелился бросить на нее еще один взгляд и увидел, как она кивнула в сторону пустого стула рядом с ним.

Ее стула.

О да. Он же должен был выдвинуть его для нее. А не стоять на месте, вожделея невинную свояченицу хозяина дома.

Невинную? Едва ли. Соблазнительную? Абсолютно.

Сбитый с толку, Ларкен отодвинул ее стул, царапнув ножками по натертому полу с таким звуком, словно бритвой провели по ремню, и этот звук резанул по ушам и заставил всех присутствующих обратить на него внимание.

Барон даже не смел снова посмотреть в ее опасные голубые глаза, или в чьи-то другие глаза, которые, без сомнения, сейчас устремлены на него.

Только для того, чтобы посмотреть куда-то (а не на щедро выставленную напоказ грудь мисс Лэнгли) он наобум уставился на хозяина дома.

Холлиндрейк сидел со стиснутыми губами, приложив к ним салфетку, чтобы скрыть дрожащий подбородок.

Чертов ублюдок смеялся над ним!

Конечно, так и должно быть, потому что герцог точно так же счел прибытие Ларкена веселой шуткой. Да, он с радостью готов был помочь арестовать преступника, но, как и Ларкен, считал совершенно невероятным, что леди Филиппа или мисс Лэнгли освободили капитана Дэшуэлла из тюрьмы, не говоря уже о том, что привезли этого человека в Холлиндрейк-Хаус. И, несмотря на большие размеры дома, Холлиндрейк заверил Ларкена, что скрыть кого-то от слуг почти невозможно.

– Благодарю вас, мистер Райдер, – промурлыкала девушка. – Но теперь вам разрешается сесть, – подколола она, но, разумеется, вежливым тоном.

– Да, конечно, мисс Лэнгли, – сумел выговорить Ларкен, а затем споткнулся о ножку ее стула, когда обходил его, и почти наткнулся на герцогиню, возвращавшуюся на свое место.

Он ощутил внезапную тишину в комнате, когда все уставились на свои столовые приборы или на бокалы для вина, лишь бы не видеть очередного проявления его неуклюжих манер.

В самом деле, Ларкен, сказал он себе, тебе не нужно так убедительно разыгрывать деревенщину. Кроме того, ты здесь, чтобы разузнать, приложили ли мисс Лэнгли или леди Филиппа руку к освобождению Дэшуэлла.

А учитывая взгляды, которые она продолжала бросать в его направлении, мисс Лэнгли казалась такой… согласной… завести с ним дружбу, что, возможно, будет… хм, разумно, подыграть ей, завоевать ее доверие и выведать ее секреты.

Вроде того, как на ней держится это платье… прошептала беспутная часть его сознания.

О да, в этой маскировке такое поведение будет вполне характерно. Словно в какой-то дурной трехактовой пьесе из «Ковент-Гарден».

«Неуклюжий викарий и невинная дева».

Он еще раз посмотрел в ее направлении и вот опять, этот ее взгляд, который приводил его в полное замешательство. Нет, пусть это будет «Добродетельный викарий и роковая соблазнительница».

– Ну вот, теперь мы все здесь, – проговорила герцогиня с царственным спокойствием и безмятежной улыбкой, которой противоречил решительный блеск в глазах. – Мистер Райдер, вы окажете нам любезность, прочитав молитву, перед тем, как мы начнем?

Прочитать что? Ларкен вскинул на нее глаза. Без сомнения, он расслышал ее неправильно.

– Молитву перед едой? – с намеком повторила герцогиня.

– Да, о, да, молитву, – запинаясь, произнес Ларкен. – Да, конечно же. – Затем он задумался и попытался вспомнить, что нужно сказать, потому что прошло уже довольно много времени с тех пор, как он молился.

Потом, по какой-то причине, барон бросил взгляд налево, на мисс Лэнгли.

Вернее, на груди мисс Лэнгли, которые с этого угла выставлялись напоказ, словно пара голубок на блюде.

Господи, помоги мне…