Глава 5

Боже милостивый! Ларкен уходил от лучших агентов Наполеона. Проникал в тюрьму Аббайе, чтобы помочь попавшим в плен английским шпионам, а затем выбирался оттуда. Пересекал Пиренеи, и не один раз, а трижды, в одиночку и без помощи, чтобы донести данные, добытые английской разведкой во Франции, до Веллингтона, и, в конечном итоге, до Пимма в Уайтхолле.

А теперь его просят, во имя короля и страны, спасти безмозглого обезьяньего пинчера?

Почему же Пимм просто не оставил его в покое, не отправил на пенсию и не забыл про него, чтобы он мог проводить ночи, ковыляя по пустому дому, где только ночные кошмары составляли бы ему компанию?

Ларкен протянул руку и поймал ее за рукав, не давая ей последовать за собачкой в лабиринт.

– Мисс Лэнгли, я не…

Суровые слова замерли на губах, когда проклятая девчонка бросила на него точно такой же взгляд, каким одарила его за обедом. Тот взгляд, от которого его чувства рассыпались по траве, словно подхваченные внезапным штормом.

Одного взмаха этих ресниц, призывного блеска ее голубых глаз и изгиба губ оказалось достаточно, чтобы привести его в исступление.

Господи! Какое обещание скрывалось за этим взглядом. Понимала ли плутовка, что именно обещал ему этот взгляд?

Что он может обнять и поцеловать ее. Позволить своим рукам исследовать то, на что он пытался не смотреть весь вечер – ее божественные груди, которые платье выставляло напоказ без всякого приличия. Ларкен целовал и ласкал бы ее до тех пор, пока она не начала бы задыхаться и дрожать от того же острого, болезненного желания, которое ее взгляд пробудил в нем.

Ларкен закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он слишком долго не был в женской компании. Только и всего. Это не значит, что он никогда не имел дела с любовницами и полуночными приключениями, но, работая на Пимма, он никогда не задерживался достаточно долго, чтобы обнаружить нечто большее, чем страстная интерлюдия.

И все же… эта женщина – не жена посла и не любовница какого-нибудь немецкого принца, чьи секреты можно превратить в свой успех.

Мисс Лэнгли была (по крайней мере, в общем смысле) девственницей, а не той, с кем можно поразвлечься и бросить, когда придет время уезжать.

Тем не менее, эти мысли не помогали, и его кровь вскипала в жилах, когда она трепетала своими чертовыми ресницами в его сторону… И даже когда он крепко держал ее, мисс Лэнгли все равно вырывалась, демонстрируя пылкий нрав. На нем не было перчаток, а рукава ее платья едва прикрывали плечи, так что его голая рука касалась ее нежной кожи, и Ларкен ни в одной женщине не ощущал такого огня.

И этот огонь вливался в его кровь, дразнил его продолжить изучение остальных частей ее тела.

Ларкен сделал глубокий вдох. О чем он, черт побери, думает?

– Мистер Райдер, вы собираетесь помочь мне спасти Брута? – умоляюще произнесла девушка.

Помочь ей, вот это да! А кто тогда будет спасать его?

Но даже при этом, Ларкен осмелился еще раз посмотреть на мисс Лэнгли – только чтобы увидеть, как ее пушистые ресницы снова затрепетали, и он готов был поклясться, что она слегка расправила плечи. Похоже, он прославится как первый джентльмен в высшем свете, которого погубила простая дебютантка.

Ах, да. Это станет отличным дополнением к изорванной в клочья чести его семьи. Ларкен мог слышать слова, которые произнесет в свою защиту.

Она последовала за мной в сад, и я был сражен ее соблазнительным взглядом…

Ларкен вполне мог вообразить, что подобные невыразительные оправдания не спасут его от скандальных затруднений, наименьшим из которых станет встреча на рассвете с Холлиндрейком, его секундантами и парой пистолетов.

Из лабиринта снова раздался отчаянный лай, и не успел он оглянуться, как мисс Лэнгли обратилась в бегство. Она вырвалась из его хватки и бросилась в лабиринт, не обращая внимания на темноту и маловероятную возможность найти собачонку среди переплетений живых изгородей из боярышника, потому что из его комнаты на четвертом этаже открывался прекрасный вид, а схема лабиринта была простой и запоминающейся.

Во всяком случае, для него.

– Мисс Лэнгли, вернитесь сюда, – яростно выкрикнул он, но ответом на его приказ стало лишь шуршание ее туфелек, пока она все дальше и дальше углублялась в лабиринт, и ни слова подтверждения от самой леди.

Очевидно, мисс Лэнгли реагировала на приказы точно так же, как и ее собачка с обезьяньей мордой.

– Проклятие! – тихо выругался он.

Ларкен бросил взгляд на ту часть дома, которую изучал, ту часть, где он в этот самый момент должен был искать Дэшуэлла, чтобы утром сообщить Темплу о выполнении задания. Затем, если бы он поскакал достаточно быстро, то сумел бы вернуться в Лондон до того, как в «Брукс» будет накрыт полуночный ужин.

И все же…

Иди за ней, прошептал ветер. Она сможет помочь тебе.

Помочь мне? Поможет преодолеть последние два шага, которые отделяют меня от Бедлама, возразил он сам себе. Эта девица – просто наказание. И проблема Холлиндрейка. А не моя.

Разве что…

Что, если Темпл прав, и она приложила руку к освобождению Дэшуэлла? Ларкен покачал головой. Эта девушка – тараторящий, безголовый пример всего того, что ему не нравится в мисс из Мэйфера. Теория насчет того, что она смогла разработать побег Дэшуэлла – это просто безумие… совершенное безумие.

Такое же невероятное, как и то, что ты находишь ее в высшей степени головокружительной?

– Нет, не нахожу, – пробормотал он. Но это была ложь.

В какой-то момент она могла быть такой же глупой, как и мопс его тетушки Эдит, но в следующую секунду – что ж, в следующую секунду мисс Лэнгли демонстрировала такую остроту ума, что у Ларкена возникало впечатление, словно он соревнуется интеллектом с Пиммом.

Эта девица была загадкой.

И завораживающей при том.

Ларкен бросил взгляд на темный лабиринт и ощутил притягивающую силу, влекущую его к чему-то более значительному, чем любое из тех заданий, на которые он отправлялся.

Даже та миссия, цель которой – очистить имя его отца.

Едва ли важнее, чем это, поправил он себя. Ничто не сможет удержать его от этого. Ничто.

За исключением пары сияющих голубых глаз, полных озорства и страсти.

Ларкен покачал головой. Боже, вот что происходит, когда начинаешь шататься по загородным приемам в приличном обществе. Мужчина рискует стать таким же пустоголовым, как Темплтон или тот его нелепый дружок, Стьюи Ходжес.

Нет, ему нужно сделать только одно.

– Найти Дэшуэлла и убраться отсюда ко всем чертям, – пробормотал он себе, словно давая клятву.

В то время как он мог вернуться в дом и послать за мисс Лэнгли садовника, чего, по всей вероятности, ожидала бы от мистера Райдера герцогиня, но хозяин дома – совсем другое дело. Холлиндрейк будет ждать от него более решительных действий, потому что он точно знает, кто Ларкен такой.

И он будет ожидать, что Ларкен поступит благородным образом.

Ларкен стиснул зубы. Если бы это был кто-то другой, а не Холлиндрейк… потому что герцог являлся одним из немногих людей, кто не смотрел на него с подозрением и не избегал его компании. Опять же, герцог служил в армии под командованием Веллингтона и прошел, как догадывался Ларкен, через те же испытания, которые война оставляет на сердце и воспоминаниях человека.

Они могли никогда не заговорить об этом, но им и не нужно было. Каждый просто знал. И не стал ожидать бы от другого ничего меньшего, чем совершения правильного поступка. Благородного поступка.

Стряхнув раздражение, он шагнул в лабиринт и приступил к работе. Разве ему не удавалось лучше всего оставаться незамеченным и находить ничего не подозревающих людей, как он делал это в Мадриде или Марселе?

Да, и в этот раз ему не нужно никого убивать, хотя мисс Лэнгли определенно испытывала его терпение.

Сделав глубокий вдох, он отгородился от обычных вечерних звуков: жужжания насекомых, шепота легкого летнего ветерка, мычания коровы на дальнем лугу и лая Брута. Наконец Ларкен различил звук решительных шагов мисс Лэнгли и попытался определить, где именно она может быть, припоминая повороты и отклонения, которые запомнил ранее, глядя из окна своей спальни и пытаясь избежать появления за обедом.

Пока он шагал вперед, то мысленно составлял список. Сначала он найдет мисс Лэнгли (а ее собачка пусть убирается к дьяволу) и затащит ее обратно в дом. Там Ларкен передаст ее под защиту сестры и зятя и с извинениями покинет их. Наконец он найдет Дэшуэлла, даже если это займет у него всю ночь.

Затем, словно судьба приняла его сторону, он услышал, как девушка охнула, споткнулась и упала.

– Тьфу ты! – послышался ее раздраженный возглас, и он не смог удержаться и улыбнулся.

Это именно то, что ему было нужно, потому что, пока Ларкен слушал это, он увидел ее, вверх тормашками в траве, и безошибочно понял, в каком направлении ему следует идти – потому что мисс Лэнгли безостановочно бормотала жалобы.

Он петлял среди изгородей, следовал по тропинкам, как только мог, прислушиваясь к ее сетованиям и угрозам – к счастью, направленным в сторону Брута – каждое из них словно путь из хлебных крошек, до тех пор, пока не решил, что подобрался очень близко. – Мисс Лэнгли? – проговорил он настолько спокойно, насколько, по его мнению, мог это сделать викарий.

– Мистер Райдер! – сердито выдохнула она с другой стороны изгороди, пробираясь на цыпочках вдоль нее. – Замолчите же. Я пытаюсь найти Брута.

– Вам не мешало бы просто оставить его здесь на всю ночь…

– На всю ночь? Вы сошли с ума?

Ларкен поднял голову, посмотрел на луну наверху и покачал головой.

– Готов поспорить, к утру вы нашли бы раскаивающуюся и послушную собаку, с нетерпением ожидающую вас.

С другой стороны шипов послышалось обиженное фырканье, и мисс Лэнгли продолжила двигаться вдоль изгороди. Упрямая девчонка.

– Я хочу, чтобы вы помолчали, – прошептала она. – Думаю, что точно знаю, где он.