Глава 8

Отчего у Ларкена в голове вдруг появились такие мысли?

Ему всего лишь нужно было посмотреть на мисс Талию Лэнгли, чтобы узнать ответ. Его околдовала прямота этой плутовки и полное несоблюдение правил приличия.

И в то время, пока она трещала про посещение садов Версаля в компании отца и кого-то еще с невозможным именем «няня Джамилла», все, о чем он мог думать – это о губах Талли.

Ведь именно так ее сестра и Темпл называли ее, не так ли? Талли. Это прозвище подходило девушке, потому что намекало на располагающий к себе характер, на беспечные и почти неземные черты.

Даже ее губы изгибались с каким-то манящим видом, словно напрашиваясь на поцелуи.

Эти губы определенно умоляли его, что доказала прошлая ночь. Господи Боже, он повел себя как самый незрелый юнец, катаясь с ней по траве… и все же…

После того, как Ларкен провел большую часть этих десяти лет, скрываясь в тени разрываемой войной Европы, Талли оказалась путеводной звездой к тому, что он не вполне понимал, но теперь это наполнило его страстным желанием.

И тот взгляд, который мисс Лэнгли бросила на него с такой же легкостью, с какой можно бросить камень в пруд, заставил его сходить с ума от желания, как будто она околдовала его при помощи некой тайной, древней магии, которую невозможно развеять посредством разума или долга.

Может быть, в бальном зале она и выглядела неуклюжей, но Ларкен подозревал, что в спальне мисс Лэнгли будет двигаться так, словно танцует самый изысканный венский вальс.

В своих фантазиях он представил ее в том роскошном черном платье, ее босые ноги ступают по ковру в его комнате. Платье падает на пол и Талли присоединяется к нему в кровати, соединяется с ним…

Спокойно, приятель. Помни, что ты – викарий. Постарайся вести себя соответственно.

Ларкен подавил смешок. Вполне вероятно, что его переодевание в викария находилось на одном уровне с ее танцевальными навыками.

Идущая рядом мисс Лэнгли подняла голову и бросила на него взгляд.

– Простите. Вы что-то сказали? Боюсь, что я заболталась.

– Хм, нет, – проговорил он. – Просто наслаждаюсь покоем сельской местности. – Оба взглянули на луг, после того, как поднялись на пологий холм. Сейчас они стояли как раз на краю «дикой местности», перед тем, как перейти в регулярные сады, окружавшие величественный дом герцога.

Сельская местность расстилалась перед ними во всем своем пасторальном великолепии, по небу плыли пушистые облачка, в то время как зелень травы прерывалась только линиями изгородей и разбросанными там и сям соломенными крышами фермерских домов.

– Затишье перед штормом? – предположила Талли.

– Что-то вроде того. Я совсем забыл, как я люблю деревню.

– Вы произнесли это так, словно жили где-то далеко, – сказала она так небрежно, что это едва не лишило его осторожности.

– Я… я… – Затем Ларкен заглянул в ее обманчивые голубые глаза, увидел скрывавшийся там ум и сдержался.

Он едва не произнес в ответ «Я уезжал».

Осторожно, Ларкен, молча упрекнул он себя. Ты не настолько глуп. Мисс Лэнгли всего лишь девчонка и ей не больше… двадцати одного года? Вряд ли она сможет перехитрить тебя.

Он почти слышал, как голос Темпла заявляет: готов поспорить насчет этого?

У своих ног Ларкен заметил маленький пучок полевых цветов. Точно такие же росли на лугу возле дома тети Эдит, где он странствовал и блуждал после смерти отца.

Фиолетово-голубые лепестки напомнили ему о ее глазах, поэтому Ларкен присел и сорвал несколько цветков, а когда выпрямился, обнаружил, что Талли наблюдает за ним.

О, Боже. Что теперь он должен делать? Потому что никогда в своей жизни он не дарил цветы леди. Какой дьявол вообще толкнул его сорвать их?

Те слова, которые она произнесла раньше… Тоска, прозвучавшая в них, все еще отдавалась эхом в его сердце. «…Или я нашла бы пучок полевых цветов и провела бы день с акварельными красками, пытаясь запечатлеть их оттенки».

Ее нежная жалоба подтолкнула Ларкена совершить такой нелепый, импульсивный поступок. И не зная, что еще можно сделать, он резко, словно придурковатый юнец, вытянул руку в ее сторону.

Талли попыталась вдохнуть. И не потому, что почуяла запах его помады.

Цветы? Ее колени задрожали.

Она тут испробовала все, что только смогла придумать, чтобы вынудить мистера Райдера сделать ошибку, а сейчас он одолел ее этим простым жестом.

Полевые цветы… в его дрожащей руке.

Нет, ее шокирующие откровения о необычном воспитании, отказ от вступления в брак, и даже история о миссис Хатчинсон и мистере Маджетте не смогли нарушить спокойное выражение его лица.

И все же, теперь мистер Райдер предлагал ей цветы и, откровенно говоря, выглядел так, словно его вот-вот вывернет из-за этого наизнанку.

Что же он за человек?

Человек, который целуется как повеса, а теперь хочет очаровать тебя полевыми цветами…

Талли протянула руку, их пальцы переплелись, когда она забирала у него цветы. Она резко подняла взгляд вверх, потому что из-за его прикосновения, длившегося всего одно мгновение, лишь секунду, когда их руки сплелись, между ними промелькнула молниеносная вспышка желания.

– Благодарю вас, сэр, – сумела вымолвить она, жалея, что не смогла оказаться более красноречивой, сказать что-то… спросить его, ощутил ли он тоже это притяжение.

Их называют Succisa pratensis Moench¹⁰, – проговорил мистер Райдер.

– Неужели?

– Да. Они растут даже в… – запнувшись, он замолчал.

Неужели Талли показалось или он наклонился к ней? Она вгляделась в его глаза в поисках какого-то ключа или намека; глаза эти были такими непроницаемыми и темными, что она подумала, не была ли его мать испанской принцессой – или цыганской королевой.

Конечно же, этот вопрос не принадлежал к тем, что принято задавать джентльмену.

Но опять же, она заподозрила, что он – не совсем джентльмен.

– Растут где, мистер Райдер?

– Хм, мм, в Нортгемптоншире. Они растут и там тоже.

– Думаю, что они растут чуть ли не везде. Кажется, припоминаю, что видела их в Германии, когда была маленькой. Не помню, как они там назывались.

– Что ж, вы можете называть их «чертов корень», – добавил мистер Райдер. – Это более распространенное имя. – Он опустил взгляд на свои сапоги. – В свое время меня был наставник, увлекавшийся ботаникой.

Талли улыбнулась и наклонилась к нему чуть ближе.

– Мистер Райдер, вы просто кладезь противоречий.

– В самом деле? – Он поднял на нее взгляд.

– Да, так и есть, – проговорила девушка. – Вы цитируете Фордайса, и между тем вы… – целуетесь, как повеса, вот что ей захотелось сказать, но вместо этого она закончила словами: – обладаете натурой повесы.

Но мистер Райдер понял, что она имела в виду.

– Мисс Лэнгли, я протестую…

– Не стоит. Мне очень нравится эта часть вашего характера.

Он рассмеялся.

– Теперь вы поддразниваете меня.

– Нет, вовсе нет. Потому что вдобавок к этим качествам, я считаю, что у вас есть не только романтическая жилка… – Талли подняла вверх букет в качестве доказательства, – … но также и практическая. – Она опустила взгляд на цветы, которые держала в руках. – Succisa pratensis Moench, ну и ну.

– Послушайте…

– О, не трудитесь осыпать меня своими протестами. Я буду свято хранить ваши тайны. Но я должна сказать…

– Да?

– Вы приводите меня в недоумение.

Он кивнул, сложив руки за спиной.

– Тогда в этом отношении мы квиты.

– В самом деле? – Талли запрокинула голову так, как было нужно, надеясь, что натура повесы наведет его на мысль.

Поцелуй меня, пожалуйста, поцелуй меня снова, чтобы я узнала, была ли прошлая ночь по-настоящему реальной – или всего лишь сном.

Мистер Райдер пристально посмотрел на нее, и девушка готова была поклясться, что он услышал ее молчаливую мольбу.

– Ну да, конечно, – произнес он, наклоняясь вперед, – а затем снова зашагал, обойдя ее кругом и направившись дальше по тропинке через луг.

Талли едва не упала. Но как только она обрела равновесие, то отправилась за ним.

– Каким образом мы с вами квиты, мистер Райдер?

Он остановился, чтобы девушка догнала его.

– Потому что вы, мисс Лэнгли, без сомнения, самая ошеломляющая леди из всех, с которыми я встречался.

Споткнувшись, Талли остановилась перед ним, и он протянул руку, чтобы поддержать ее. Она вовсе не ощущала себя ошеломляющей. И не той чертовкой, которой была прошлой ночью в его объятиях. Но заглянув в его темные глаза, она догадалась, что имел в виду мистер Райдер – он тоже увидел в ней «натуру повесы».

– Благодарю вас, – ответила она.

Они оба рассмеялись, и он подал ей руку – на мгновение Талли заколебалась, а затем положила ладонь на его рукав и они продолжили путь вдоль изгороди, вверх по холму по направлению к дому.

Мистер Райдер, подумала она, бросив на него лукавый взгляд, мог быть вполне терпимым – с небольшой помощью.

Со всей определенностью ему требуется новый костюм. Нужно ли подстричь ему волосы? Девушка посмотрела еще раз. Нет. Ей скорее нравились его непокорные локоны. Когда от них не воняло… она чуть-чуть и очень незаметно вдохнула и была вознаграждена ароматом прогорклого жира и… что там еще? Она снова втянула носом воздух и сдалась.

Если бы только у него был камердинер.

Талли едва не зацепилась ногой за ногу. Вот оно. Камердинер! Так вышло, что у Фелисити как раз имелся лишний слуга по имени Клэйвер. Тот, которого Фелисити наняла, а герцог посчитал слишком надоедливым. Бедняга Клейвер, теперь ему некого было окружать чрезмерной заботой.

И Клэйвер никогда не позволил бы мистеру Райдеру спуститься вниз, благоухая так, словно он валялся в грязи со свиньями. Талли закусила губу, чтобы не улыбнуться, потому что ей в голову пришла еще одна мысль.

– Вам нужны очки для того, чтобы видеть?

– Прошу прощения? – прошептал он, отвлекаясь от фантазий, которым предавался до ее вмешательства.

– Ваши очки? Они вам необходимы?