Она ринулась на моего мечника, забыв про копьеносца, и я заставила того броситься вперёд. Он бы пронзил её.

— Нейтральные фейри, — я вспомнила фразу, которую как-то раз использовал Роан. — Это те, кого люди называют... канавными фейри?

Бранвен резко развернулась ко мне лицом, показав на меня своим кинжалом.

— Тебе нравится, когда тебя называют грязнокровкой или смейри?

— Прости, — я подошла к ней, примирительно поднимая руку. — Я просто пытаюсь сложить всё воедино.

— Они все называют нас канавными фейри, — прорычала она, повернувшись к зеркалу и свирепо атаковав копьеносца своими кинжалами. — Даже наши союзники. Мы не можем владеть землями, с нами обращаются как с низшими. Канавные фейри всегда там и останутся — в канаве. Когда знать смотрит на канавного фейри, они не видят того, кого можно по-настоящему узнать или полюбить. Они видят лишь...

Бранвен со всей силой ударила ножом по зеркалу, и то разбилось с громким треском, рассыпавшись по полу. Бранвен отпрыгнула назад, и я подхватила её, помогая устоять на ногах.

— Проклятье, — пробормотала она.

Мы посмотрели на бардак вокруг нас. Осколки разбитого зеркала усеивали пол.

— Давай уберём это, — мягко предложила я. Я явно вывела её из себя.

Мы молча собирали осколки в старую мусорную корзину, и я гадала, жалеет ли Бранвен о своей вспышке и обмолвке. Я была почти уверена в этом. Кого она любила, но не была любима им в ответ? Абеллио? Роан?

Пока мы наводили порядок в комнате, её дыхание оставалось затруднённым, хотя она уже не напрягалась физически. Я дала ей время успокоиться, ничего не говоря. Мы аккуратно собрали все осколки в мусорку, пока пол не стал почти чистым. Я подумала, не было ли у мятежников где-нибудь пылесоса. Большой кусок зеркала по-прежнему лежал на полу — высотой где-то метр восемьдесят, шириной метр.

Бранвен нагнулась и подобрала большой осколок размером с человеческое тело и приставила его к стене. Затем она подняла ещё один крупный обломок и прислонила к другой стене. Теперь зеркала отражали её с двух сторон.

— Ладно, — она подняла ножи. — Я хочу продолжить тренировку. Но без разговоров.

Я кивнула и нащупала отражения в зеркалах. Когда мой разум соединился с ними, я позволила своим мыслям блуждать, призывая фейри из своего прошлого. Фейри с раздвоенным языком, который напал на меня в Триновантуме; женщина с копытами, за которой мы со Скарлетт гнались в пожаре; фейри-воин с серебряной кожей, который находился в доме, где держали Скарлетт.

Бранвен резко поворачивалась и атаковала, уворачивалась и замахивалась, пока враги вокруг неё наносили удары, и их лица искажались злобными гримасами. Лишь её кряхтенье и тяжёлое дыхание нарушало тишину, пока она двигалась всё быстрее и быстрее; её тело превратилось в размытое пятно. Я уже едва могла следить за её атаками и позволила нападавшим погибнуть, заменив их новыми фейри. Истязательница из тюрьмы короля, фейри с огненными крыльями, который бомбил Лондон, плюющий кислотой фейри, напавший на меня в переулке.

Я начала потеть, позволяя Бранвен вонзать клинки в мои ужасные воспоминания, и её кинжал зарезал смотрителя тюрьмы. Лезвие вошло в горло Гренделя, его глаза выпучились. Череда быстрых атак прикончила банши, которая напала на Габриэля. Я уже не смотрела на Бранвен, моё лицо исказилось гримасой, пока я призывала фейри из своих кошмаров, ощущая горький привкус во рту и странный восторг от мести, разворачивавшейся перед моими глазами.

А потом воины исчезли из отражений, и вместо этого зеркала полыхнули одним образом — женщина с раскрытым от боли ртом, отсутствующими глазами и поднятыми руками, молящая о помощи. Моё сердце остановилось. Сиофра.

Я вскрикнула и разорвала связь со всеми зеркалами. Сиофра исчезла, обломки зеркал показывали лишь меня и Бранвен, в одиночестве стоявших в комнате.

Бранвен повернулась и странно посмотрела на меня.

— Что случилось?

Я покачала головой.

— Ничего. Мне просто надо отдохнуть.

Я не назвала ей настоящую причину, по которой моё сердце колотилось так бешено.

Я не вызывала образ Сиофры. Она просто появилась.