Я закатываю глаза, но мне все равно жаль Элли. Когда Терекс узнает, что она помогла мне — а он неизбежно узнает, — он будет вне себя.

Я пожимаю плечами. Цыпочки важнее члена.

— Невада!

Я пропустила окончание беседы, и Элли шипит на меня. Я подкрадываюсь ближе и приподнимаю бровь, глядя на выражение ее лица. Бледная, с широко раскрытыми глазами, она оглядывается по сторонам, словно ожидая, что ее вот-вот поймают.

— У тебя чертовски виноватый вид. Просто постой тут и понаблюдай. Хватит оглядываться. Притворись Вивиан и порассматривай свои ногти или займись чем-то в этом роде.

Она сердито смотрит на меня, но принимает мой совет. Я сдерживаю смех, когда она перед кради с оружием, начинает упорно изучать свои ногти.

Если кто-то заметит, что охранник ушел, ее плохая игра ненадолго их обманет.

Я смотрю в небо.

«Помоги мне, Джек. Это дерьмо будет намного проще провернуть, если ты будешь рядом со мной».

Я бросаюсь в кради, глаза расширяются, когда я смотрю на «лакомства», представленные передо мной. Они аккуратно разложены на полках, и мне бы очень хотелось провести здесь несколько часов, рассматривая средневековые мечи, ножи и другое оружие. Я иду глубже в палатку и сужаю глаза, когда нахожу ножи. Они варьируются от крошечных метательных ножей длиной с мой мизинец до огромных охотничьих ножей длиной с мою руку. Я хватаю парочку — один для ближнего боя, а другой для всего остального, с чем мне придется столкнуться в дикой природе.

Проходя мимо Элли, я толкаю ее локтем, и она смотрит на меня, покусывая нижнюю губу.

— Жаль, что не могу тебя обнять, — шепчет она, и я улыбаюсь ей.

— Мне тоже. Со мной все будет в порядке, обещаю.

Элли не указывает, что я не имею права обещать такое на этой планете, но она кивает.

— Будь осторожна.

— Буду. Я должна идти, пока никто не хватился. Не забудь захватить одежду и еду из кради Вивиан и спрятать их за загон мишуа на нашем месте.

Она снова кивает, ее глаза наполняются слезами, и мне хочется обнять ее, но никто не должен видеть, как мы прощаемся.

— Убирайся отсюда, пока охранник не вернулся, — говорю я, поворачиваясь и уходя.

Оружие. Есть.

Следующая часть — самая трудная часть моего плана и единственная часть, полностью вышедшая из-под моего контроля. Мне приходится полагаться на некоторую занозу в заднице, и весь мой план зависит от нее. Все, что я могу сделать, это надеяться, что, бесконечно обращая внимание Рации к другим мишуа всякий раз, когда те покидали загон, я ясно высказала свою точку зрения.

Она хочет свободы? Я девушка, которая даст ей свободу.

Я вхожу в загон мишуа, глядя на охраняющего его воина, который кивает мне.

— Ты опоздала.

— Я разговаривала с Терексом. Кстати, он хочет тебя видеть. — Я стараюсь говорить беззаботно, шагая к своей лопате.

— Он хочет видеть… меня?

Я ухмыляюсь. Этот парень вел себя со мной как придурок с самого моего приезда. Он, кажется, чувствует себя лично оскорбленным каждый раз, когда видит меня в штанах, и он ясно дал понять, что если бы это зависело от него, я была бы вынуждена надеть платье и выбрать себе пару.

В отличие от охранника у оружейного кради, у меня нет никаких угрызений совести по поводу того, сколько неприятностей он отгребет на свою голову за то, что покинет свой пост.

Я пожимаю плечами, как будто мне все равно.

— Ну, ты ведь Ларис, верно?

Краем глаза я смотрю на него, беря лопату и направляясь к горе какашек.

Он даже не оглядывается на меня. Он слишком занят, направляясь к тренировочной арене.

Идиот.

Я смотрю на мишуа, которая скалит на меня зубы, вероятно, учуяв мое беспокойство. Я заставляю себя сделать глубокий вдох и выдох.

— Вот в чем дело. Ты хочешь уйти, я хочу уйти. У тебя есть примерно десять секунд, чтобы решить, хочешь ли ты свободы. В противном случае, я возьму одного из других мишуа.

Она пристально смотрит на меня, и я пожимаю плечами, направляясь к стаду, которое сбилось в противоположной стороне загона. Конечно, я блефую. Никто из других мишуа не подпустит меня к себе.

Рация фыркает, и я прячу улыбку, когда она подходит ко мне сзади.

— Тогда никаких шуток, — говорю я. Я оглядываюсь, затем перелезаю через загон, хватаю сумки, которые Элли для меня спрятала, и забираюсь обратно, где Рация смотрит на меня своими красными глазами.

— Да, тебе придется вести меня и мои вещи. Знаю, по какой-то причине вы не любите женщин, но ты бы предпочла отправиться на короткую тренировочную прогулку с воином или же отправиться в приключение со мной?

Я позволяю ей подумать об этом, пока иду за седлом. На самом деле я никогда не седлала ни одного из этих зверей, но ручаюсь своей задницей, что смогу, так как внимательно наблюдала каждый раз, когда кто-то делал это в моем присутствии.

Я поворачиваюсь с седлом в руках, а мишуа ждет.

— Я принимаю это как знак того, что ты все еще в деле, — бормочу я.

Я подхожу ближе, готовая отпрыгнуть в сторону, если она решит убить меня, но она остается неподвижной, позволяя мне оседлать ее.

Я прикрепляю сумки к седлу, и мое дыхание учащается. У меня мало времени. Если меня поймают…

Я отгоняю эту мысль. Последнее, что мне сейчас нужно, это сделать эту мишуа еще более пугливой и капризной.

Я достаю из сумки плащ и натягиваю капюшон на голову. Затем я набираю пригоршню грязи и размазываю ее по коже Рации.

Она издает рычание, пытается меня боднуть, и мне чудом удается избежать этого

— Не будь идиоткой, — мои руки дрожат. — Смотри, тупица. Все остальные мишуа темно-зеленые. У тебя же по бокам есть светлые пятна. Наверное, поэтому Ракиз и выбрал тебя. Тщеславный идиот. Если мы не скроем их, часовые заметят, что ты — мишуа короля, и мы обе облажаемся.

Я снова подхожу к ней, но она отшатывается. Меня охватывает разочарование, и к моему шоку от безысходности на глаза почти наворачиваются слезы.

Это мой единственный шанс найти других женщин. Если меня поймают сейчас, Ракиз больше никогда не выпустит меня из поля зрения.

Я отворачиваюсь, пытаясь взять себя в руки. Затем отпрыгиваю назад, когда мишуа фыркает мне в ухо.

— Черт возьми, ты что, хочешь довести меня до сердечного приступа?

Она стоит так, словно ей все равно, и смотрит на меня так, словно не понимает, чем я расстроена. Я замираю, когда она медленно движется ко мне, просовывая голову под мою руку, в которой я все еще держу ком грязи.

— Ты уверена? Потому что у меня нет времени на истерики. Боднешь меня еще раз, и я возьму кого-то из других мишуа.

Это пустая угроза, и я подозреваю, что она знает это, но я вздыхаю, медленно поднимая руку к лимонно-зеленой чешуе на ее боку.

— Они прекрасны, — бормочу я. — Жаль их прикрывать.

Она вскидывает голову, и я почти уверена, что она самодовольно красуется. Я смеюсь, а потом принимаюсь за дело, обхожу ее и намазываю грязь с другой стороны, пока все чешуйки светлого цвета не оказываются скрыты.

Сейчас или никогда.

Я хочу подвести ее к забору и использовать его как подпорку, но если я не смогу забраться на нее сейчас, то не смогу сделать это в дикой природе.

Я не грациозна, но мне удается вскарабкаться на спину мишуа, мои мышцы напрягаются. Рация стоит неподвижно, хотя ее мышцы напряжены сильнее, чем когда-либо видела. Я поправляю плащ так, чтобы он полностью закрывал меня, проверяя, чтобы волосы не выбивались из-под него.

— Ладно, давай убираться отсюда.

Пока с этим планом побега большинство шансов против меня, но есть то, что может сыграть мне на руку. Во-первых, никто не ожидает, что я уеду отсюда на мишуа. В конце концов, звери часто бросают вызов даже самым опытным воинам.

Я отталкиваю эту мысль. Если я буду думать о том, как я могу умереть где-нибудь в канаве, то мне проще свернуться калачиком в мехах Ракиза и никогда больше не покидать его хижины.

Моя грудь болит при мысли о короле племени. Мой опыт пребывания с ним научил меня тому, что под маской высокомерия и своеволия Ракиз всего лишь мужчина. Мужчина, который потеряет голову, когда увидит, что меня нет.

Эта мысль подстегивает меня похлеще, чем мысль о возвращении охранника, и я коленями сжимаю бока мишуа. Когда я сидела на спине Лии по дороге в лагерь в тот первый день, я совершенно не контролировала, куда она идет. Асроз привязал ее к своей мишуа, а мне оставалось только сидеть и думать, как найти других женщин.

Теперь мне нужно самой управлять ею.

Это мало чем отличается от верховой езды, за исключением того, что лошадь вряд ли сбросит вас и забодает огромными рогами, если почувствует, что вы проявили неуважение.

— Ну же, Рация. Нам нужно выбраться отсюда, пока не вернулся охранник.

Она либо понимает, либо чувствует мою спешность, потому ускоряется. Я стискиваю зубы, крепко держась. Не уверена, за что браксийцы выбрали мишуа для укрощения и верховой езды — из-за их бесстрашия в бою или потому, что они единственный вариант на этой планете. Но они точно не выбирали их для легкой поездки.

Я вся покрываюсь потом под плащом, когда мы покидаем лагерь, проходя мимо группы часовых. Они заняты тем, что подтрунивают друг над другом, рассказывая о своей последней битве с вуальди.

Я хмурюсь. Ракиз должен сказать мне спасибо. По крайней мере, я обнаружила многочисленные дыры и недостатки в его безопасности. Если кто-то столь известный и отличающийся внешностью, как я, может выбраться, то мало ли кто еще может найти способ проникнуть внутрь?

Меня передергивает от этой мысли, но обращаю свое внимание на горизонт, поглаживая карту, спрятанную под плащом. Я поеду на запад, пока не окажусь достаточно далеко от лагеря, чтобы остановиться и свериться с картой, а затем при необходимости скорректирую маршрут.

— Держитесь, девчонки. Я иду за вами.