– Что ты сделал?

– Я позвонил Бабб и рассказал, что влюблен в женщину по имени Дженна Петерсон. Я купил кольцо, вернулся в квартиру твоей матери и сделал ей предложение.

Видимо мама спросила: «Когда?», и папа ответил: «Когда ты захочешь». Поэтому он поженились в здании суда на следующее же утро, еще одна деталь, которой я никогда не слышал. Я видел бесчисленное количество снимков с их официальной свадьбы: подписание Кетубы^[15], мама, скрытая от глаз под вуалью, дожидается прохода к алтарю, папа, разбивающий стакан под Хупой^[16], ряд фотографий почетных друзей и родственников семьи, дающих Шева Брахот – семь благословлений, мои родители, поднятые на деревянных стульях, пока их друзья танцуют вокруг. Их свадебные снимки развешены в коридоре наверху.

Я понятия не имел, что они законно поженились практически за год до этого.

– Бабб знает, что вы уже были женаты?

– Нет.

– Ты испытывал чувство вины?

Папа улыбается мне.

– Ни секунды. Твоя мама – мое солнце. Мой мир согревается только, когда она в нем.

– Не могу представить, какого это было для тебя, – я опускаю взгляд на свои руки. – Я не знаю, как держаться на расстоянии от Себастиана, и вообще, смогу ли я, – мне нужно спросить, так же сильно, как и страшусь ответа. – Ты рассказал ей, что застукал нас с Себастианом?

– Рассказал.

– Она разозлилась?

– Она не была удивлена, но согласилась с тем, что я тебе сказал, – он склоняется ближе, целуя меня в лоб. – Что Дженна уяснила вместе со мной, что у нее всегда есть права, даже когда ей кажется, что я ее не понимаю. Ты не беспомощный. Но тебе нужно четко понимать то, кто ты есть и что терпеть не готов, – он протягивает палец под мой подбородок, поднимая мое лицо к нему. – Ты хочешь быть тайной? Возможно, ты уже тайна. Но это твоя жизнь, она раскинулась перед тобой, и ты единственный человек, кто может сделать ее такой, какой захочет.

Себастиан пишет мне перед сном каждую ночь и в первую очередь по утрам. Иногда это простое «привет».

Иногда сообщения длиннее, но редко. Например, в среду, после ужина у него дома он отправляет мне простое: «Я рад, что мы прояснили ситуацию».

Я воспринимаю это, как «мы определенно вместе».

Я так же воспринимаю это, как «мы определенно секрет».

Следовательно… мы слегка бездомные. Мой дом теперь вне обсуждения. Его дом – определенно вне обсуждения. Мы можем тусоваться в моей машине, но это будет не только подозрительно, но и опасно, как будто мы внутри аквариума с ощущением приватной обстановки, но без настоящих стен.

Поэтому – начиная с выходных после того, как отец ворвался в мою комнату – не меньше двух раз в неделю мы ходим в пешие походы. И не только потому, что так мы можем сбежать от посторонних глаз в то время года, когда никто не ходит в горы, но – по крайней мере, для меня – это помогает сжечь лишнюю энергию, которая, кажется, кружит вокруг. Иногда чертовски холодно, но оно того стоит.

То, что мы сделали за две недели, после того как он прошептал «мой парень»:

– Отметили наши недельную и двухнедельную годовщины самым слащавым из возможных способов – капкейками и самодельными открытками.

– Обменивались понимающими взглядами каждый совместный Семинар.

– Передавали записки так неприметно, как могли – чаще всего под видом передачи ему «моей книги» для чтения и возвращения ее обратно. (Примечание: книга просто вылетает из меня, но все равно не та, которую я должен сдать. И мысли об этом скручивают меня в панике. Но, двигаемся дальше)

– Перечитывали записки, пока они практически не разваливались на части.

– Творчески подходили к использованию смайликов в сообщениях. 

То, чего мы не делали, с тех пор как он прошептал «мой парень» в поцелуй:

– Не целовались. 

Я понимаю, что сложно для нас обоих иметь возможность находиться рядом без ощущения близости, но все остальное прекрасно, и я не позволю отсутствию возможности потискаться стянуть меня с небес на землю.

Отэм берет листы из стопки раздаточного материала, которая ходит по кругу класса, и бросает кучу на мой стол. Себастиан стоит в начале класса, склонившись над блокнотом с Клайвом и Буррито– Дейвом. И не имеет значения, что Клайв встречается с Камилой Харт, а Буррито– Дейв встречается с половиной одиннадцатого класса. Ревность остро колет между моих ребер.

И как будто он чувствует мой прожигающий взгляд, Себастиан поднимает взгляд и быстро отводит его, краснея.

– Как считаешь…? – начинает Отэм, а затем качает головой. – Забей.

– Считаю что?

Она наклоняется вперед и шепчет:

– Как считаешь, ты ему нравишься? Себастиану?

Мое сердце пропускает удар на ее вопрос, и я заставляю себя вернуть внимание на ноутбук перед собой, печатая снова и снова одно и то же слово:

Четверг.

Четверг.

Четверг.

Четверг.

До четверга три дня, столько же до нашего пешего похода.

– Откуда мне знать? – спрашиваю я. Небрежно. Равнодушно.

Может, мне стоит пригласить на выпускной Сашу?

Фуджита ходит кругами, проверяя наш прогресс в количестве слов, художественные образы, развитие сюжета, продвижение работы. Сегодня 10 марта, и у нас уже должно быть написано двадцать тысяч слов, как выбрали наши приятели– критики. У меня больше сорока тысяч слов, но они все об одном – и я не могу сдать это.

Отэм не захотела со мной работать – для всех это удивительно, кроме меня – поэтому мне не хватило партнера, и я собираюсь оставаться в таком положении как можно дольше. Хотя мне следует быть осторожнее. Не смотря на посылы хиппового, неряшливого– писателя, Фуджита превосходен в деталях.

– Таннер, – обращается он, подходя ко мне из– за спины так незаметно, что я подпрыгиваю, захлопывая свой ноутбук. Рассмеявшись, он склоняется ближе и театрально шепчет. – В каком жанре ты пишешь свой роман, дружок?

Была б моя воля, то он из подросткового превратился бы в порнографический, но я точно уверен, что этого не будет. См. также: тайные, бездомные отношения.

См. также: стоит начать новую книгу как можно скорее.

– Современном, – отвечаю я, прибавляя на случай, если он заметил мои строчки с «Четвергом». – Я просто немного застрял сегодня.

– У всех нас бывают дни, когда слова льются, и когда – нет, – говорит он достаточно громко на пользу всему классу, а затем наклоняется снова. – Иными словами, ты на верном пути?

– На удивление, – отвечаю я. – Да.

В зависимости от того, как на это посмотреть.

– Хорошо, – присев на корточки, Фуджита опускается на один уровень глаз со мной. – Так, похоже, у всех есть пара для критики. Поскольку ты на верном пути, но застрял сегодня, я собираюсь попросить Себастиана оставить по тебе отзыв, – мой пульс сбивается. – Я знаю, что он разговаривал немного с тобой о твоей задумке, но все равно на занятии нечетное количество учеников, значит это самый простой способ, – он хлопает меня по колену. – Подходит тебе?

Я ухмыляюсь.

– Подходит.

– Что?

Мы с Фуджитой поднимаем глаза, когда Себастиан материализуется рядом с нами.

– Я просто сообщил Таннеру, что ты его напарник– критик на сегодня.

Себастиан улыбается своей легкой, уверенной улыбкой. Но его глаза мечутся по мне.

– Круто, – пара идеальных, темных бровей приподнимается. – Что означает, что ты должен показать мне, что у тебя на сегодня есть.

Я поднимаю бровь в ответ.

– Это довольно откровенно.

– Ничего, – легкомысленно произносит он. – Я помогу тебе придать этому форму.

Отэм прочищает горло.

Фуджита хлопает нас обоих по спине.

– Замечательно! Вперед!

Себастиан опускает папку на мой стол.