Глава 2

Кимберли

Я спускаю свой обед в унитаз, булькающий звук эхом разносится вокруг, как ужасная симфония.

Знаете, какой искаженный звук издают некоторые скрипки?

Да, я тоже. Папа и мама увлекаются классической музыкой — они познакомились на концерте. Потрясающе. Я предпочитаю панк и альтернативный рок. Большое спасибо.

В любом случае, я заполняю свой разум моими любимыми песнями вместо звука. Вы никогда не привыкнете к этому, ни к тому, что вы засовываете палец в горло, ни к тому, что вас рвет; это всегда отвратительно. Каждый раз, когда я это делаю, я чувствую, словно пауки ползают по моей коже своими волосатыми лапами, оставляя за собой следы мусора.

Как только мой желудок издает глухой звук, возвещающий, что ничего не осталось, я покидаю туалет. Здесь никого, как и не должно быть.

Я делаю это только прямо перед уроком после того, как удостоверюсь, что все уже в классе. Вот почему я иногда опаздываю, а потом притворяюсь, что все из-за головной боли.

Быть невидимкой легко, но быть полностью несуществующей немного сложно. Если бы я была призраком, мне не пришлось бы проходить через эти неприятности каждый день.

Ну, знаете, ту часть, убеждаясь, что никто не находится в общественном женском туалете. Если кто-то рядом, я просто блюю в саду за школой в мусорное ведро и возвращаюсь сюда только для того, чтобы почистить зубы.

Как только я заканчиваю, я смотрю на свое отражение в зеркале.

Это лицо тоже кошмар.

На самом деле, это самый страшный кошмар. Эти щеки, которые, как я думала, больше не будут жалкими, грудь, кажущая слишком маленькой на фоне блузки. Обвисшие руки в изобилии покрыты растяжками. Они повсюду — я имею в виду растяжки — на нижней стороне моих рук, на животе и на бедрах.

Везде.

Я ненавижу их и ненавижу это чертово тело. Я ненавижу себя в этом. Хотела бы я, чтобы был способ взорвать его изнутри, кроме, как блевать на обед.

Мысль нападает на мое подсознание.

Я хочу ударить кулаком по этому зеркалу, разбить его на куски, затем взять осколок стекла и..

Нет.

Нет, нет!

Я отчаянно качаю головой и хлопаю себя по обеим щекам, сопротивляясь желанию прикоснуться к запястью.

Ради Кира, ты здесь ради Кира.

Мои шаги тверды и решительны, когда я выхожу из туалета и закрываю рюкзак.

Я опаздываю на свой урок. Или, скорее, я опоздаю примерно через минуту.

Это обратная сторона пребывания в комнате для девочек после того, как все уже в классе.

Я бегу по коридору, когда чья-то рука хватает меня за плечо. На секунду я замираю, думая, что Ксандер вернулся ради мести.

Он игнорирует меня с самого утра, но я больше, чем кто-либо другой, знаю, что, если Ксандер Найт игнорирует, это катастрофа, замаскированная под благословение.

Я выдыхаю, понимая, что это не он. Он не пахнет так сильно и не ощущается таким твердым — не то, чтобы я знаю, каким он ощущается.

И да, я знаю, как пахнет Ксандер. Это только благодаря моей способности подключаться к своему окружению, не забыли?

— Тоже опаздываешь, Кимми?

Я улыбаюсь Ронану, моей первой настоящей улыбкой с той, которую я подарила Киру этим утром.

Ронан Астор, также один из всадников и, возможно, самый близкий мне человек в этой школе — кроме Эльзы.

Он обладает мальчишеским очарованием, его каштановые волосы слегка вьются, а его глубокие, насыщенные карие глаза намекают на начинающего плейбоя. Вычеркните это, он уже плейбой. Ох, и он, оказывается, настоящий аристократ. Его гордый нос явное тому доказательство.

Не думаю, что он это замечает, но его нос кричит о благородстве с другого континента.

— Говори за себя. — я тыкаю его в бок. — Ты не пришел утром.

— Я был... на важной встрече.

— Хочешь сказать, что проспал из-за вчерашней вечеринки?

— Эй! Вечеринки это важные встречи, Кимми. Я собираюсь научить тебя этому... среди прочего. — он ухмыляется. — Дождись и увидишь.

— Нет, спасибо.

— Да, и пока не благодари меня. — он шевелит бровями. — У меня есть предложения по оплате на потом.

— Почему я чувствую, что мне это не понравится?

— Поверь мне, тебе понравится.

Он прижимает меня ближе к себе, когда мы идем в класс.

Никто из учеников не осмеливается ничего сказать мне в присутствии Ронана. Может, он и не такой задумчивый, как Эйден и Коул, или чертов фанат популярности, как Ксандер, но у Ронана тоже есть свой трон в КЭШ.

Его корона просто немного более доступна, даже осязаема.

Он принц, и к тому же довольно обаятельный.

Я до сих пор не могу поверить, как он подошёл ко мне первым и решил, что мы станем друзьями только потому, что он увидел меня на одной из игр Элиты. Ох, и он объявил, что я приглашена на все его вечеринки. Они легендарные и имеют ограниченный доступ, поэтому сначала я подумала, что, возможно, это был еще один тщательно продуманный план Ксандера, чтобы поиметь меня.

Однако прошли месяцы, а Ронан остается скалой, на которую я могу опереться. Если это окажется больной игрой, я могу никогда из нее не вернуться. Мне на самом деле очень нравится Ронан. Он общительный и забавный, и всегда отгоняет все нежелательное внимание.

А иногда даже туман.

Он подробно рассказывает о травке, которую он купил вчера, когда мы входим в класс.

— Говорю тебе, Кимми. — он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо, заставляя остановиться у первой парты. — Это дерьмо облако девятого уровня. Хочешь попробовать?

Мои глаза расширяются.

— Мы в школе.

— Снимите номер, — говорит кто-то из класса.

Вот тогда я понимаю, в каком положении мы находимся. Ронан обнимает меня за плечи, а я полностью приклеена к нему, когда его губы парят у моего уха. Со стороны это кажется слишком интимным.

Но так как я привыкла к этому от Ронана, я больше не думаю об этом.

— Это отличная идея. — Ронан щелкает пальцами в направлении голоса.

Сильвер. Конечно, она бы так и сказала.

Не могу поверить, что когда-то мы были близки. Теперь она экзотическая богиня, красивая до боли, с модельным телом и ядовитым ртом, и также ученица высшего класса. Обычная стерва.

Которая когда-то была моей подругой. Которая обнимала меня, когда умерла бабушка, и подарила мне одну из своих любимых кукол Барби.

То время моей жизни было таким наполненным, а потом, в одно мгновение, оно опустело.

— Пойдем снимем номер, Кимми. — Ронан озорно улыбается мне.

Я в шутку ударяю его в бок.

Но не могу не задаваться вопросом, какими были бы мои отношения с ним, если бы я знала его так же долго, как знаю других.

Ронан присоединился к четырем всадникам только в нашей предыдущей школе. Возможно, он тоже отдалился бы, если бы знал меня с детства.

— Всем занять свои места.

Голос миссис Стоун раздается позади, и я отталкиваюсь от Ронана, чтобы сесть в начале класса. Обычно Эльза или один из ее приемных братьев и сестер здесь со мной, но сейчас только я. Ронана не в счёт, так как он предпочитает сидеть сзади и спокойно спать.

Когда я устраиваюсь, мое периферийное зрение улавливает какое-то движение.

Ксандер.

Он сидит у окна, перед Коулом, который что-то говорит ему на ухо, сжимая в руке книгу.

Он, кажется, не слушает, так как все его внимание сосредоточено на мне. Но оно пустое, словно он не смотрит на меня.

Но он смотрит.

Я чувствую его взгляд, но не на своей коже или лице, а глубоко в душе. Он вторгается в меня и касается тех мест, к которым ему не следует прикасаться.

Я поворачиваюсь, борясь со своими разгоряченными щеками. Только какого черта я должна находиться в одном классе с четырьмя всадниками во время моего последнего года в школе?

Я почти выживала, не видя лица Ксандера на каждом чертовом уроке.

Миссис Стоун говорит о тесте, но я ни за что на свете не могу сосредоточиться на ее словах. Мой разум продолжает метаться к задним партам, где я чувствую, что кто-то наблюдает за мной.

Мой затылок покалывает от нежелательного внимания, и я ерзаю на стуле, будто это избавит меня от дискомфорта.

Что-то ударяется об мою руку, прежде чем скомканный листок бумаги падает рядом. Позволяя волосам прикрыть глаза, я оглядываюсь назад, встречаясь с улыбкой Ронана.

Он сидит рядом с Ксандером, где тот мертвой хваткой сжимает карандаш. Ронан вытягивает перед собой обе ноги, вертя черную ручку между указательным и средним пальцами. Он указывает на бумагу бровями.

Я бросаю мимолетный взгляд на Ксандера, но он сосредоточен на миссис Стоун. Выражение его лица нейтральное, но плечи напряжены. Какого черта он так напряжен?

Подняв бумагу, я осторожно разворачиваю ее. Это каракули, написанные грязным почерком Ронана, с смайликом вверху.

«Покажи миру средний палец с улыбкой.»

Я смотрю на него в ответ, и он подмигивает. Мои губы инстинктивно изгибаются в улыбке.

Суровый взгляд Ксандера скользит с Ронана на меня, а затем остается.

На мне.

Он не колеблется, и не пытается отвести взгляд. Он пытается запугать меня, чтобы я перестала смотреть ему в глаза и съежилась, как я делаю каждый раз, когда он оказывается рядом.

Если бы взгляды могли разрезать на куски, Ксандер обладал бы самым острым лезвием.

Но он кое-что забывает. Его война меня больше не пугает. Она не может стать ещё хуже, чем туман, или разочарованный взгляд Кира, или страх в его маленьких глазах, когда он думал, что я оставляю его.

Поэтому я продолжаю улыбаться. Ронану, а не Ксандеру.

Я отталкиваю тех, кто медленно ломал меня, кто превратил меня в эту жалкую оболочку.

Тех, кому доставляло удовольствие разжигать мой переломный момент и смотреть, как я падаю.

Тех, кто бросил меня под автобус вместо того, чтобы увести в безопасное место.

Тех, кто питал туман и позволял ему править моей жизнью.

Я следую совету Ронана и показываю миру средний палец.