— Бл*дь, Кеннеди, ты хранила этот секрет всю свою жизнь? — Реми поднял руку, и его костяшки бережно прижались к её щеке, ловя падающую слезу.

— Мой дед не хотел, чтобы пострадало имя семьи. — Как будто это имело значение. Почему внешний вид имел значение? Её деда давно нет. Предан земле. Больше не надо продолжать лгать, что семья Кларк так идеальна.

Но нет, она до сих пор этим занимается. Некоторые привычки трудно преодолеть.

— Ты уверена, что твой отец устроил пожар?

— Так мне сказал Кайл.

Губы Реми сжались в тонкую линию.

— Мой отец очень ценил контроль над всем остальным. Он хотел контролировать свою жену. Хотел контролировать своего сына. Ему нужна была полная власть, и он никому не позволял покидать его.

Брови Реми сошлись на переносице.

— Ты сказала, что он бил твоего брата. Он и тебя бил, Кеннеди?

— Нет, — она вздохнула. — Он всегда говорил… говорил, что Кайл сломан. Извращён. И он должен исправить его. Должен сделать его сильнее. — Но её брат не был сломлен. — Кайл всегда был маленьким, когда мы росли. Тихим. Мой отец не хотел этого. Он хотел сына, который был бы сильным и крепким. Он хотел сделать из Кайла бойца. Он хотел, чтобы Кайл… — её слова сошли на нет.

«Стал таким как он».

И её самый страшный кошмар… ужас, терзающий по ночам состоял в беспокойстве, что, возможно, Кайл стал таким же, как отец.

Огонь треснул за ней.

— Что произошло с Кайлом после похорон твоих родителей?

— Если ты заглянешь в его прошлое, то обнаружишь след, который говорит, что он уехал в школу-интернат в Европе. Что его отправили туда на год.

Ещё одна история. Другая ложь. Иногда она чувствовала, что ложь топит её.

— А куда на самом деле он поехал? — тихо спросил Реми.

— Уехал в Европу, — пауза. — В психиатрическую лечебницу. Видишь ли, Кайлу снились кошмары. Он просыпался и кричал.

Даже больше, Боже, осмелится ли она рассказать ему?

Ещё одна слеза скатилась по её щеке.

— Расскажи мне всё. Я не смогу помочь тебе, если не узнаю.

— Однажды ночью я проснулась, а Кайл находился у подножия моей кровати. В руке у него был нож.

Она увидела, как глаза Реми изменились. Они больше не горели от ярости. Они стали ледяными. Безэмоциональными. Напряженными.

— Нет! — Кеннеди рванула вперёд и крепко схватила Реми за руки. — Он не причинил мне вреда!

— У него был нож…

— Кайл был там, чтобы защитить меня. Он сказал, что монстры вернутся, и он должен находиться там, чтобы остановить их.

Но выражение глаз Реми не изменилось.

— Кайл пришёл не за тем, чтобы убить меня, — её дыхание замерло в лёгких. — Он находился там… думаю, он бы убил любого, кто бы пришёл за мной. — Любого, кто был бы слишком близок. — Наш дед сказал, что Кайл слишком сильно привязался ко мне. Что он зациклился. Что ему нужна помощь. И он отослал Кайла. Я умоляла его не делать этого. — Ей был нужен брат. Он был другой её частью. — Но однажды я проснулась, а Кайл исчез. — Прошёл год, прежде чем она снова увидела его. — Когда он, наконец, вернулся, больше не было кошмаров. Он больше не заходил в мою комнату в таком виде. Мы не говорили о наших родителях. Мы вообще не говорили о прошлом. Мы… мы начали жить ложью, которую создал наш дед.

Жить так, пока она практически сама в неё не поверила.

«Идеальная ложь — идеальная семья».

Огонь был тёплым у неё за спиной.

А взгляд Реми был слишком холодным.

— Пожалуйста, Реми, скажи что-нибудь.

Он наклонился и потянулся к ней…

Реми притянул её к себе в крепкие объятья, которые прогнали весь холод из её тела.

— Мне жаль, что ты прошла через этот ад.

Она зажмурилась, чтобы остановить поток слёз.

— Мне жаль, что ты была одна. Мне жаль, что ты испытала так много боли.

Кеннеди обняла Реми. И не просто обняла, а вцепилась в него отчаянной хваткой. Он был тёплым, сильным и таким крепким. Не сон. Не какая-то отчаянная надежда. Она только что поделилась своими самыми тёмными секретами с Реми, а он не отвернулся от неё от отвращения. Он обнял её. Заставил почувствовать себя в безопасности. Защищённой.

В этот раз она была не одна. В этот раз у неё был он.

Его губы прижались к её виску.

— Я позабочусь о тебе, Кеннеди.

Боже, она хотела в это поверить.

— Это не он, — прошептала она. — Пожалуйста, пусть это будет не Кайл. — Её страх… тот что терроризировал её. Каждую минуту. Её вера в брата… это была ложь. Потому что она не верила на 100% в его невиновность. С такими уликами, как она могла?

Её страх…

«Не будь им. Не позволяй моему брату стать монстром».

Реми поднял голову. Она смотрела на него. Она раскрыла ему все свои секреты. Всю тщательную выдуманную ложь, которую создала семья Кларк. Одну за другой, пока все секреты не воспламенились.

Кеннеди чувствовала опустошение, когда смотрела в глаза Реми. Её сердце давным-давно было разбито. В тот же день, когда сломались её ребра, и она упала с лестницы, падая, переворачиваясь… переворачиваясь, пока её брат кричал ей. Она приземлилась у подножия лестницы и совсем не могла двигаться.

Её мать поспешила к ней.

«Моя бедная сломанная кукла…»

Боль поглотила её. Она провела слишком много лет со своим вечным спутником — страданием. Она хотела большего. Нуждалась в большем.

— Тебе нужно немного поспать, — настоятельно порекомендовал Реми. — Отдохнуть. Займи мою спальню. Знай — ты в безопасности. Здесь с тобой ничего плохого не случится.

Плохие вещи могут произойти где угодно.

— Я не хочу спать.

Она хотела забвения. Она хотела сбежать боли, страха и всего остального. Её рука прижалась к его груди.

— Я не прошу о завтрашнем дне. Я не хочу каких-то вечных обязательств.

Его выражение лица стало таким твёрдым и непоколебимым.

— Сегодня, — прошептала она. — Сегодня я хочу провести с тобой.

Он отвёл от неё взгляд.

— Тебе пора спать, Кеннеди.

О, Боже. О чём она только думала? Он только что узнал, что вся её жизнь — абсолютная катастрофа. Как будто парень захотел бы прыгнуть с ней в ближайшую кровать после всего, что она только что на него вывалила. Вечно она выбирает самое подходящее время.

Её боль лишь усилилась.

Она опустила руку. Её голова повисла, потому что она не могла больше смотреть ему в глаза.

— Я пытаюсь дать тебе шанс, — прорычал он. — Мой самоконтроль катится к чёрту, когда дело касается тебя. Всё, чего я хочу, — убрать тебя подальше от любого вреда, который может снова причинить тебе боль.

Голова Кеннеди дернулась вверх.

Выражение его глаз больше не было холодным. Жар вспыхивал в темноте его взгляда.

— Я хочу тебя. Не заблуждайся на этот счет. Я хочу тебя голой. Хочу под собой. Сверху. В любой позе, в которой смогу взять тебя. Хочу, чтобы ты кричала от удовольствия. Потому что я не хочу, чтобы ты когда-нибудь ещё чувствовала боль, — он рвано выдохнул. — Я хочу тебя, и, если ты не отправишься в эту спальню, если ты не уйдешь от меня, я не смогу перестать прикасаться к тебе.

— Я хочу тебя, — «хочу ощутить его руки на себе. Хочу всё, что он может мне дать».

— Ты не хочешь завтра, — его взгляд обжёг её. — Но, Кеннеди, не думаю, что смогу взять тебя один раз и отпустить. — Его слова были произнесены опасным рычащим предупреждением. — Думаю, как только получу тебя, я лишь захочу большего.

— Реми…

— Не пожалев об этом, — то, что возможно было вспышкой мучения, появилось в его глазах. — Не жалей, что отдала себя мне.

— Я знаю, чего хочу, — никаких сожалений. Просто нужда. — И это — ты.

— Иди в спальню. Ты бежишь от боли и адреналина. Ты…

— Я хочу тебя, — снова произнесла она. И ей не было стыдно, она не чувствовала страха или чего-то ещё. Не в тот момент. Она видела его потребность. Практически ощущала её в воздухе вокруг себя. — Придёт завтра. Всегда так происходит. И мы разберемся с этим, хорошо? Может быть, секс будет худшим в нашей жизни, и никто из нас не захочет повторения.

— Не думаю, что так произойдет.

Так же, как и она.

— Есть только один способ выяснить это, — прошептала Кеннеди.

Его рука поднялась, обернулась вокруг её плеча.

Она не собиралась сбегать. Она хотела чего-то хорошего, чёрт возьми. В мире, где всё катилось в ад — она собиралась взять что-то для себя.

— Я пытался. Запомни это, хорошо? — хрипло произнёс он.

— Я хочу вспомнить, каково это, когда ты целуешь меня.

Его голова наклонилась. Его губы прикоснулись к её. Соблазнительно. Искушающе. Многообещающе.

— Я позабочусь о том, чтобы ты никогда не забывала.

Реми подхватил её на руки. Это движение застало её врасплох своей неожиданностью. Кеннеди обвила руками его за шею и почувствовала улыбку на губах. Настоящую улыбку.

Он нёс её вниз по коридору. В спальню. В его спальню. На стенах по-прежнему не было фотографий. Никаких личных прикосновений, но она увидела его брошенное пальто на соседнем стуле, и дверь шкафа была приоткрыта, демонстрируя его одежду, висящую там.

Он был готов отдать ей свою спальню.

Рыцарь. Добрый.

В нём было столько всего, чего она не ожидала.

Намного больше.

Он опустил её на кровать. Его прикосновение было нежным, очень осторожным. Он поцеловал её снова. Более глубоким страстным поцелуем. Ей понравился его вкус. Понравилось, как он заставлял её себя чувствовать. Её соски напряглись и заныли, а бедра покачивались в такт инстинктивных движений.

Но он отступил от кровати. Его глаза остались на ней, когда он сдёрнул с себя рубашку, бросив на пол. Она не смогла отвести от него взгляд.

Она знала, что он сильный, но без рубашки… его мускулы были невероятны. Потрясающие. Очерченные. Не шесть. А больше десяти кубиков. Она смотрела на него и захотела облизать губы. Она смотрела на него и…

Шрамы. Следы порезов проходили через пресс. Маленькие красные отметины. Одна возле плеча. Другая на левом боку. Одна под сердцем.

Кеннеди дернулась, садясь, её рука потянулась к нему.

— Что произошло?

Он напрягся под её прикосновением. Она вспомнила, что сказала ей Аманда. О том, что Кеннеди не знает его на самом деле. «Спроси у него, почему он так держит плечо…»