Я знал, что Шон наделен искусственным разумом. И знал, что он осознан, но я не знал, насколько он воспринимал свое существование.

Когда двери лифта снова открылись, я взял его за руку и повел к нашей входной двери. Его ключ превосходно работал, и я предложил оставить его в холле на столике у двери, чтобы Шон мог взять его в любой момент.

Шон осторожно положил ключ и повернулся ко мне. Я не знал с чего начать, но сказать что-то нужно было.

— Шон, — спокойно произнес я. — Пойдем. — Я снова протянул руку, и Шон быстро ее сжал. Шону нравилось держаться за руки. Должен признаться, что мне тоже нравилось. Я отвел его в свою комнату, снял сначала свое пальто, затем его. И сразу же повесил их, как поступал обычно. Все на свои места.

Потом я повел Шона в ванную. В моей ванной зеркало было больше, именно поэтому мы пошли сюда. Мы встали рядом лицом к зеркалу.

— Ты не видел себя раньше? — спросил я его отражение.

— Нет.

Сердце замерло.

— Прости. Я должен был об этом подумать, прежде чем выводить тебя наружу. Я должен был догадаться. — Я забыл о зеркале в лифте. — Честно говоря, Шон, я даже не подозревал, что ты не видел себя раньше, не представлял или не ощущал как-то свой образ, поэтому как твой опекун я тебя подвел.

— Ты ни в чем не виноват, — ответил он моему отражению. — Никто не виноват. — Затем на мгновение он посмотрел на себя. — Мы разные.

Я печально улыбнулся.

— Напротив, Шон. Мы очень даже похожи.

— Ты человек, а я нет.

— Это так. Но мы все равно похожи. Мне однажды сказали, что я сам похож на робота, и встречаться мне нужно именно с роботом, так как люди не соответствуют моим требованиям.

— Что за требования?

— У меня… некоторые склонности… навязчивая тяга к чистоте. Люблю, чтобы все делалось четко и по определенному порядку. А люди, как правило… небрежные и шумные. Я люблю тишину.

Шон чуть наклонил голову набок.

— Если тебе нравится тишина, может, мне лучше молчать?

— Нет, боже мой, нет. Разговоры — это хорошо. Наши беседы замечательны. — Я медленно выдохнул. — Мой бывший парень… то, как он дышал и жевал… Меня это жутко раздражало.

— Бывший парень. Это мужчина, с которым человека когда-то связывали отношения.

— Да. Мы встречались полгода, и все было хорошо, пока он не переехал ко мне. — Вспомнив об этом, я поморщился. — Он оставлял одежду на полу. Шумно прихлебывал кофе, и было слышно, когда он жевал и глотал. Он храпел. Я находил отстриженные ногти на полу в ванной. — Я вздрогнул и, сделав глубокий вдох, медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. — Мы не ужились.

— Все люди производят такие звуки и оставляют на полу обрезки ногтей?

Я поежился.

— Надеюсь, что нет.

— И он посоветовал тебе встречаться с андроидом?

Я кивнул.

— Этими словами он пытался меня оскорбить. Он имел в виду, что единственный, кто смог бы со мной ужиться, был бы тот, кому не нужно ни есть, ни дышать. — Я приподнял подбородок и улыбнулся отражению Шона. — И знаешь что? Он был прав. Сначала было обидно, но чем больше я об этом думал, тем больше мне эта мысль не давала покоя. Мне потребовалось два года, чтобы осмелиться сделать этот шаг, и сейчас я чрезвычайно счастлив, что решился.

Я заметил ту самую полу-ухмылку на лице Шона.

— Я тоже счастлив.

Я сжал его ладони и поднял наши руки так, чтобы он мог видеть их в отражении, заставив его улыбнуться.

— Итак, твое самовосприятие, — начал я. — Хочешь о чем-нибудь спросить? О твоем создании, дизайне?

— Ты выбирал мою внешность?

— Да.

— Почему я брюнет, а ты блондин?

— Я выбирал то, что считал захватывающим. Меня всегда завораживали темные волосы, белоснежная кожа и голубые глаза.

— А уровень заложенной информации соответствует твоему собственному?

— Твой уровень интеллекта и возможность использования интернета в качестве центрального процессора, ну или мозга, очень высок, даже по общепринятым меркам. Ты — А-класс. Таких, как ты, немного. Ты особенный. И что касается моих запросов, то компания, которая тебя разработала и запрограммировала, учла мои психологические и интеллектуальные показатели в качестве параметров. Ты создан полностью совместимым со мной, и только для меня.

— И в физическом плане? Я хоть и не могу визуально определить сквозь одежду, но полагаю и анатомически мы похожи. Это тоже так задумано?

Я уставился на Шона в упор, и как бы это меня ни пугало, я не стал отводить взгляда.

— Да. Хочешь на себя посмотреть? — Я тяжело сглотнул. — Без одежды?

Шон снова посмотрел на свое отражение.

— Да.

О боже.

— Сними свитер, — сказал я дрожащим голосом.

Он взглянул на наши сплетенные руки.

— Мне понадобится моя рука, — сказал он, повторив мою вчерашнюю фразу.

Я рассмеялся.

— Туше. — Я отпустил его руку, и он ловко стянул с себя свитер.

Его волосы немного разлохматились, что было очень мило, совсем по-человечески, и, увидев их в отражении, Шон улыбнулся.

— Ветер и свитера оказывают похожее воздействие на волосы.

Я усмехнулся.

— Да, они такие.

Шон провел пальцами по волосам и посмотрел на меня.

— Так лучше?

А я не мог отвести глаз от его груди, его рук. Каждая линия, каждый сантиметр тела, каждая четко обрисованная выпуклость и впадинка его мышц были как произведение великого скульптора. Все его тело будто анатомический шедевр. Широкая грудь, потемневшие и затвердевшие соски. Отмеченные тенью ребра, упругий и напряженный пресс. Я запрашивал, чтобы фигура была как у пловца, и Шон получился… самим совершенством.

— Тебе нравится то, что видишь, — заметил он. И это был не вопрос. Вне всяких сомнений. Шон все равно мог отследить расширение зрачков и учащение сердцебиения, так какой смысл отрицать.

— Да.

И он расстегнул пуговицу на брюках, а затем потянулся к молнии. От звука расстегиваемой молнии исчезла почти вся моя выдержка.

Брюки скользнули вниз по его четко очерченным бедрам и упали на пол. Шон просунул пальцы под резинку трусов. Хотелось ему сказать, чтобы он оставил их и что моя сила воли на исходе. Были заметны очертания прижатого к бедру члена, от вида которого у меня чуть слюнки не потекли. Я не хотел пользоваться ситуацией, ведь речь не обо мне. Шону необходимо было осознать свое существование.

Поэтому ему нужно было увидеть себя целиком.

Он стянул трусы вниз, и я рефлекторно сглотнул.

Господи.

Я старался смотреть ему в лицо. Старался. Но когда глянул в отражение, то увидел Шона целиком.

О. Мой. Бог.

Его член! Массивный. Толстый. И в полувозбужденном состоянии. Ствол с красивой головкой и с выступающими венками, налитые яйца, в обрамлении коротких темных волос. Господи помоги. У меня ноги подкосились.

— Тебе нравится то, что ты видишь, — сказал он низким, соблазнительным голосом.

Я мог только кивнуть.

— Хочешь ко мне прикоснуться?

Я устремил на него взгляд.

— Я хочу, чтобы тебе было комфортно, чтобы ты сам хотел моих прикосновений.

— Я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулся.

Вот же черт.

— Я же знаю, когда ты возбужден, Ллойд, — пробормотал он. Гул его голоса в ванной отдавал вокруг словно шептал он мне в оба уха сразу. — Следом и я возбуждаюсь. Я же создан отражать твое возбуждение. Ты сам создал меня таким, и сам же себя сдерживаешь.

Я с трудом смог заговорить.

— Я… Я… эм… Я хочу быть уверен, что ты готов и понимаешь всю важность происходящего.

— Я понимаю. И могу процитировать все ссылки в интернете насчет согласия и готовности. А также отметить значимость сексуального единения партнеров, и что значит доверить свое тело другому. Могу предоставить любую информацию, которую пожелаешь. Что конкретно, ты хочешь, чтобы я понял?

— Я хочу, чтобы ты сам этого хотел. И если я отведу тебя в постель, и мы перейдем на новый уровень наших отношений, я хочу, чтобы ты понимал, что это значит для тебя. Как личности.

— Но я не личность.

— Как разумное существо. Со своими желаниями и потребностями.

— Я желаю, чтобы ты ко мне прикоснулся. Но ты не прикасаешься.

Вот оно. Вот так просто.

— Ты желаешь?

— Желание. Сильнейшее чувство потребности заиметь что-то или жажда свершения какого-либо события.

— Я знаю определение этого слова, — ответил я едва слышно.

— Разве у тебя нет желаний?

— Есть. — Я чуть не рассмеялся. — Правда, есть.

— Разве я не то, что ты проектировал? Я не соответствую твоим требованиям?

Я быстро повернулся к нему, а он ко мне.

— Ты превзошел все мои требования. Ты верх совершенства. — Я коснулся его щеки, восхищаясь теплом кожи. — Даже больше, чем совершенство.

— Безупречный. Безукоризненный. Без малейшего изъяна

— Еще лучше. Ты гораздо лучше всех этих определений.

— Наипревосходнейший, — произнес Шон.

Я усмехнулся.

— Звучит не очень. Думаю, мне больше нравится просто Шон. По-моему, отныне твое имя и должно означать «верх совершенства».

Я коснулся ладонью его скулы, отмечая твердость и гладкость кожи. Затем провел большим пальцем по нижней губе, поражаясь, насколько реальной она ощущалась. Глаза Шона сузились, а губы чуть приоткрылись.

— Можно я тебя поцелую? — спросил я едва слышно.

Я облизнул губы, и, все еще удерживая его лицо, притянул Шона немного ближе и коснулся едва заметным поцелуем.

Его глаза прикрылись.

О боже, он закрыл глаза.

Я прижался к его губам чуть сильнее, но тем не менее нежно, чтобы он мог прочувствовать. Ведь это был его первый поцелуй. Я хотел, чтобы он получился идеальным. Другой рукой я обхватил Шона за шею и чуть склонил к нему голову. Раздвинул его губы своим языком и коснулся его языка.

Я достаточно просмотрел материалов, чтобы знать, что целоваться Шон может, и когда я его проектировал, Саша показал, как работают все части его тела.

Губами я потянул его нижнюю губу и с неохотой разорвал поцелуй.

Шон еще какое-то время стоял с закрытыми глазами. Ему понадобилось немного времени, чтобы сфокусировать свой взгляд на мне.

— Все в порядке? — спросил я.

— Было бы здорово, если бы мы могли повторить.

Я тихонько рассмеялся, затем опустил взгляд на его член.