А? Что, черт возьми, он имел в виду?

— Восемь оттенков? У меня карие глаза.

Шон слегка покачал головой.

— Нет, цвет твоих глаз переливается восемью разными оттенками. Карий разных тонов, бронзовый и золотой.

— О.

— И волосы тоже, — произнес он, пробегаясь взглядом по моей макушке. — Блонд, песочный, пшеничный, и неважно насколько хороша моя совершенная память, увидеть это вживую дорогого стоит.

— Шон, — прошептал я, не зная, что сказать дальше.

И мне не нужно больше было ничего говорить. Шон просто прижался ко мне, недостающий пазл моей души, и обнял.

— Я скучал по твоим прикосновениям и улыбке, по взгляду и смеху, но больше всего скучал по нашему общению, — пробормотал он.

Я крепко обнял его в ответ и, продолжая удерживать его в объятиях, прислонился к кухонной стойке. Не знаю, как долго мы так простояли. Я потерял счет времени. Неважным стало все. Кроме него. И в этом не было никакого сексуального подтекста, никакого разгорающегося желания. Просто волшебный момент душевной близости, в котором никому из нас не требовалось большего.

До тех пор, пока за окном не село зимнее солнце, небо не стало темным и серым, и мой желудок не дал о себе знать. Шон рассмеялся.

— Как это по-человечески. Давай тебя покормлю, а потом расскажешь, как прошел день.

Он достал готовую еду из холодильника, разогрел и поставил на стол, счастливо улыбаясь. Я все еще стоял, прислонившись к столешнице, и наблюдал за ним. Когда Шон подошел, чтобы взять столовые приборы, он усмехнулся и прильнул для быстрого поцелуя, потом продолжил заниматься своим делом.

Господи, я так его люблю.

Шон сидел рядом и внимательно слушал, как я рассказывал о рабочем дне, и конечно же, у него возникла куча вопросов. Его стремление к новым знаниям было нескончаемым. Потом я объяснил, что мне еще работы нужно проверять, и Шон оживился.

— Я могу помочь!

— Мне самому нужно прочесть каждую работу. Нужно выяснить, дошла ли до студентов суть вопроса, — сказал я, а Шон поник. — Но помощь будет кстати.

Он улыбнулся.

— Я с радостью.

Когда все было убрано, я достал из сумки планшет, и мы устроились на диване. Я включил мой виртуальный лекционный кабинет.

— Все документы в электронном виде… — начал я.

— Тогда почему это называется бумажной работой?

— Так всегда называлось. Все давно уже перешли на электронный вариант, а термин остался.

Шон моргнул, его брови немного сдвинулись, но он усвоил эту информацию и пошел дальше.

Учиться, адаптироваться и развиваться.

— Какая тема?

— Модернистская революция.

— Это относится к георгианской поэзии? Или периоду имажинизма? — спросил он.

Я улыбнулся.

— Я уже говорил тебе сегодня, какой ты замечательный?

Шон пристально на меня посмотрел.

— Нет. Сегодня нет.

Я хмыкнул и нажал на первый документ.

— Открыть.

— Ллойд?

— Что?

— Ты не сказал мне, какой я сегодня замечательный.

Я рассмеялся и потянулся его поцеловать.

— Шон, ты сегодня великолепен.

Он усмехнулся, и мы вернулись к контрольным работам. Поначалу Шон оспаривал факты и смысл, пока я не разъяснил ему, что это интерпретация студентов, а не исторические сведения. И как только он уяснил, что точка зрения студентов не является устоявшимися данными, на которые при желании можно опираться, Шон стал дотошным и критичным, но тем не менее справедливым.

Он с легкостью мог прочитать всю работу полностью. И пока я читал первые две строчки, он сканировал всю страницу. Но меня он не торопил и нетерпения не выказывал. Когда я закончил с последней работой, Шон взял планшет и положил на стол. Затем повернулся и окинул меня похотливым взглядом.

— Ллойд, тебя не было целый день.

Я закусил нижнюю губу.

— Да.

— Я скучал. — Он переплел наши пальцы. — Может пойдем в постель?

— И то правда.

Мы приготовились ко сну. Я предполагал, что Шон захочет секса. Но он не захотел. Как только мы улеглись, он обвил мое тело руками и ногами, положил голову мне на грудь и довольно замурчал.

Я запустил пальцы в его волосы, как если бы он был человеком, Шон поднял голову и улыбаясь поцеловал меня в скулу, а потом снова опустил голову мне на грудь.

— Мне очень нравится так, — произнес он.

— Мои пальцы в твоих волосах?

— Да. Так активируется мой искусственный окситоцин.

И я продолжил массировать его голову до тех пор, пока мог держать глаза открытыми. А Шон потом просунул руку мне под шею и притянул к себе, и теперь уже я использовал его грудь вместо подушки, а он зарывался пальцами в мои волосы.

У Шона было крепкое тело и мягкая кожа. С ним было комфортно и спокойно, от него веяло силой и стабильностью. Я никогда не ощущал себя столь защищенным или столь обожаемым.

Я мгновенно вырубился и спал как убитый.

***

Когда ты просыпаешься, тесно прижавшись к кому-то сзади, то возникает одна проблема… Член просыпается гораздо раньше мозга. Хотя, какая это, к черту, проблема? И к тому моменту, когда мой дремлющий разум вернулся к реальности, стояк уже был внушительным, а я пропустил часть удовольствия.

— М-м-м, с добрым утром, — промычал я сиплым голосом Шону в затылок, одновременно потираясь членом о его задницу.

— Ты уже давно возбужден, — сказал Шон с улыбкой в голосе.

Я поцеловал его в плечо. Если я возбужден, значит, и он тоже. Я скользнул рукой вниз по его животу и остановился чуть ниже кромки волос.

— Можно дотронуться?

— Я расстроюсь, если ты этого не сделаешь.

Я усмехнулся и обхватил пальцами его ствол. За свою жизнь я много видел разных дилдо, и держал их в руках, но член Шона ощущался более реальным. Конечно, по всем показателям это искусственный орган. Но ощущения его тяжести, тепла, скольжения по силиконовой коже, были невероятно реалистичны.

Шон стонал пока я дрочил ему, а мой собственный член стал болезненно твердым. Шон выгнул спину, прижимаясь ко мне задницей и потираясь о то, что так просило внимания.

— Нужна смазка, — сказал я, выпуская его стояк и намереваясь достать тюбик.

Но Шон уже держал его в руке.

— Так и знал, что понадобится.

Я рассмеялся и забрал бутылочку.

— Знал или надеялся?

— И то и другое.

Я нанес смазку на свой член, подрагивая от нахлынувших ощущений. Затем скользкой рукой обхватил ствол Шона и сделал несколько длинных и медленных движений. Он снова застонал.

— Как ты меня хочешь? — спросил он напряженным голосом.

— Именно так, — ответил я. У нас еще не было секса в такой позе. — Хочу держать твой член, когда будешь кончать.

— О, Ллойд, — прошептал он. Откинул голову назад и сильнее оттопырил задницу, всем своим видом умоляя меня взять его.

Я пристроился к его дырочке и сразу скользнул внутрь. Никакой подготовки или растяжки. Его упругая попка всегда готова принять меня. Такая тугая. И теплая. Скользкая от смазки. С ребристыми стеночками для получения максимального удовольствия.

— Господи, Шон, ты невероятен. — Я ухватился за его ногу, которая лежала сверху. — Задери ее повыше, — потребовал я, нуждаясь в большем пространстве. Так я мог проникнуть глубже и взять его член в кулак.

Шон выгнулся от прикосновения, издав низкий и пошлый стон, и начал тереться о мой член.

— Хочешь кончить? — спросил я. Он не мог кончать без меня, так что вопрос касался не только его.

— Да. Пожалуйста. Ллойд, — выдавил он в такт моим толчкам. — Ты запустил. Все. Мои. Сенсоры. О, да. Умоляю.

И в погоне за собственным оргазмом я толкнулся сильнее, глубже, а Шон застонал. Его член напрягся в моей руке, и я стал водить кулаком от основания к головке, а сам погружался все глубже.

— О, Шон, — прохрипел я. — Я сейчас кончу.

Лавина удовольствия достигла своего апогея и обрушилась, погребая меня под пронизывающими насквозь одной за другой волнами оргазма. Член Шона запульсировал у меня в руке. И я кончил настолько бурно, с такой силой, что почти закричал. И далеко не сразу осознал, что Шон стонет от собственной разрядки.

Я отпустил его ствол и перекатился на Шона сверху, все также оставаясь внутри. Не хотелось его покидать. Не хотелось останавливаться. Я поцеловал его шею, плечо, затылок, за ушком.

— Ты в порядке? — поинтересовался я.

— Более чем.

Я улыбнулся и чмокнул его в шею, медленно покачивая бедрами. Скользил туда, и обратно. Мой выжатый до последней капли член до сих пор не опал, и жаждал повторения. С Шоном все ощущалось бесконечным: удовольствие, желание, потребность.

— Я могу кончить снова, — прошептал я, поцеловав его в плечо. — Никогда не испытывал ничего подобного, Шон. Только с тобой.

Он раздвинул пошире ноги и слегка приподнял зад.

— Я и не хочу, чтобы ты когда-нибудь останавливался.

Он не просто испытывал желание. Он обожал секс. Хотел его. Так же сильно, как и я.

Я слегка прикусил его кожу и протиснулся внутрь, медленно и глубоко. Шон застонал, и у меня в груди все перевернулось. Я с ума сходил от звуков, которые он издавал, от его стонов и вздохов, от мурчания и того, как он шептал мое имя.

Я вжался в его спину и поцеловал шею, затем погладил руки. Шон переплел наши пальцы, и мы занялись любовью.

— Обожаю быть внутри тебя, — прошептал я. — Люблю эти ощущения. Люблю, когда ты в моей постели. Люблю просыпаться с тобой рядом. Люблю возвращаться домой, к тебе.

Шон потянулся, приподнимая задницу и предоставляя больший доступ.

— О, Ллойд, — произнес он. Его слова прозвучали как молитва.

В этот раз я кончал в него медленнее и насыщеннее, но оргазм все равно вышел мощным. Словно что-то между нами обострилось, укрепилось. Стало лучше.

Я рухнул на Шона сверху, совершенно выбившись из сил, но все еще паря в небесах. Мой член выскользнул, а Шон сразу перевернулся и заключил меня в объятия, крепко к себе прижимая. Придерживая меня за щеку, он соединил наши губы, и увлек меня в такой глубокий поцелуй, что глаза непроизвольно закрылись.

Боже мой.

Потом Шон исчез. Открыв глаза, я увидел, что он стоит у кровати во всей своей прекрасной наготе.

— Тебе пора на работу. Включу душ, — сказал он.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: