Или, возможно, то, что она чувствует то же самое, и я готов оставить все в Чарльстоне ради дерьмовой жизни в Бэтл-Фоллс.

– Неважно, – ответила она быстро.

Я моргнул от разочарования и облегчения, чувствуя, как из легких вырывается тяжелый поток воздуха. Нахмурившись, я увидел, как ее глаза оживились.

Застенчиво глядя на меня, она заметила:

– Я не думаю, что всплеск, который ты чувствовал, имел отношение к плохому.

– Ты не можешь этого знать.

– Я знаю, потому что... – Она покачала головой и сменила тему, оставив меня наедине с моими мыслями. – Если ты все время планировал нанять медсестру для своей матери, зачем вообще так надолго возвращаться? А еще важнее, почему ты устроился на работу к нам? Конечно, если тебе не неудобно. – Даже я не был достаточно глуп, чтобы не уловить саркастический яд, сочащийся из ее тона.

– Отец сказал мне, чтобы быть лучшим человеком, иногда приходится делать то, чего не хочешь. Как бы ни мучило меня снова встретиться с мамой, я знал, что должен это сделать. Я также думал, что, поскольку прошло более чем достаточно времени, прошлые раздражители не повлияют на меня так сильно. Я достаточно вырос как мужчина, чтобы стоять на своем и оставаться тем, кем я стал. Я, наконец, стал достаточно храбр, чтобы столкнуться со своими страхами.

Кого я обманываю? Я все еще боялся одного и смотрел прямо на нее.

– Хорошо... – она с сомнением покачала головой.

Я снял последний защитный слой. Это было одновременно и целительно, и болезненно.

– Это включало и встречу с тобой. Я так хотел тебя увидеть, но как? Как ты и сказала, я полностью отгородился от тебя. Почему бы ты захотела увидеть меня снова? Я не мог не возвращаться к тем же вопросам в моей голове снова и снова. Будешь ли ты сердиться? Захочешь ли меня увидеть? Помнишь ли ты меня?

– Конечно, я помню тебя, болван.

Мне пришлось усмехнуться.

– Да, верно. В любом случае, мне нужно было перестать чувствовать себя тряпкой и быть тем, кем я хотел – мужчиной. Мне нужно было увидеть тебя, но я не знал, как к тебе подступиться. Тогда, на мою удачу, я столкнулся с твоим отцом в аптеке. Он сделал оценивающий осмотр, конечно, и выдал реакцию, которую я ожидал.

– Дерьмо.

Все та же Рокки, все еще смертельно переживающая, что мне не все равно, нравлюсь я ее родителям или нет. Конечно, было бы неплохо, если бы они это сделали, но самый важный человек, о котором я заботился, сидел прямо напротив меня.

– Но потом я объяснил ему, почему находился в городе. И сказал ему, как сильно я изменился...

– И что?

– Он спросил, нужна ли мне работа. Я думаю, он чувствовал достаточно жалости ко мне, чтобы снять запрет о том, чтобы я виделся с его дочерью.

– Но тебе не нужна была работа. У тебя она есть здесь.

«Давай, Рокки. Брось мне кость. Разве ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать?»

– Но мне нужно было тебя увидеть. Позволь мне перефразировать, мне нужно было оправдание, чтобы тебе пришлось меня видеть.

– Так почему ты игнорировал меня первые несколько дней? Почему ты вел себя так, будто я какой-то изгой?

Несколько лет назад я не смог бы честно ответить на этот вопрос. Я бы побоялся отказаться от образа «мне насрать», который так старательно поддерживал. Это был единственный способ не дать себя задирать или запугивать. Став взрослым, я понял, что та же самая личность была причиной того, что я упустил так много вещей.

Я провел руками по лицу и раздраженно вздохнул.

– Как уже было сказано, я нервничал. И не знал, что ты обо мне думаешь. Эта нервозность была обоснованной. В тот момент, когда я увидел тебя впервые, ты выглядела так, как будто ужаснулась, заметив меня.

Она дико заморгала.

– Нет, это не так! Я была...

– Что?

– Я тоже нервничала, – практически прошептала она.

Мои глаза расширились, и я расхохотался.

– Ну, если бы я знал об этом, то это, безусловно, облегчило бы мою жизнь.

Легкая улыбка на ее лице быстро исчезла.

– Ты бы знал меня, если бы не закрылся от меня.

– Рокки...

– Нет, дай мне закончить. Если ты так боишься, что я спровоцирую тебя и верну обратно, то в чем была суть, когда ты пытался сделать меня плохой? В чем смысл с приколом?

Мое лицо исказилось от боли.

– Наверное... наверное…

– Заканчивай с секретами, Джесси. – Она щелкнула двумя пальцами в воздухе и нахмурилась. – Ты не единственный, кто дорос до штанишек большого мальчика. Если у тебя есть, что сказать мне, просто скажи. Ты не какой-то глупый арт-критик, который доводит меня до слез, ты – мой лучший друг, все запутавший. Мне нужны разъяснения, прежде чем я сойду с ума.

Я дернул себя за волосы, словно уговаривая идти по протоптанной тропинке. Именно так я себя и чувствовал: побитая лошадь, пытающаяся доковылять до безопасного места.

– Пожалуй, я хотел воссоединиться с тобой так сильно, что в тот момент мне было все равно, ясно? Я так хотел почувствовать то, что было у нас раньше. И подумал, если мы хоть ненадолго вернемся к тому, кем были тогда, между нами все будет хорошо. И...

– Да?

У меня потемнело в глазах. Откровенность не всегда была моей сильной стороной.

– Когда твой отец дал мне работу, он заставил пообещать не тянуть тебя вниз снова. Он сказал мне, что ты была хорошей девочкой и осталась такой после моего ухода. Наверно, в тот момент я понял, что был тем, кто втянул тебя во все неприятности, в которые мы попали. В каком-то дурацком уголке моего сознания возникла мысль: если я докажу, что в тебе была эта плохая девочка все это время, тогда, возможно, я был не таким уж плохим в конце концов. Я не был единственным, кто виноват.

– Ну, это немного эгоистично.

– Что я должен был сделать, Рокки? – требовательно спросил я.

– Я не знаю, может тебе не стоило бросать гениталии мне в лицо? – она зашипела в ответ.

Я в ужасе огляделся, уверенный, что кто-то из моих поваров или посудомоек услышал ее.

– Можешь потише? Ты же понимаешь, что мы на моей работе?

– А те резиновые фаллоимитаторы не были продемонстрированы на моей? – Она закатила глаза и усмехнулась. – Перестань применять ко мне двойные стандарты.

Я вздохнул, глядя на повара, который явно подслушивал.

– Мне очень жаль. Видимо, я просто увлекся в тот момент.

– Забавно, я помню, как сказала эту фразу кому-то, и мне не поверили.

– Насчет этого...

– Мы можем не говорить об этом прямо сейчас? Мы можем просто сосредоточиться на том, почему ты прикалывался надо мной?

Я все еще не мог поверить, что она не поняла, хотя действительно не мог винить ее за то, что она все еще злилась на весь этот разгром секс-игрушек.

– Потому что нам было весело! Потому что это было похоже на старые времена! Потому что, несмотря на то, что ты была в ужасе, я видел намек на счастье в твоих глазах каждый раз, когда мы трепали друг другу нервы. Тебе понравилось так же, как и мне. Ты выглядела счастливее, чем, когда Итан был рядом. – Я сглотнул, желая задать один вопрос, выскочивший на передний план. Не уверен, что хочу знать ответ, но он был мне необходим, как вода жаждущему. – Ты любишь его?

Она ошеломленно уставилась на меня.

– Что?

– Ты любишь его?

Она вздрогнула.

– Я не знаю. Слишком рано для этого, тебе не кажется?

Я знал, что испытываю судьбу, но мне нужно было назвать это так, как я это видел.

– Ты же знаешь, что он не хорош для тебя, да?

– Почему нет?

Неужели она говорит серьезно?

– Ты не слушала, что я говорил тебе? – Я ждал ответа, но, не получив его, раздраженно застонал. – Ладно. Хочешь экскурсию?

– Подожди, что? – она посмотрела на меня так, словно у меня выросло две головы.

– По моему ресторану. Этот разговор немного тяжелый. Думаю, нам нужен перерыв.