Его глаза все так же широко раскрыты, но там нет жизни. Они застывшие, зрачки замерли в одном положении и абсолютно безжизненные.

Что я наделала?

Неистовая боль обжигает мои легкие, когда я запрокидываю лицо к небесам, и из горла вырывается беззвучный душераздирающий крик. Мои страдания настолько сильны, что я сотрясаюсь в мучительных удушающих рыданиях. Мое сердце разбивается, раскалывается на части, познавая новое понятие слова "страдание", эмоция, которая никогда не существовала во мне до этого самого момента, но эти страдания уже слишком для меня. Я не смогу их вынести, но я чувствую, как они зарождаются во мне.

Опуская взгляд на Пика, я больше не вижу человека, которого я ненавидела до этого. Вместо этого, я вижу мальчика, который так отчаянно любил меня на протяжении всей своей жизни, я склоняюсь над ним, сжимая его руки таким образом, чтобы я могла уткнуться лицом в его шею. Его тело все еще теплое, и я делаю то, что мне больше всего нравилось на протяжении всей жизни, я эгоистично нахожу утешение в нем. Я мерзкий человек, даже после его смерти я использую его в попытке найти свое утешение. Я крепко сжимаю его в объятиях и плачу, пытаясь насытить им свою душу. Его футболка влажная от смеси крови и пота, и сейчас я могу чувствовать, ставший таким родным, запах гвоздичных сигарет, когда прикрываю глаза.

― С тобой все будет хорошо.

Его тихий шепот настигает меня, и я опускаю на него свой взгляд. Он живой, он моргает, и я вижу, как двигаются его губы, когда он начинает говорить.

― Не плачь, Элизабет. Я все еще здесь, с тобой.

― О, боже мой, Пик! ― бормочу я, не веря своим глазам.

― Все будет хорошо, ― заверяет он меня.

Я снова сотрясаюсь в рыданиях, спрашивая:

― С чего ты это взял?

― Потому что я люблю тебя, и я верю в тебя. Ты боец. Воин.

― Мне так жаль. Я не хотела стрелять в тебя. Господи, я совершенно утратила чувство реальности, но я не могу потерять тебя.

Легкий намек на улыбку растягивается на его губах.

― Ты никогда меня не потеряешь, запомни это. Ты моя сестра. Я никогда не любил никого так, как тебя. Все, что я хотел, так это, чтобы ты была счастлива. Ты выживешь.

― Что же мне делать?

― Бежать.

― Что? ― спрашиваю я его, не веря, и слегка качаю головой, и когда мои глаза снова встречаются с его, холодные стеклянные глаза смотрят на меня. ― Пик? ― я крепко сжимаю глаза, затем снова открываю, но ничего не меняется. Он мертв, и я теряю его.

Его слова впитываются в мое сознание. Он абсолютно прав. Я боец; он научил меня бороться. С этими мыслями я распрямляю спину и делаю пару медленных, размеренных вдохов. Затем я склоняюсь и приникаю к его губам в поцелуе, втором смертельном поцелуе за сегодня. Когда отстраняюсь, я пробегаюсь кончиками пальцев по его бровям и спускаюсь ласковыми движениями ниже по лицу, прикрывая его веки, чтобы он покоился с миром. Заключая в стальную клетку сердца Деклана и Пика, я тяжело сглатываю, когда отодвигаюсь, чтобы подняться на ноги. Сегодня я потеряла две половинки моего жестокого сердца, но сейчас у меня нет другого выбора, только спасать себя.

Я быстро двигаюсь по его трейлеру, скидывая с себя окровавленную одежду и надевая пару его спортивных штанов и старую футболку. Мне нужно ощущать его запах, потому что я боюсь остаться одна. Собирая все, что принадлежит мне, я проверяю, что забрала досье, которое Пик забрал у Деклана, перед тем, как стереть свои отпечатки пальцев с поверхности предметов. Напоследок я смотрю на Пика, который лежит в луже собственной крови, и молчаливо прощаюсь с ним, благодаря его за то, что он спас меня, отдавая мне каждую частичку себя. Мое тело упорно противостоит нарастающей боли внутри меня, я отгоняю мысли, заполненные тьмой, что я та, кто должен сейчас лежать здесь мертвой. По крайней мере, я была бы сейчас с Декланом.

Деклан.

Черт, я недостаточно сильна, чтобы сделать это.

Моя грудь тяжело вздымается, и "клетка" слабеет, когда я закрываю дверь в мое прошлое и выхожу в неизвестное будущее, с пистолетом Беннетта в своей сумке.

Когда я выезжаю из трейлерного парка на главную дорогу, по моим щекам безостановочно катятся слезы.

Я потеряна.

Одинока.

Все, что я могу сделать, ― это вернуться к фальшивой жизни, потому что, какой у меня есть выбор? Трое мужчин ― мужчин, которые связаны со мной ― были убиты. Беннетт, Деклан и Пик. Я пытаюсь сосредоточиться на создании плана, когда мои внутренности сводит от страха, поскольку мимо моей машины проезжает машина Мэта, направляясь туда, откуда я как раз еду.

Дерьмо!

Я могу повернуть, перехватить его, объяснить, что произошло, но потом я слышу голос Пика.

― Не останавливайся, езжай вперед.

Поэтому я продолжаю ехать.

Тени города пролетают мимо меня, когда я подъезжаю к дому и паркуюсь в гараже.

Вытерев оружие и поместив его обратно в машину Беннетта ― минус один патрон ― я захожу в тихое здание и поднимаюсь в свой пентхаус, никем не замеченная.

Я тихо переступаю порог, и когда дверь закрывается за мной, я падаю на пол. И в этот раз, когда я вою, мой голос вырывается сквозь яростные рыдания, которые жгут мою душу. Жуткие крики вырываются сквозь мои голосовые связки, разрывают безнадежный воздух, отдаются эхом от стен и испаряются в тишине. Слезы смешиваются с высохшей кровью Пика и Деклана, капают с моего подбородка и безжизненно падают на плитку подо мной. Когда я вижу следы красного цвета, я даю волю голосу и задыхаюсь собственным дыханием. Я потеряна в моей боли, смешанной со всем, что осталось от моей любви.

Из—за кого я больше страдаю?

И как животное, которым я и являюсь, встав на четвереньки, я наклоняюсь и слизываю кровь с холодного пола.

Мой соленый привкус.

Их металлический.

Лекарство для моего сердца.

Снимая одежду Пика, пока направляюсь в ванную, я пялюсь на кровь, которая высохла на моем теле, и, потеряв последний контроль, начинаю слизывать и ее тоже.

Пальцы, ладони, руки, колени.

Я вбираю всё: любовь Пика и Деклана, позволяя им найти последнее пристанище в моем теле, глубоко внутри. Всё как в тумане. Моя цель ― поглотить каждую последнюю частичку жизни.

И я плачу.

Мои глаза жжет.

Легкие горят.

Надежда полностью разрушена.

Я ― пепел, поэтому задержите дыхание, прежде чем поток воздуха заберет меня и унесет в неизвестность.

― Нина.

Мои мышцы болят от напряжения, когда я просыпаюсь. Когда я поворачиваюсь и открываю слипшиеся от слез глаза, я замечаю Клару, домохозяйку и повара, которая бродит по комнате.

― Почти полдень. Ты спала все утро, ― тихо говорит она, прежде чем открывает шторы.

Свет ослепляет меня, и я отворачиваюсь, подальше от солнечных лучей, которые прокрались в комнату.

Клара подходит к кровати и садится рядом со мной, проводя пальцами сквозь мои спутавшиеся волосы, и ее прикосновение пробуждает рану в моем сердце, которую только сон смог слегка усмирить. Слезы начинают падать на подушку, и я закрываю глаза.

― Ты должна поесть, дорогая. Возможно, это поможет тебе почувствовать себя лучше.

Я качаю головой. Еда не исцелит меня. Я не уверена, что вообще что—нибудь исцелит. Я потеряла все. Моего ребенка, Деклана, Пика... все, что имело значение для меня. А для чего? Все мертвы и ничего не получилось. Ничего, кроме страданий. То, что сковывало мое сердце, делало каждый вдох невыносимым, и я отчаянно хотела уйти в небытие. Больше чем это, я хотела, чтобы Деклан держал меня. Был моей опорой, обернув свои теплые руки вокруг меня, прижав к своей груди, и наполняя мои легкие своим запахом ― его жизнью.

Единственный мужчина, который показал мне, что такое любовь... настоящая любовь... ушел. Умер от рук моего брата... другой моей любви, моего защитника.

― Может, душ? ― предлагает Клара, но я не отвечаю. Я просто закрываю глаза.

Проходит мгновение, и я слышу ее всхлип. Когда я открываю глаза, я вижу, как она смахивает слезы со своих щек. Я немного передвигаюсь, от чего синяки на моем теле ноют, напоминая мне о жестоком избиении Пика несколько дней назад, избиении, которое убило моего ребенка и привело к гибели моего мужа, моего любимого, моего брата, моей собственной души. Клара смотрит на меня, когда я сажусь и морщусь.

― Извини. Я не хотела плакать.

Я ничего не говорю, когда наблюдаю, как она пытается успокоить скорбь, которую чувствует. Я тоже ее чувствую, но по совершенно другим причинам. Поэтому натягиваю свою маску и продолжаю играть свою роль, сказав:

― Я чувствую себя такой одинокой без него. Я продолжаю думать, что он просто уехал в очередную командировку, и через минуту войдет через дверь.

Она кивает, пока ее слезы продолжают падать, и затем смотрит на меня.

― Я беспокоюсь о тебе.

Я тоже.

― Я буду в порядке.

― Беннетт не хотел бы, чтобы ты так страдала.

То, чего она не знала, то, чего никто не знал, что я страдала не по Беннетту. Я не вдова, оплакивающая своего мужа. Нет. Я оплакиваю мужчину, с которым изменяла своему мужу, и моего брата, о котором никто не знал. Моя тайная жизнь. Мое подпольное существование.

― Как я могу не страдать, Клара? Он был моим мужем, ― я задыхалась. ― Как я должна жить без него, когда он был моей единственной причиной просыпаться по утрам?

― Потому что мир не ждет нас. Он продолжает двигаться и ждет, что мы будем двигаться вместе с ним.

― Я не знаю, как двигаться дальше прямо сейчас.

― Ну, ― начинает Клара, положив руку на мое колено. ― Ты можешь начать с того, что примешь душ и попытаешься что—нибудь съесть. ― Ее глаза были полны печали и наполнены беспокойством. Когда я кивнула, небольшая улыбка растянулась на ее губах, и она легонько сжала мое колено, прежде чем встала, чтобы выйти из комнаты. Повернувшись, она добавила: ― Ох, пока ты спала, звонил ваш адвокат. Он бы хотел запланировать время, чтобы встретиться с тобой и огласить волю Беннетта.

Настал момент, из—за которого я трудилась все эти годы. Момент, о котором мы мечтали с Пиком. Это должен был быть момент, когда я стала бы победителем и была счастлива. И сейчас это не значит ничего без Пика рядом со мной. Я вышла замуж за Беннетта, чтобы разрушить его, но не стало лучше ― стало только хуже.