– Насчет приказа открывать огонь, – встрепенулся перфект, – ведь на самом деле вы ничего такого не говорили…

– Да, но некоторые не в меру разгоряченные головы стоит иногда немного остужать. Будем надеяться, что до реальной стрельбы дело все же не дойдет.

Пройдя по коридору, Алан вошел в лифт, отправляющийся на нижние уровни и повинующийся исключительно представителям руководства Центра. Всегда существуют секреты, в которые не стоит посвящать людей с улицы.

Несколько метров грунта и бетона надежно оберегали квантовое хранилище от любых воздействий окружающей среды, начиная от вызванных транспортом вибраций и заканчивая космической радиацией. Изначально никто и помыслить не мог, что когда-нибудь все это пригодится также и для его защиты от возможных внешних атак, вплоть до тяжелых бетонобойных бомб. Полностью автономная криогенная система постоянно поддерживала здесь необходимую температуру, близкую к абсолютному нулю, а блок генераторов обеспечивал комплекс энергией, позволяя Центру полноценно функционировать даже в условиях длительной изоляции.

Именно здесь, в оглушающей тишине подземелья, Алан чувствовал себя как дома – расслабленно и спокойно. И именно здесь он укрыл еще одно из своих сокровищ – группу медиации, благо толща земли никак не препятствовала ее работе.

Тем не менее, вход в соответствующие отсеки дополнительно перекрывали тяжелые бронированные двери, поскольку в некоторых вопросах Алан не доверял вообще никому. А иногда даже самому себе.

Опознав его как «своего», система безопасности с сухим щелчком открыла замок, и он переступил порог своей сокровищницы.

Алан затратил немало усилий и средств, чтобы здесь ничто не напоминало о давящих сверху тысячах тонн породы. Мягкое освещение, пушистые ковры на полу, бесследно крадущие звук шагов, голографические панели, имитирующие природные пейзажи и воспроизводящие циклическую смену дня и ночи, журчание воды и шелест листьев, доносящиеся из скрытых динамиков. Абсолютно все здесь было нацелено на то, чтобы создать атмосферу утопающего в зелени загородного дома и хоть немного скрасить вынужденное заточение сотрудников.

– Добрый день! – приветствовала его дежурная секретарша, – Чем могу помочь?

– Мне нужно поговорить с Главной.

– Одну минуту, – взявшись за интерком, девушка указала ему рукой в стону коридора, – Вы можете подождать ее в кабинете.

Коротко кивнув, Алан проследовал знакомой дорогой в покои той, кто руководила здесь всем процессом. У каждой сотрудницы здесь имелось свое личное помещение, но все они, разумеется, не шли ни в какое сравнение с роскошным обиталищем их начальницы. Глубокие уютные кресла, мягкий ковер, приглушенное освещение, живая зелень растений и яркие рыбки, неспешно плавающие за стеклом встроенного в стену большого аквариума – быть может подсознательно, но Алан пытался как-то подсластить ей пилюлю и не скупился на позолоту и бархат, но все равно он постоянно помнил, что даже золотая клетка все равно остается в первую очередь клеткой, как ты ее ни украшай.

И, бегло осмотревшись, он недовольно поджал губы. Все предметы интерьера и декора по-прежнему оставались ровно на тех местах, где их расставил дизайнер. Ничего не сместилось, ничего не добавилось, что свидетельствовало об упорном, почти демонстративном отказе хозяйки данного помещения считать его своим домом. В глубине ее души продолжало жить понимание, что это обиталище – временное.

– Здравствуй, дорогой! – послышавшийся сзади мягкий женский голос, заставил Алана резко развернуться, лихорадочно нашаривая в кармане крохотный пульт, – А я-то все гадала, когда же ты к нам заглянешь?

Жизнь в четырех стенах, да еще и заглубленных на пару десятков метров, быстро смыла с Киры тропический загар, привезенный ею из ссылки. Теперь бледное лицо девушки, обрамленное темными прямыми волосами, выглядело холодным и отстраненным, его тонкие черты еще сильней заострились, добавив ее внешности больше жесткости. И, несмотря на кажущийся игривым тон, в ее глазах не промелькнуло и тени улыбки.

И еще этот демонстративно поправляемый тонкий шейный платок…

– Дела, дела, – нетерпеливо отмахнулся Алан, – поговорить надо.

– Да неужто?! – тонкие черные брови приподнялись на пару миллиметров, – Что-то пошло не так?

– Мы условились, что вы будете просто сливать за борт эмоциональные излишки, и до поры до времени все шло нормально. Что так резко изменилось с неделю назад? С чего вдруг люди с той стороны дружно устремились в направлении границы?

– Ты подозреваешь, что мы подмешали им в эмоциональное пойло какую-то дрянь?

– Я готов подозревать кого угодно и что угодно! Такие вещи сами собой не случаются, а потому я повторяю свой вопрос, – Алан сжал кулаки и подступил к девушке, – что изменилось?! Что вы там намудрили?!

Потревоженные его криком рыбки лихорадочно заметались по аквариуму.

Алан категорически запрещал ей даже помышлять о том, чтобы как-то манипулировать его эмоциями и чувствами, и Кира строго, даже с неким фанатичным рвением соблюдала свою часть сделки, но сейчас ей и не требовалось задействовать медиаторские способности, чтобы видеть, что он крайне напуган. А гнев выступал лишь маскировкой, помогающей хоть как-то удерживать себя в руках.

Кире стоило определенных усилий, чтобы не поддаться соблазну и, в полном соответствии с заветами Ницше, не подтолкнуть Алана, балансирующего на самой грани паники.

– Коли ты запамятовал, то я тебе напомню, – она с демонстративной медлительностью сложила руки на груди, – мы не способны привнести в перенаправляемый поток что-то от себя. Что здесь вытянули – то за Стену и отсылаем.

– Тогда почему они ни с того ни с сего сорвались с мест и единой многотысячной толпой рванули сюда?!

– Да потому, что ваш сливной бачок переполнился! Вот оно все и хлынуло через край.

– То есть? – Алан нахмурился, – Что значит – переполнился?

– Когда человек, скажем, разозлен до предела, то заставить его взъяриться еще сильней уже невозможно. Мы же за прошедшие недели накачали за Стену столько воодушевления, смешанного с жаждой свободы, что насос уже практически не работает, – Кира развела руками, – Нас просто выталкивает обратно встречным эмоциональным давлением. Происходящие по ту сторону процессы уже перешли в стадию неуправляемости.

– И что дальше?

– Когда зуд становится нестерпимым, люди неизбежно переходят к действиям. Какая-то из капель оказалась последней, и дамбу прорвало. В атаке на Стену они увидели шанс удовлетворить свою пылающую страсть к восстановлению справедливости, и я сильно сомневаюсь, что хоть что-то способно их теперь остановить.

– Ты же видишь… чувствуешь их мысли, их эмоции, – почти взмолился Алан, – чего они добиваются? Какова их конечная цель?

– Движение – все, цель – ничто, – хмыкнула Кира, вновь сплетя руки, – На текущий момент они чем-то напоминают мне только-только вылупившихся цыплят, которые с готовностью последуют за тем, кого первым увидят. У них есть устремления, но нет ориентиров, есть страсть, но отсутствует ее объект. У запершихся в Вирталии бездельников хотя бы имеется их Закованный Бог, а у них нет никого. Тот, кто раньше прочих предложит этим по-своему несчастным людям, истосковавшимся по ясным и понятным жизненным маякам, новый смысл жизни, тот сумеет подчинить себе их пышущую дикую энергию. Но до сих пор они встречали на своем пути лишь дряблые и размякшие пародии на прежнего Человека, жалких слизняков, трясущихся от страха за свой уютный мирок. А потому они будут продолжать свой поиск, пока не найдут достойный пример для подражания.

– Они пришли к нам в поисках своего кумира, вождя, своего нового Бога?! Ты бредишь!

– Я не брежу, я – чувствую. Я буквально пальцами ощущаю те перенапряжения, что отправили их в путь, и те пустоты в их душах, что они стремятся заполнить. Рано или поздно, но они найдут свой баланс, однако я не в силах предсказать, каким он окажется, и где именно они его обретут.

– Ладно, я понял, – Алан обхватил голову руками и принялся мерить комнату дергаными нервными шагами, – Что нам делать-то? Мы можем как-то… не знаю… откачать их блажь обратно?

– Куда?! Тебе в голову?! Мы уже полностью исчерпали возможности для маневра и балансируем, словно эквилибрист со стопками тарелок и чашек в руках! Все, что мы сейчас можем – осторожно подчищать самые резкие выбросы, чтобы они не спровоцировали цепную реакцию! А ты хочешь настежь открыть все затворы?! Я бы тогда, знаешь ли, предпочла наблюдать за последствиями с безопасного расстояния. С другой планеты, например.

– Хорошо. Твои предложения?

– Мои? – на сей раз черные брови взлетели существенно выше, – Мне казалось, что моя доля – послушно исполнять чужие приказы, подкрепленные маленькой черной коробочкой в кармане строгого Хозяина…

– Будем считать, что ты пошутила, а я посмеялся, – Алан отвернулся, чтобы Кира не видела его дергающийся от нервного тика глаз, – А если серьезно?

– Если ты сам не хочешь или не можешь дать им то, что они ищут, то нам остается только забаррикадироваться и ждать, пока это вольно или невольно сделает кто-то другой. Мы же с девочками по возможности постараемся удержать гарнизон нашей маленькой импровизированной крепости от сползания в бездну безумия. Остановить охватившую людей эпидемию мы все равно не в состоянии, а бежать нам некуда.

Чудесно! Просто чудесно! Алан свирепо уставился на ничего не подозревающих разноцветных рыбок, как будто именно они были повинны во всех его бедах. Нет, он, конечно же, понимал, что комплекс зданий Центра очень хорошо укреплен, полностью автономен и позволяет отсиживаться за его стенами на протяжении весьма длительного времени, недели две, не меньше. Но вот идея самому запереться в той же роскошной тюремной камере, где он держал свою пленницу, вызывала у него желание истерически расхохотаться. Точно незадачливый дрессировщик, прячущийся от недовольных представлением зрителей в клетке с плотоядно облизывающимся тигром.