При последующем более детальном осмотре Вадим обнаружил на своем плече остатки полустертого знака, выглядевшего как две параллельных горизонтальных полоски, нечто вроде слегка располневшего знака равенства. Быть может, таким образом помечали себя адепты того культа, в служении которого Вадим принимал участие?

Сфотографировав отражение своего плеча в зеркале, он подсел к терминалу и отправил запрос на поиск  соответствующей информации. Через секунду на экране высветились полученные результаты. Отбросив откровенно нелепые и посторонние, Вадим наткнулся на весьма любопытные сведения.

Одна из трактовок подобного изображения именовалась «Колодец Карруха» и использовалась культом бога Карруха для обозначения путей, которыми он приходит в наш мир. Там еще присутствовали «Врата Карруха», его «Окна», «Перевалы» и прочее тому подобное. Причем все остальные руны также тем или иным образом обыгрывали различные математические символы, посвящая их способностям Карруха к приумножению, разделению, низведению и прочим мистическо-математическим талантам. Что было вполне объяснимо, поскольку соответствующий культ сформировался внутри Вирталии и обитал исключительно в ее виртуальной среде. Адепты культа именно там, в закрытых от посторонних зевак локациях, организовывали свои собрания и проводили службы.

Далее шло подробное описание сути культа, родословной Карруха и его бесчисленных пророчеств, но Вадим промотал этот текст, почти не читая. Все подобные манускрипты на одно лицо. Но он никак не мог сообразить, ради чего адептам данного верования вдруг понадобились люди для исполнения их чудаковатых ритуалов в реале?

Существующее законодательство крайне прохладно относилось к всевозможным сектам и доморощенным религиям, выходящим за рамки традиционных конфессий. Пока они варились внутри симулированных мирков, никто на их счет особо и не беспокоился. Но что могло понадобиться виртуальным верованиям в физическом, осязаемом мире? Какой смысл вытаскивать новомодное, пропитанное ультрасовременными технологиями божество в старомодную реальность, рискуя привлечь к себе нездоровое внимание правоохранителей?

Быть может, сам факт «материализации» культа рассматривался его приверженцами как подтверждение его значимости и истинности? Повышал его авторитет и придавал веса в религиозных диспутах с конкурентами? Несомненно, в Вирталии присутствовали и привычные религии, желавшие любыми путями приумножить свою паству и арендовавшие, порой, целые сектора для своих нужд, так что мешало их виртуальным аналогам двинуться в обратном направлении, обойдя противника с тыла и ударив ему в спину?

Прежние боги одряхлели и ослабли, а их цитадели, возведенные из давно просроченных ценностей и старых заплесневелых заветов, обращались в прах легким касанием пальца. Их гнев и кары более никого не страшили, их символы и атрибуты опустились до уровня стильных аксессуаров и тем для модных тату, а их молитвы и песнопения превратились в сырье для этнической музыки. Время богобоязни миновало, наступила эпоха боговеселья. Новые времена настоятельно требовали новых идолов, адекватных мутировавшему порой до неузнаваемости мировоззрению и отвечавших чаяниям молодого, в значительной степени полувиртуального поколения. На руинах древних святилищ, подобно крапиве на пепелище, щедро взросли новые, незваные и дерзкие кумиры, и Каррух в числе прочих также претендовал на свой кусок религиозного пирога.

Так почему бы и нет?

Коли Карруху удастся переманить на свою сторону достаточное количество приверженцев, но Вадим, будучи на хорошем счету, может рассчитывать на определенные преференции со стороны Его Божественности. Ну а если нет – то ему ведь не убудет, а уже заработанные деньги все равно никуда не денутся. При любом варианте он ничего не терял, а вот приобрести мог очень даже многое! Такими отношениями стоит дорожить!

Рассудив таким образом, Вадим вызвал список заявок и, отыскав в нем новые запросы на участие в богослужениях, поставил сразу несколько отметок о своем согласии. Железо следует ковать, покуда оно горячо, верно?

* * *

Прежде всякий перелет на гиперджете неизменно впечатлял меня своей энергетикой и мощью. Мне нравилось, как разгонная перегрузка вдавливает тело в поскрипывающее кресло, как бы придавая дополнительной весомости моей доселе заурядной личности. Теперь же я не мог сдержать ухмылки, наблюдая за тем как покряхтывают остальные пассажиры, и с высоты приобретенного опыта оценивая текущий уровень ускорения всего в полтора «же». Интересно, как бы вы запели, покрути вас на центрифуге, а?

– Чему ты улыбаешься? – похоже, даже малейшее шевеление моей мимики не проходило для Юли незамеченным.

– Своему былому раздутому самомнению, – хмыкнул я, – Раньше после полета на гиперджете я почитал себя чуть ли не космонавтом, а сейчас понимаю, насколько был наивен и насколько далек от настоящей космонавтики. Так, подпрыгивал немного, полагая, что выгляжу как гордый буревестник.

– Да ты и сейчас – курица сухопутная. Вот когда слетаешь и вернешься живым и здоровым, тогда и будешь зазнаваться.

– Все, молчу.

Замечание супруги всколыхнуло во мне очередную волну рефлексии и самокопания. До инцидента в «Айсберге» я никогда не страдал подобными приступами, но вот после, восприняв пережитое там как своего рода урок, то и дело обеспокоенно оглядывался назад, придирчиво оценивая свои поступки и мысли на предмет проявлений неуместной гордыни.

Раньше, снисходительно глядя с высоты 238-го этажа на копошащихся далеко внизу муравьев-человечков, я пребывал в абсолютной убежденности, что такое положение вещей абсолютно справедливо, и что я в полной мере заслужил свое высокое во всех смыслах положение. Ведь я был лучше!

Последовавшие затем события весьма доходчиво объяснили мне, насколько глубоко я заблуждался, и что в действительности во мне не имелось ни грамма исключительности, и все мое мнимое превосходство – чистейшей воды самообман. Причем опасный, поскольку искажает восприятие окружающей реальности и может провоцировать на совершение непростительных ошибок.

Вообще, удивительно, насколько легко люди соглашаются быть обманутыми, если это хотя бы немного тешит их изголодавшееся самолюбие. Стоит человеку даже немного вырваться вперед в какой-то избранной узкой области, как он немедленно начинает ощущать все нарастающее приятное чувство превосходства над окружающими.

Пробежал с утра десятку в парке – ага! Много ли из тех, кто едет с тобой сейчас в автобусе, могут похвастать таким достижением?

Твою статью приняли в рецензируемый научный журнал – отлично! Окружающие теля бездари даже не догадываются, какой великий человек живет с ними по соседству.

Твой кулинарный блог набрал уже миллион подписчиков – то-то же! А чего в этой жизни добились вы?

Ты выдержал четыре «же» на центрифуге, а вы начинаете жалобно кряхтеть уже при полутора? Ха!

Любая, даже малозначительная мелочь может стать поводом для задирания носа, после чего уже никому не будет никакого дела до того, что скромный старичок из соседней квартиры – всемирно известный нейрохирург, а нечесаный парень, бредущий по тротуару – музыкант, творениями которого заслушивается вся Сеть, и так далее.

Я сделал! Я смог! Я молодец! Я – лучше! Эти мысли пьянят разум и отключают критическое мышление, заставляя человека уверовать в свою исключительность, свою избранность. Ну а там – один шаг до смертельно опасной ошибки, поскольку в основе его отношений с окружающим миром лежит иллюзия, самообман, зияющая пустота.

А вот жизнь за Стеной очень быстро учит различать напыщенное самомнение человека от его реальной ценности. Бесполезные хвастуны здесь просто не выживают. Мне повезло, поскольку мои таланты не ограничивались умением связно плести словеса перед Советом Директоров «Юраско», я действительно знал толк в современных химических технологиях и, если понадобится, мог хоть посреди голой степи построить из подручных материалов реактор нанокаталитического синтеза и запустить его в работу. Что ни говори, а детство, проведенное на свалке за заводом, давало о себе знать.

Такое положение дел вновь давало мне повод возгордиться, и я далеко не всегда оказывался способен оперативно с ним справиться. Подспудное желание презрительно фыркнуть на менее сообразительных коллег нет-нет, да и начинало щекотать мое эго. И порой лишь мысль о том, что они куда ловчее моего умеют управляться с пистолетом, удерживала меня от бестактной выходки. Ибо кобуры с оружием висели на боку у всех без исключения, а вспылить – дело недолгое.

В иных ситуациях роль балансира, не позволявшего мне чересчур зарываться, играла Юля, уроженка Клана Саттар, члены которого никогда не жаловались на нехватку денег, влияния или возможностей. Она регулярно приземляла меня с небес самолюбования на грешную землю, поскольку прекрасно видела, насколько наивны мои потуги на значимость в сравнении с реальной Властью, и не хотела, чтобы я больно ушибся, свалившись с этих иллюзорных высот.

Сама же она по собственной воле снизошла с тех небес несколько лет назад, устав волочить на своих плечах груз ответственности, неизбежно прилагающейся к ее высокому положению. Устроенное Эдуардом покушение, роль заложницы в руках захватившего «Айсберг» Волочина, а потом еще развернувшееся в «Светлом городе» безумие и разлад с сыном… Быть может, эти удары судьбы что-то в ней надломили, не знаю, но она решила радикально сменить обстановку, избрав роль моей половины, каждый вечер ожидающей моего возвращения с работы и нянчащей нашего Кирюшку.